В том также были включены стихи Бена Джонсона и других авторов, посвященные покойному драматургу, обращение «К самым разным читателям» Джона Хеминга и Генри Конделла, а также перечень известных актеров, которые играли главных героев. Между прочим, Генри Конделл к этому времени уже давно оставил сцену и поселился в своем поместье в Фулеме по соседству с сэром Джоном Воном, в чьем доме опальный Фрэнсис Бэкон жил в 1621 году.

Можно было предположить, что «Первый Фолио» будет посвящен графу Саутгемптону, который, как известно, покровительствовал молодому Шекспиру, но его имя ни разу не упоминается. Том посвящен Уильяму Герберту, третьему графу Пембруку, и его брату Филиппу Герберту, графу Монтгомери. Уильям был в то время лордом-гофмейстером, через три года Филипп сменил его на этом посту.

Уильям Герберт был одним из членов палаты лордов, кто во время импичмента был настроен гораздо более доброжелательно по отношению к виконту Сент-Олбансу, чем остальные, и сохранилась памятная записка с выражением благодарности к нему за его «добрую память», написанная рукой секретаря Фрэнсиса, Томаса Мьютиза, и продиктованная его патроном: «Я счастлив выразить, как высоко я ценю миротворческое и благожелательное участие Вашей светлости в моем деле, и желаю, чтобы Ваша светлость, какие бы превратности ни уготовила Вам судьба, продолжали, к моей радости, благоденствовать и оставаться опорой в моей частной жизни и способствовать моему благополучию». Что касается его старшего брата, графа Монтгомери, то именно он устроил для леди Сент-Олбанс аудиенцию у маркиза Бекингема, и в бумагах Сент-Олбанса сохранилась запись, сделанная в том же году, но чуть позже, где говорится: «При дворе нет более честного человека, чем Монтгомери». Все трое, Фрэнсис Бэкон, Пембрук и Монтгомери, основали в 1609 году компании «Торговля с Виргинией» и «Торговля с Ньюфаундлендом» и вложили в них деньги; они знали друг друга много лет.

Любопытно, что решение издать сборник пьес — «Первый Фолио» — было принято в начале 1622 года, когда лорд-канцлер впал в немилость и его финансовое положение было на грани бедственного. Почему никто не сделал никаких попыток собрать и опубликовать все тридцать шесть пьес сразу после смерти Шекспира в апреле 1616 года? Почему надо было ждать семь лет? Хеминг и Конделл упоминают в своем обращении к читателям о «ходящих по рукам списках со множеством искажений, пропусков и добавлений, сделанных наглыми безграмотными мошенниками, которые переписывали пьесы»; стало быть, время от времени списки пьес распространялись, но вот теперь, в 1623 году, наконец-то появилось в продаже заслуживающее доверия подлинное издание пьес Шекспира.

Мы не будем здесь вступать в длинную и утомительную дискуссию относительно того, был Уильям Шекспир или не был автором всех тридцати шести пьес, опубликованных под его именем в «Первом Фолио». Ни первоначальных рукописей, ни набросков, ни суфлерских экземпляров найдено не было. Однако высказывались предположения, что какие-то из тем, сюжетов, сцен и монологов могли быть предложены другими лицами и потом облечены в необходимую для представления на сцене форму актером-драматургом.

В 1594 году Энтони Бэкон жил в Бишопсгейте, неподалеку от Булл инна, где шли театральные представления; Уильям Шакспер жил в том же церковном приходе и играл на сцене вместе с Ричардом Бербеджем и актерами «Труппы лорда-гофмейстера». Двадцать восьмого декабря того же 1594 года в Грейз инне играли «Комедию ошибок». Существует и еще одно предположение, что начиная с этого времени Энтони и Фрэнсис, а может быть, и не только они, сотрудничали с актером-драматургом в работе над некоторыми из ранних пьес, которые были изданы in quarto, и потом, после казни Эссекса, смерти Энтони и восшествия на престол нового монарха, Фрэнсис Бэкон это сотрудничество продолжил. Анонимность устраивала обоих: Уильяму Шаксперу доставались деньги и успех у публики, а ученый советник и политический деятель предпочитал, чтобы его знали как философа и писателя.

Любопытно, что хотя пьесы Уильяма Шакспера часто играли при дворе, сам он никогда не был официально представлен их величествам королю Якову и королеве Анне, в отличие от своего современника Бена Джонсона, и что после 1612 года, когда он удалился на покой в свой родной Стратфорд-на-Эйвоне незадолго до того, как Фрэнсису Бэкону стать генеральным прокурором, из-под его пера не вышло ни одной новой пьесы.

Четыре года спустя Уильям Шакспер умер, оставив длинное и подробное завещание, касающееся исключительно его имущества и того, что именно каждый из членов семьи должен унаследовать, там не было ни единого слова о том, что ему полагаются какие-либо отчисления от пьес, издаваемых под его именем. Причина заключалась в том, что все авторские права принадлежали «Труппе его величества» и издателям пьес, вышедших в свет в томе in quarto. Коллегам-актерам Джону Хемингу, Ричарду Бербеджу и Генри Конделлу он завещал по двадцать пять фунтов, чтобы они «купили себе перстни».

Эти пьесы, изумляющие разнообразием жанров и необычайной психологической глубиной, получили признание во всем мире только в последующие столетия, в особенности же за последние сто пятьдесят лет и тем более в наше время, когда мы можем смотреть их не только на сцене, но и на экране телевизора у себя дома. Считается, что сейчас существует 238 экземпляров «Первого Фолио». В 1623 году книгу продавали за один фунт, в 1923 году один книготорговец купил экземпляр «Первого Фолио» за 25 000 фунтов. В 1975 году этот том наверняка будет стоить четверть миллиона. Джон Чемберлен, хотя бы попытавшийся читать философские труды Фрэнсиса Бэкона на латыни и высоко оценивший его «Историю короля Генриха VII», вряд ли отозвался бы с похвалой о пьесах Уильяма Шекспира. В его письмах нет ни одного слова о выходе в свет «Первого Фолио». «Величайший гений, которого родила моя страна…»

Находящийся в Мадриде Тоби Мэтью «чрезвычайно похудел и стал почти прозрачным», — писал 29 мая из Испании маркиз — теперь уже герцог Бекингем — Фрэнсису, благодаря его за «сердечные поздравления в связи с высокой честью и великой милостью, которые его величество оказал мне». Переговоры по поводу королевского брака проходили, судя по всему, успешно, и летом 1623 года Тоби Мэтью и его наставник виконт Сент-Олбанс постоянно обменивались письмами, но тема «величайшего гения» в них не развивалась, и даже если Фрэнсис как-то отозвался на постскриптум к письму Тоби, осторожный дипломат этот отзыв уничтожил.

В конце июня Фрэнсис, все еще живший в Грейз инне, сообщил своему другу в Мадрид, что оттачивает эссе, они «хорошо переведены на латынь искусными перьями, которые по-прежнему преданы мне. Ведь все эти современные языки рано или поздно компрометируют книги, а поскольку я потерял много времени в своей земной жизни, я буду счастлив, если Господь позволит мне обрести потерянное в потомках.

Теперь что касается эссе о дружбе; я счел Ваши слова о нем простой любезностью и дал обещание написать его в знак благодарности за любезность. Но поскольку Вы спрашиваете о нем, я непременно выполню свое обещание».

Бэконовское эссе «О дружбе», переработанное и расширенное на основе первоначальной версии, стало одним из самых известных, оно тем более интересно, что вдохновил Фрэнсиса написать его Тоби Мэтью.