Она жена...
И это было тоже удивительно... Самым же удивительным был самокат, на котором катался Андрей — с большими колесами, на толстых шинах и, главное, с педалькой, на нее надо было нажимать ногой и самокат катился сам собой... Я был счастлив, получив в подарок тоже самокат — правда, поменьше и без педальки, но — настоящий, о каком я и мечтать не мог. В Ливадии, где мы жили, на нем катался весь наш двор...
2. Письмо
В июле 1987 года я получил письмо от незнакомого мне человека — в ответ на мое, посланное наобум, теперь уже не помню в точности, по какому поводу. Впрочем, повод был единственный: судьба Ильи Герта...
Уважаемый Юрий Михайлович!
Сегодня утром получил и прочитал Ваше письмо и — поверите ли?— не мог от волнения сдержать слез! Действительно, удивительные бывают случайности. Совсем недавно прочитал в какой-то газете, кажется, в «Литературке» о безобразиях, творившихся в Казахстане. Там упоминалась Ваша фамилия в связи с расследованием злоупотреблений, и я еще сказал жене: «А вдруг это родственник того Герта?» Моя жена от меня слышала неоднократно историю Вашего дяди, она еще застала моего деда в живых и все происходящее и происходившее так же важно для нее, как и для меня.
О чем я более всего сожалею, так это о том, что не расспросил своего деда подробнее обо всем том, что касалось Ильи Гидеоновича, и он, возможно, унес с собой в могилу многое из того, чего я не знаю. Я прекрасно понимаю, как для Вас важна каждая деталь, и постараюсь воссоздать максимум того, что слышал и помню о Вашем дяде.
Моего деда арестовали 31 декабря 1938 года. Обвинение стандартное — контрреволюционный заговор. Последний год на воле он был секретарем парторганизации «Комсомольской правды», работал начальником отдела. Был депутатом Моссовета. Рекомендацию в партию в 1928 году ему дал А.Косырев. Дед был на том Пленуме ЦК ВЛКСМ, после которого Косарева забрали. Это, так сказать, внешние причины ареста. Был и донос. Человек, написавший его, до последних дней своей жизни, до 1975 года работал в «Правде». Но это уже другая история, я не хочу в нее углубляться.
Деда отвезли в Бутырскую тюрьму. Кроме него в камере находилось еще трое: беспартийный рабочий, малограмотный человек, который сказал деду: «Ну, тебя взяли — понятно, ты коммунист. А меня за что?» Был там геолог, который, не выдержав пыток, сознался в «преступной деятельности»: заявил, что расставлял теодолиты на Красной площади. Третьим был Илья Гидеонович Герт. Узнав поближе следователя, человека неумного и недалекого (об этом говорит хотя бы тот факт, что он принял на веру «байку» геолога, ибо понятия не имел о том, что такое теодолиты — вероятно, принял их за взрывное устройство), Герт решил не говорить с ним серьезно, а выдумал для себя следующую «леген ду»: он рассказал сюжет бывшего в то время весьма популярного на экранах Запада «боевика». Следователь, наверное, потирал от счастья руки: судя по материалам, следствия, Герт был неоднократно перевербован множеством разведок мира — этакая смесь Маты Хари с «Рембо» тридцатых годов. На суде же Герт решил рассказать все, как было па самом деле. Илья Гидеонович был откровенен с моим дедом: он объяснил ему, что находился много лет за границей с разведывательной миссией в разных странах как Запада, так и Востока. Был в Китае, в Японии, в ряде стран Западной Европы. За границей он был преуспевающим коммерсантом, в течение всех лет находился вне подозрений, участвовал во многих событиях международной жизни — в частности, в испанских событиях. Он находился в одной из западных стран, когда получил указание немедленно вернуться в Союз якобы для получения нового задания. Тут же по прибытии его арестовали... Илья Гидеонович был необыкновенно эрудированным человеком, в совершенстве владел китайским, японским и рядом европейских языков. Среди заключенных он снискал любовь и уважение уверенностью и спокойствием, подбадривал товарищей по несчастью, вселял в них веру и надежду. Он и судей поразил своим спокойствием и верой, умело защищал себя на процессе, убедительно доказал свою невиновность и решительно отмел все абсурдные обвинения, выдвигавшиеся в его адрес.
К сожалению, это не имело никакого значения в его судьбе — суд, естественно, был фикцией и не преследовал своей целью выяснение истины. Суд над Гертом состоялся до суда над моим дедом, Илью Гидеоновича вскоре после этого увезли и мой дед больше никогда ничего не слышал о нем, но память о нем пронес через всю жизнь, в том числе и через долгие годы ссылки — он был реабилитирован лишь в 1954 году. Говоря о Герте, он неизменно повторял: «Чудесный коммунист!» В его устах это всегда было оценкой высшей пробы. Дед знал, что Герт погиб. Он полагал, что его уничтожили практически сразу после заседания «тройки».
Дописываю письмо через два дня, после разговора с бабушкой. Кое-что она вспомнила, но в общих чертах все сходится: И.Герт обвинялся в том, что работал на две разведки, он был коммерсантом, более того — фабрикантом, его фирма находилась во Франции, осуществляла какие-то торговые контакты между Францией и Китаем. Он довольно часто курсировал между этими двумя странами, проезжая через Советский Союз.
Сегодня утром я получил письмо от Андрея Ильича Герта, из письма явствует, что их семья распалась еще в 1935 году и с тех пор никаких
известий об Илье Гидеоновиче они не имели.
Немного о себе. Я «ровесник» XX съезда, мне 31 год, музыкант, работаю в детской музыкальной школе. Жена работает в институте искусствоведения АН БССР, младший научный сотрудник, занимается музыкой кино.
Юрий Михайлович, от всей души надеюсь, что наша связь не прервется — раз отыскав друг друга, мы не должны затеряться хотя бы ради прошлого, связывающего нас.
Искренне Ваш Григорий Карпилов
С тех пор, т.е. около пятнадцати лет, мы с Гришей Карпиловым ведем регулярную переписку, хотя свидеться нам не довелось за это время ни разу...
3. Кто он, комиссар Герт?
Под таким заголовком в газете «Комсомолец Каспия» 19 марта 1988 года была опубликована статья кандидата исторических наук Олега Полетаева. Вот ее текст:
«Несколько лет назад, просматривая подшивки газеты «Красная звезда» за 1924 год, я встретил упоминание о том, что в числе первых награжденных боевыми орденами молодой советской республики был некто Илья Гидеонович Герт. Причем он удостоен двух орденов: Красного Знамени РСФСР и Красной Звезды 1-й степени Бухарской НСР.
Эта фамилия мне ни о чем не говорила, и я решил разыскать в архивах документы о награждении Герта. Один документ был найден в Центральном государственном архиве Советской Армии, а в поисках второго пришлось запрашивать Центральный государственный архив Узбекской ССР. К счастью, он также был обнаружен.
Велики же были мои удивление и радость, когда впоследствии мне удалось отыскать родную сестру Ильи Гидеоновича — Веру Григорьевну Недовесову, проживающую в Караганде. Вера Григорьевна сообщила, что готова поделиться воспоминаниями о брате.
Илья Гидеонович Герт родился 3 марта 1895 года в Астрахани в семье портного(Так в газете. — Ю.Г.). Думается, его юность проходила в гуще революционных событий, потому что в самое напряженное для молодой Советской республики время — в 1918 году — он вступает в партию большевиков. (Замечу попутно, что двоюродная сестра И.Г.Герта — Мария Берман, медицинская сестра — была профессиональной революционеркой, меньшевичкой, а ее брат Исай, токарь по металлу, был эсером. — Ю.Г.). До этого Илья Герт был участником первой мировой войны, служил в царской армии в качестве вольнопределяющегося.
Гражданская зрелость приходила к людям его поколения рано. Но надо было обладать мужеством, организаторскими способностями и пользоваться доверием в солдатской среде, чтобы иметь право вести за собой. Илья Герт имел эти качества. В 1919 году боевого и энергичного юношу назначают комиссаром по охране г. Астрахани. Затем перед ним встают более сложные задачи, которые он решает как комиссар дивизиона судов Каспийской военной флотилии, помощник комиссара и комиссар Морской экспедиционной дивизии 11-й армии, комиссар 28-й стрелковой дивизии. В июне 1921 года И.Герт стал слушателем Военной академии РККА, а в июне 1923 года был назначен комиссаром штаба Бухарской Красной Армии.
