- Можно? – вдруг прохныкал мне он.

- Что?

- Кончить. – И зажмурился.

А я дал себе уже привычный мысленный пинок. И обхватил его член рукой. А потом снова скинул одеяло и сполз ниже, успел обхватить головку губами, и мне в рот потекла, почему-то, сладкая сперма. Я пил ее и не мог понять, почему же я раньше никогда не делал этого?

Последний раз очень медленно обвел головку языком, поцеловал и отстранился.

Мишель лежал, уткнувшись в подушку лицом, не шевелясь. Судорожно вцепившись в одеяло. Я лег рядом.

В полной тишине прошло почти двадцать минут.

Я не знал что сказать, а Мишель не подавал признаков жизни.

Когда я уже решил, что он спит, и хотел перевернуться на бок, почувствовал, как тонкие пальчики легли мне на живот, и он придвинулся ближе.

Я не шевелился и старался не дышать. Он знает, что я всегда отрубаюсь после секса очень быстро. Поэтому выжидал? Я дышал ровно, и глаза были прикрыты, но сердце билось как сумасшедшее. А когда я услышал тихий шепот, то думал что умру от разрыва сердца.

- Микки, знаешь, я всегда только мечтал. Вот так. Всегда хотел, чтобы ты ласкал меня тоже. И сегодня я чуть не умер от исполнения моего желания. – Он прервался и устроил свою голову у меня на груди, поправил одеяло. – Ты для меня очень много значишь. Я не смогу сказать тебе это в глаза, просто никогда не смогу. – Еще пауза, длинней, чем первая, и шепот на грани слышимости. – Люблю.

Он давно уснул, а я лежал без сна. Кто я? Я просто чудовище. Зачем я? Затем, чтобы научить этого парня получать ласку. Почему? Потому что я столько лет делал ему больно и издевался над ним. Зачем? Затем, что он достоин быть свободным. И теперь самый главный вопрос, на который у меня не было ответа до сих пор. Почему он открывает дверь всякий раз, когда я в нее стучусь? Ответ оказался так прост и так болезненно невинен. Любовь. Он меня любит! Осталось только ответить самому себе: зачем я прихожу?

Утро было немного странным, я проснулся один, и тут же понял, что мой мальчик на кухне, готовит завтрак. Сходил в душ, и когда вернулся, постель уже была заправлена, и одежда разложена на ней. Я сложил все из ванной, включая губку, на стол и оделся. Вышел на кухню.

Мишель ставил на стол кофе и традиционный французский омлет. Несколько замешкался с тарелками, и омлет с одной из них съехал боком на стол. Я стоял тихо, наблюдая. Он сокрушенно вздохнул, посмотрел на часы, опять вздохнул и открыл мусорное ведро.

- И что ты делаешь?

Мишель обернулся, и я видел, не знал что делать, то ли улыбаться, то ли сжаться и опустить глаза.

- Уронил. – И все же опустил глаза. – Прости.

- Боже, можно подумать на пол.

Я сел за стол, вилкой подцепил омлет обратно в тарелку и подвинул ее к себе. Парень пораженно ахнул.

- Майкл!

- Садись и ешь.

Он послушно сел на стул и приступил к завтраку.

– Как спал? – это у меня от мамы, ей всегда нужно вести светскую беседу за столом.

- Приятно. – Односложно ответил Мишель. – А как спалось тебе?

- Знаешь, странно, но тоже приятно. – Я увидел, как уголочки его губ приподнялись, и он схватил чашку, закрываясь ею. – И я даже видел сон.

- А мне не снятся сны.

- Совсем? – я начал замечать, что меня не нервирует его голос, как раньше, что мне приятно, что он разговаривает со мной, и я до сих пор слышу его шепот «Люблю». Восхитительно.

- Да. Черная пустота, но иногда я вижу всполохи огня…

- Мой танец для конкурса называется «Огонь в темноте». – Прошептал я, смотря в его глаза, и впервые смог различить их цвет.

Они были серо-голубые, без темной каймы, просто светлый взгляд, и мне так хочется, чтобы эти глаза сверкали от счастья…

Глава 4

Я тоже жил в съемной квартире, но моя, в отличие от квартиры Мишеля, была огромной. Как только мы зашли в коридор, вальяжной походкой от бедра, если у кошек есть такое понятие, вышла моя Морис. Эта кошка появилась у меня случайно, я ее подобрал однажды, идя с тренировки. Котенок был грязный, избитый и весь в крови. И во мне тогда что-то щелкнуло.

Когда я ее отмыл и свозил к ветеринару, она оказалась белой. Чисто-белой без единого черного пятнышка, а когда промыли глазки, то они оказались красные. Кошку-альбиноса я назвал Морис. У нас с ней взаимная любовь, но моя Морис совершенно не любит рук, так что только мимолетная ласка по лобастой морде.

- Привет, девочка. У нас гости.

Я наклонился и прошелся пальцами по пушистой шерсти. Получил в ответ утробное урчание. Повернулся к молчаливому Мишелю.

Он стоял, прижимал к себе сумку, на его лице было удивление.

- У тебя есть кот? – тихо спросил он.

- Ну, это кошка, ее зовут Морис. Теперь вы соседи, и надеюсь, поладите. – Сказал и тут же пожалел об этом.

Мишель закусил губу.

– Что? Ты не любишь кошек?

- Мне нравятся кошки, просто…

Я подошел к нему и приподнял лицо за подбородок,

- …мне спать на коврике?

Я не понял.

А потом прокрутил в голове свою фразу про Морис.

Улыбнулся.

Отобрал у него пакет с вещами и обнял хрупкое тело. Уткнулся в его волосы и тихо прошептал:

- Ты будешь спать со мной, и это не обсуждается, хотя, если тебе больше нравится спать с кошками…

- Микки. – Он сам повернул голову и проскользнул губами по моей щеке.

Я не удержался и накрыл его губы. Мишель замер, но буквально через секунду его губы приоткрылись.

Было так важно не напугать его, было важно, чтобы он не боялся отвечать мне на ласку.

Я не хотел, чтобы он помнил то время, когда я был с ним непростительно груб. Когда истязал не только его тело, но и душу. Наслаждался его болью.

Я аккуратно проскользнул языком в его рот, а он вдруг отвернулся.

- Что-то не так?

Мишель покачал головой.

– Хорошо, а теперь раздевайся, и я покажу тебе квартиру… и кстати, по понедельникам приходит домработница, так что ты можешь ничего не убирать и не стирать.

- Хорошо.

Он разделся и аккуратно повесил свое пальто на вешалку. Я подхватил сумку и взял его за руку, повел в гостиную.

Мы прошли в комнату. Она было большой и светлой, с кремовыми обоями и мебелью на тон темнее. В принципе, здесь были только необходимые вещи: диван, журнальный столик и плазма. Все остальное пространство я использовал для самостоятельных тренировок, так как тут был отличный паркет. Собственно, и квартиру я выбрал именно из-за этого паркета и пространства. В углу стоял музыкальный центр.

- Ты здесь танцуешь? – тихо спросил Мишель.

- Да, когда Эд особо зверствует и требует отработанных движений, приходится самостоятельно совершенствоваться. – Я улыбнулся и отпустил его руку, схватил пульт и включил последний трек, под который я тут танцевал.

Я и забыл, что это была романтическая партия… ммм неплохо.

Я прикрыл глаза.

Музыка лилась плавно и неспешно, создавая сладкий вакуум и перенося в мир грез. Я повернулся к застывшему парню.

- Что? – тихо спросил он.

- Потанцуешь со мной?

Мишель приоткрыл губки:

- Я не умею.

И отвернулся, а я медленно подошел к нему и приобнял за талию.

- Так я могу немного показать. Просто доверься мне, и я поведу.

- Микки, я совсем не умею.

Я взял его тонкие пальцы, чуть сжал и положил его руку себе на плечо. Вторую сжал в другой руке, а свою положил на талию. Медленно, в такт музыке повел его по паркету. Он не сопротивлялся.

Как и в постели.

- Немного расслабь руку.

Он расслабил.

– Молодец, хороший мальчик. – Мишель поднял на меня глаза. – Вот так, смотри на меня.

Медленно поворот.

Было так приятно чувствовать его вот так. Танец – это как секс. Только намного чувственней и ближе, чем в сексе. Ведь сексом можно заниматься и без чувств, а танцевать без чувств нельзя.

– Отдайся мне. – Прошептал я.

Мишель открыл ротик и хотел что-то сказать, но я не дал. Накрыл его губы, продолжая медленно вести его в танце.