Фрикен перестала слушать мать, сравнения шведского двора и берлинского ее интересовали мало, зато куда больше мальчик, которому могли достаться сразу две короны. Глядя в окно кареты, она размышляла, каким должен быть этот ребенок, в одиннадцать лет облеченный таким грузом будущей власти. Конечно, ему могло не достаться ни одной короны, монархи не всегда последовательны в своих поступках, но думать о таком варианте не хотелось. Девятилетняя Фрикен видела принцев, но вот наследников императорской короны – пока ни разу.

Наверное, он умен и очень образован. Фрикен представила себе рослого, красивого (непременно красивого, ведь он же будущий король или император!) молодого человека, высоколобого, уверенно распоряжающегося всеми вокруг, перед которым склоняют головы даже взрослые, умудренные опытом придворные. Ах, как заманчиво посмотреть на этого Карла-Петера-Ульриха! Когда-нибудь, вот так же как мать сейчас, она станет рассказывать детям о том, что в юности видела короля и даже разговаривала с ним. Конечно, он хорош, не имел права быть иным…

Дядюшка Адольф-Фредерик кивнул в сторону двери:

– А это Карл-Петер, сын покойного Карла Голштинского. Подойди, приветствуй наших гостей.

Фрикен повернулась несколько быстрее, чем следовало, мысленно отметив, что мать обязательно сделает за это выговор, но любопытство взяло верх. Повернулась и обомлела.

Никакого уверенного молодого красавца! Перед ней стоял щуплый невысокий мальчик, черты лица которого от напряженного ожидания чуть искажены, а светлые жидкие волосики и вовсе делали это лицо несчастным. Словно чтобы подчеркнуть тщедушность ребенка, парадный мундир на него сшили чуть больше нужного размера, он просто терялся в объемах парадных нашивок, а блеск одеяния заслонил собой мальчика. Фрикен мгновенно забыла, что он императорский наследник, ей стало просто жалко Карла-Петера.

Позади мальчика стоял его наставник – рослый, крепкий Брюммер. Такое соседство лишь подчеркивало тщедушность ребенка и его беззащитность.

После натянутого приветствия взрослые занялись своими разговорами, а дети все еще стояли напротив друг дружки под пристальным взглядом мадемуазель Кардель.

Фрикен, как благовоспитанная девочка, чуть присела, а потом протянула руку мальчику:

– Меня зовут София-Фредерика, но дома меня называют Фрикен или просто Фике.

Мальчик чуть неуклюже пожал ее руку (не целовать же!):

– Я Карл-Петер…

Они смотрели так, словно чувствовали, что им когда-то придется сыграть решающую роль в судьбе друг друга. Наконец мальчик тоже вспомнил, что должен быть воспитанным, и на правах вежливого хозяина поинтересовался:

– Ты любишь маршировать?

– Я? Нет, я люблю читать…

На миг взор мальчика погас, но тут же загорелся надеждой снова:

– Про знаменитые битвы?!

Фрикен тоже девочка воспитанная: сделав неопределенный жест, в равной степени могущий означать и да, и нет, она все же согласилась:

– Немного…

– У меня большая библиотека! Хочешь, покажу?

– Хочу.

Но посмотреть библиотеку не получилось, всех пригласили к столу.

Он любит читать книги о баталиях… Но это правильно, ведь будущий король в том числе и полководец. Наверное, мальчик хорошо держится в седле, каждый день ездит верхом… Нет, не слишком похоже, но это пока, потом он наверняка станет прекрасным наездником. Его учат премудростям будущего правления… учат повелевать людьми, истории, многим наукам, а не то что ее – только языкам и танцам. А еще почти ненавистному клавесину, невзирая на то что у Фрикен полное отсутствие слуха.

Как же София завидовала этому щуплому мальчику! Завидовала потому, что он мальчик, а не девочка, тому, что может стать правителем, ездить верхом, заниматься серьезными делами, что на него смотрят как на взрослого…

Знать бы ей, как сам Карл-Петер хотел избежать такой участи! Ему вовсе не нужны короны – ни две, ни даже одна. А уж тем более в далекой чужой России, хотя он и рожден русской царевной Анной Петровной, дочерью Петра I. Как хотелось этому мальчику, чтобы его оставили в покое, позволили играть со сверстниками не будущему королю, а просто ребенку, играть с его любимыми куклами-солдатиками! Как был бы счастлив каждый из них, поменявшись ролями, но Карл-Петер остался наследником двух престолов, а София-Фредерика – дочерью скромного правителя Цербста Христиана-Августа и его беспокойной супруги Иоганны-Елизаветы.

Детский перегляд заметила только мать Фрикен принцесса Иоганна, но не придала этому никакого значения. Правда, девочка смотрела недолго, потому что за столом Петер принялся пить едва ли не наравне со взрослыми, это выглядело не слишком приятно, ребенок опьянел, и его увели.

Наставник Брюммер ворчал, что мальчишка совершенно неуправляем, нерадив и непроходимо глуп.

– До сих пор играет в куклы!

– Как в куклы?

Кажется, София-Фредерика прошептала это тихо, но Брюммер услышал:

– Играет с солдатиками! Сказывается дурная русская кровь, его невозможно перевоспитать, не помогает даже долгое стояние на горохе на коленях.

Дамы ахнули, но Брюммер со знанием дела сообщил, что именно так и только так, а еще розгами, воспитывают детей в России.

Фрикен вспомнила пощечины, получаемые от матери, и решила, что они лучше, чем распухшие от гороха колени. А еще решила, что Карл-Петер просто глуп: неужели нельзя вести себя так, чтобы тебя не ставили на горох? У него столько возможностей, а он играет в куклы! Впервые за все время девочка была согласна со своей матерью, твердившей, что судьба распределяет блага не всегда справедливо. За что этому щуплому, хилому и глупому – в этом Фрикен теперь была уверена – две короны, если он и для одной не годен?

Семейство посочувствовало наставнику мальчика Адольфу-Фредерику и воспитателю Брюммеру и разъехалось. Немного погодя знакомство с мальчиком, игравшим в куклы, забылось, отвлекли другие знакомства, принцесса Иоганна-Елизавета по-прежнему разъезжала то в Брауншвейг, где часто устраивались замечательные охоты, то в Берлин ко двору, то в Гамбург… И всюду блеск двора, которого не было в Штеттине, всюду мать делала вид, что она чего-то стоит, но это не всегда получалось…

– О… Август, вы только посмотрите, какие новости сообщают из России!

– Что такое? – Спокойный Христиан-Август поднял глаза на супругу, оторвавшись от созерцания огня в камине.

– Из Берлина пишут, что в России переворот!

– Там же совсем недавно сменилась власть? Снова переворот?

Иоганна махнула рукой, этого увальня ничем не пробьешь! Ах, как жаль, что она не в Берлине, там сразу все бы обсудила.

– Мне нужно ехать ко двору!

– Вам-то зачем? Наводить в России порядок?

– Вы глупы, вы непроходимо глупы! К власти пришла Елизавет, дочь Петра.

– Ну и что?

– А то, что моя родственница и бывшая невеста моего брата теперь императрица огромной России.

– Какая она вам родственница?

Несколько мгновений Иоганна смотрела на мужа так, словно тот сморозил величайшую глупость на свете, но тут же опомнилась и блеснула своими родственными связями:

– Вы забыли, что мой двоюродный брат Карл-Фридрих был женат на русской принцессе Анне Петровне, сестре нынешней императрицы? А сама императрица была помолвлена с моим братом Карлом. Жаль, что он умер прямо перед свадьбой. О, эта оспа, сколько бед она принесла людям!

Владетельный герцог Цербста Христиан-Август прекрасно понимал, что судьба человечества очень мало заботит его супругу, скорее она переживает только из-за несостоявшегося брака своего брата.

– Но теперь все изменится!

– Каким образом?

Вот вечно он умудряется подрезать крылья ее мечте! Иоганна не знала, каким образом изменится ее жизнь (остальные принцессу интересовали куда меньше), но чувствовала, что перемены будут. Она, словно полковая лошадь, вострила уши и подбиралась при звуке трубы…