Лили всеми силами пыталась продлить свидание, но отпущенное им время пролетело так быстро, что она и опомниться не успела, как Гедеон Самсон объявил, что свидание окончено. Пришлось подчиниться.

Обняв еще раз Лили, Бруно простился с ней и вышел, обещав приехать снова как можно скорей. Встретив в коридоре надзирательницу Дору Вальдбергер, Бруно попросил ее заботиться о Лили, объяснив, что он — жених несчастной девушки, и дал денег.

Этот жест произвел на сиделку разительное впечатление. Она приняла деньги и, с рабской почтительностью поцеловав Бруно руку, обещала делать для бедной больной все мыслимое и немыслимое, призывая в свидетели Господа Бога и всех святых.

Проходя по двору, Бруно несколько раз оглядывался на окна больницы, из которых сквозь решетки одни помешанные улыбались ему и приветливо кивали, другие грозили кулаками и корчили устрашающие гримасы.

С печалью в сердце сел он в поджидавший его экипаж. Он молил Бога защитить несчастную девушку, беспомощную и слабую, волею судеб угодившую в сумасшедший дом…

Бруно уехал, и Лили решила, что ей ничего пока не остается, как покориться своей участи и терпеливо ждать избавления. Однако ее решимости хватило ненадолго.

Крики и безумный смех, доносившиеся отовсюду в любое время дня и ночи, угнетали ее. Девушка понимала, что никогда не сможет к ним привыкнуть, и с ужасом думала о тех долгих днях и неделях, может быть, даже месяцах, которые ей предстоит провести здесь.

В комнате Лили не было вмурованной в стену лампы, поэтому ночью там царил полнейший мрак, — тем более что ночи стояли осенние — пасмурные, темные.

Как-то ночью она дремала на постели, прислушиваясь к завыванию ветра, немного заглушающего крики и смех.

Вдруг ей почудилось, что подле нее стоит Мария Рихтер, бледная как смерть, с гримасой страдания на лице.

— Мария, ты ведь умерла! Ты умерла? — спросила ее Лили.

— Да, Лили, — ответил призрак. — Я мертва. Ты меня больше не увидишь. Я должна была умереть за тебя. Кто-то из нас двоих должен был умереть, и смерть поразила меня.

— Как! Ты должна была умереть за меня? — вскричала Лили.

— Я не жалуюсь. Мне теперь так хорошо…

В эту минуту Лили почудилось, что дверь в ее комнату отворилась, и на пороге показалась фигура фон Митнахта. Холодный пот выступил на лбу несчастной. Она протянула руки к Марии, ища защиты, но та уже исчезла. Между тем Митнахт приближался. Она слышала его осторожные шаги. До нее доносился угрожающий шепот. В отдалении вдруг мелькнуло лицо графини. Лили вскрикнула и… проснулась.

Она понимала, что уже не спит, но кошмарный сон, казалось, продолжался наяву. Она слышала осторожные, крадущиеся шаги, они раздавались все ближе и ближе. Неужели это и в самом деле графский управляющий? Неужели графиня нашла возможность и здесь ее преследовать? О Боже, она пропала!

— Кто тут?! — воскликнула Лили, приподнимаясь на постели.

Ответа не было, но шаги приближались.

Мрак стоял такой, что Лили ничего не видела вокруг себя. Она невольно содрогнулась от ужаса. Неужели кто-то из сумасшедших проник в ее комнату?

— Кто тут? Помогите! — закричала она, вскакивая с постели в смертельном страхе.

Чьи-то руки грубо обхватили ее, пытаясь повалить обратно на постель.

— На помощь! — снова закричала девушка, стараясь вырваться.

— Тише, тише, прекрасная Лили, — раздался у самого ее лица возбужденный шепот, и Лили узнала голос Гедеона Самсона. — Не поднимай лишнего шума, не зови на помощь. Поблизости никого нет.

— Зачем вы здесь? Что вам нужно? Уйдите прочь! — выкрикивала Лили, продолжая сопротивляться.

— Тише, Лили, тише, — бормотал он. — Не кричи, это бесполезно. Ты должна быть моей. Я пришел, потому что люблю тебя.

— Оставьте меня! — воскликнула Лили. отталкивая доктора, который пытался обнять ее.

В ответ прозвучал смех — глухой, пугающий.

— Ты должна быть моей! — задыхаясь, шептал разгоряченный борьбой психиатр. — И ты будешь моей, чего бы мне это ни стоило. Я знаю, у тебя есть возлюбленный, но пока ты здесь, ему не видать тебя.

Лили бросилась к двери, но та была заперта. Со всей силой отчаяния она принялась колотить в дубовую, массивную дверь. Стук глухо раздавался в ночной тиши под сводами коридора.

— Ты так прекрасна! Ты должна быть моей! — твердил свое психиатр, снова пытаясь заключить ее в объятия.

Собрав последние силы, Лили вырвалась и на этот раз. Вдруг, на ее счастье, в коридоре послышались шаги. Крики и стук все-таки привлекли внимание кого-то из сторожей.

— Никому ни слова… — шепнул доктор. — Я ухожу. Но горе тебе, если вздумаешь жаловаться. Тогда тебе не поздоровится.

Лили молча, без сил опустилась на холодные каменные плиты. Слова застряли у нее в горле. Она понимала, что предупреждение Самсона — не пустая угроза. Она ведь считалась помешанной, а значит, была целиком в его власти.

Психиатр бесшумно выскользнул. Щелкнул запираемый снаружи замок. Только тогда несчастная девушка смогла с облегчением перекреститься и дать волю слезам. Сегодня ей повезло, и насильнику не удалось сломить ее сопротивление. Но что еще ждет ее впереди в этом ужасном доме?

XXXII. ПОДЛОЖНОЕ ПИСЬМО

— Сегодня вечером ты получишь свои деньги, — сказала графиня фон Митнахту, встретив его во время прогулки в парке замка. — И больше тебя ничто не будет здесь удерживать.

Встреча с управляющим была единственной целью прогулки графини. Она хотела поговорить с Митнахтом без свидетелей.

— Значит, я не ошибался? — сказал он, пристально глядя на графиню.

— Денег я еще не получила, — возразила графиня. — Просто меня тяготит твое присутствие здесь.

— Ты сама во всем виновата, — заметил фон Митнахт. — Это ты вынудила меня прибегнуть к угрозам…

— Нам больше не о чем разговаривать, — гордо заявила графиня. — Жду тебя ровно в одиннадцать часов.

Сказав это, она отвернулась и последовала дальше.

Неожиданное известие, что графиня согласна уплатить ему его долю, поразило Митнахта. Правда, последнее время графиня часто ездила в город, и к ней то и дело приезжали какие-то незнакомые Митнахту люди, но ему так и не удалось узнать, получила ли графиня свой миллион.

Поэтому он с нетерпением ожидал назначенного часа.

Наконец наступил вечер. Убедившись, что все слуги оставили покои замка, Митнахт вышел из своей комнаты и направился в комнаты графини.