— Ни о каком долге не может быть и речи, ибо я сделал то, что было в моих силах. Так поступил бы любой человек. — Росс вложил кинжал в ножны. — Милостью Божьей, я вырос на море и еще в детстве научился плавать. Уметь плавать и не воспользоваться этим, чтобы спасти вашего отца, было бы грешно.

— Вы скромный человек, Кхилбурн, — отозвался Хуссейн. — И все равно вы рисковали жизнью ради моего отца, и я этого не забуду. — Он повернулся и ушел, все так же поддерживая Казима.

Росс поглядел на Абдула Вахаба:

— Мне очень жаль. Я не хотел привлекать внимание к собственной персоне, но выбора не было. Как вы думаете, теперь возникнут неприятности?

Кафила-баши покачал головой:

— Нет, ибо вы рисковали жизнью, чтобы спасти от смерти правоверного. Я расскажу, для чего вы следуете в Бухару, и это принесет вам еще больше уважения. — Он задумчиво посмотрел вслед удалявшемуся купцу. — Мало того, что вы проявили бескорыстный акт мужества, вы еще и приобрели себе могущественного друга. Несмотря на скромное одеяние, Казимы — одна из богатейших семей в Бухаре, возможно, их влиятельность пригодится вам в вашем деле. — Слегка наклонив голову, Абдул Вахаб отошел.

Подошел Салех, ведя всех пятерых верблюдов на привязи друг за другом. Четверо из них устремились к воде, но Джульетту, которая возглавляла шествие, больше интересовал ее хозяин. Завидев Росса, она ускорила шаг, приблизилась, склонила голову и ткнулась хозяину в грудь, что скорее характерно для лошадей, а не верблюдов.

Такой жест любви, исходящий от животного внушительного размера, не мог оказаться незамеченным, и Росс едва не свалился с ног.

— Эй ты, полегче! — Он засмеялся, а верблюдица принялась жевать его промокшую тунику. Погладив Джульетту по морде, Росс произнес:

— Похоже, ты довольна, что я насквозь промок.

И тут из-за спины послышались приглушенные комментарии:

— Сам виноват. Безмозглые женщины обожают героев.

Росс усмехнулся. «Когда мы жили вместе, жена часто обвиняла меня в том, что я чистоплюй. Теперь же, когда я повел себя иначе, она стала еще придирчивее. Похоже, что забота о благополучии друг друга оказалась еще одной неразрывной нитью, связавшей наш брак».

— Кхилбурн, — сказал Салех, — вы с Джелалом промокли, вам надо поесть и согреться. Если вы с ним позаботитесь о том, чтобы напоить верблюдов и наполнить наши бурдюки, мы с Мурадом соберем хворост и разожжем костер.

Согласившись на это предложение, Росс и Джулиет повели верблюдов вдоль по берегу вади, пока не нашли мелкую лужу, где животные могли бы напиться, не опасаясь при этом свалиться во все еще грозный поток. К счастью, верблюды не слишком хотели пить, иначе они стали бы неуправляемыми. Но все равно, едва ступив в воду, животные сбились в кучу и принялись толкать и пихать друг друга, как мальчишки-школьники.

Джулиет тем временем стала наполнять почти пустые бурдюки. Вода была илистой, но, в общем, уже отстоялась, да и потом в пустыне такие мелочи несущественны: жажда куда страшнее.

Поблизости никого не было, и, воспользовавшись этим, Джулиет тихо сказала:

— Ты страшно рисковал, Росс. Я прекрасно плаваю, но ни за что не осмелилась бы нырнуть в такой поток.

— Это тот самый случай, когда имеют значение рост и сила, — спокойно отозвался он. — Я не стал бы пытаться, если бы счел, что погибну.

— А мне показалось, что ты недооценил степень риска и в результате чуть не погиб. — И в тот же миг Джулиет осознала, что ворчит на мужа, как торговка рыбой. Пришлось замолчать. Картина его гибели явственно предстала перед ее мысленным взором, она все еще дрожала. Особенно жутко ей было, когда Росс долго не появлялся на поверхности воды. Ей хотелось кричать, взывать к небесам, молить Бога, чтобы он не погиб. «Ведь мы еще не решили всех проблем!» Впрочем, она мучилась оттого, что понимала: умрет он или останется в живых, между ними по-прежнему будет невидимый барьер.

Навалившись всем своим весом, Росс заставил верблюда повернуть назад, ибо животное выказало намерение напасть на своего приятеля.

— А ты что, предпочла бы, чтобы я бросил Мухаммеда Казима умирать?

Она поколебалась немного, потом нехотя ответила:

— Нет, конечно, особенно сейчас, когда это происшествие принесло нам удачу. Но тем не менее ни к чему тебе лишний раз рисковать. И особенно ради незнакомца.

Росс изумленно поднял брови.

— Не глупо ли с твоей стороны беспокоиться о том, что я захлебнусь в потоке, когда у меня есть отличный шанс испытать куда более мучительную гибель в Бухаре?

Раздосадованная его легкомыслием, Джулиет сказала:

— Я бы предпочла, чтобы ты нигде не умирал.

— Вглядись-ка получше в этот луч надежды. Ведь если такое случится, ты по крайней мере снова станешь свободной.

— А я и так свободна! — огрызнулась она. — мне не нужна твоя смерть, чтобы доказать это. Когда я увидела, как он потянул тебя под воду… — Она закусила губу, радуясь, что под покрывалом он не видит ее лица.

— Весьма сожалею. Наблюдать всегда тяжелее, чем переживать самому. А худшее еще впереди. — Росс помрачнел. — Я бы предпочел, чтобы ты оставалась в Сереване.

«Он совершенно прав: в Бухаре будет еще страшнее, а мне придется контролировать себя тщательнее, чем сейчас». Она глубоко вздохнула и сказала:

— Ты не остановил бы меня, я бы все равно поехала.

— Знаю. Только поэтому ты здесь. — Он поднял один из тяжелых бурдюков и водрузил его на спину верблюду. — Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, Джулиет.

Она подозрительно посмотрела на Росса. Он стоял так близко, что в голове ее вмиг пробудились воспоминания о том, как он выглядел, когда вылез из воды. Влажная туника и брюки обрисовывали каждый бугорок его сильного тела. Она с трудом перевела дыхание, пытаясь отогнать от себя чарующее видение.

— Что именно?

Он пристроил бурдюки и покорно произнес:

— Я должен был знать, что ты не согласишься, прежде чем не выяснишь, о чем идет речь.

— Конечно, нет. Знать, что ты подписываешь, — это первый закон договоров. — Она принялась привязывать бурдюки к седлу.

— Я говорю не о контракте. — Он потянулся к ней и накрыл ее руку своею, придержав

перевязь. — Джулиет, посмотри на меня.

Она неохотно подняла взгляд, зная, что он видит ее глаза, и опасаясь, что они скажут ему слишком многое. Росс очень серьезно произнес:

— Дела могут обернуться не лучшим образом, и я не вернусь из Бухары живым. Но ты, как слуга-мусульманин, получишь шанс избежать моей судьбы. Обещай, что сделаешь все, чтобы выжить. Если речь пойдет о твоей жизни, то ты непременно покинешь меня, даже выдашь людям эмира при необходимости. И ради Бога, не пытайся строить никаких безумных, безнадежных планов в бесплодной попытке освободить и спасти меня. Я не хочу, чтобы ты погибла из упрямства, бравады или какого-то там чувства вины.

Она ничего не ответила, и Росс крепче сжал ее руку.

— Обещай мне, Джулиет. Пожалуйста.

Джулиет едва выдерживала этот разговор, отказываясь принимать его безжалостную практичность.

— Разве я не имею права распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению? — спросила она.

— Наверное, имеешь, но дело не в этом. — Он вздохнул и опустил руку. — А если я скажу, что умру счастливым, зная, что ты спасена?

В памяти Джулиет тотчас всплыли потоки воды, в которых он едва не утонул, и у нее перехватило дыхание.

— Ладно, — бросила она. — Обещаю тебе, что если они осудят тебя и выследят меня, то я спокойно приму такое положение вещей и не стану делать никаких глупостей.

Длинные пальцы Росса легко коснулись руки Джулиет.

— Благодарю тебя.

Она молча повернулась и пристроила бурдюки. «Обещать-то я обещала, но совсем не уверена, что смогу сдержать слово. Я с легкостью рискну собственной жизнью, пусть даже в обреченной на провал попытке помочь ему, нежели стану сидеть сложа руки в минуты опасности для дорогого мне человека.

Что ж, Джулиет, ты можешь признаваться в этом только себе. И совсем не важно, какова степень риска: ведь невозможно же стоять рядом и не пытаться предотвратить смерть любимого».