Это, пожалуй, был единственный источник света в необычном храме. Белоснежный, он давно растратил своё сияние, и теперь угасал. Искрящийся светом саркофаг, длиной метра три и шириной с метр, возвышался над окружающей тьмой, тусклым сиянием выхватывая необычные картины. Несколько десятков странных существ сгрудились у его подножия, и серебристый свет мешал их в одно, невообразимо страшное и прекрасное существо, способное жить по своим собственным законам. Саркофаг был явно высоким, да и последователи странной магии побаивались касаться этого места. Ладар перевёл дух и огляделся. Островок спасения был и правду большим мраморным гробом, чьей-то усыпальницей, явно не человеческой, чересчур просторной и высокой, способной вместить не один десяток человек, и крышка его была открыта!

– Илис! Цветок мой ночной, это твои проделки?

Тишина у подножия глухо замолчала, небытие вздрогнуло, явственно, но тут же вновь вернулось к каменной прочности пустоты.

Ладар задумчиво подошёл к приоткрытому краю: это путь дальше? Или просто вниз?

Но тут аркан ороговевшей кожи плотно обхватил его шею, заставив мигом согнуться почти втрое; тьма внизу радостно взревела сотнями голосов, тугие кольца выдавливали дыхание, да мелькал перед глазами костяной наконечник – длинный и острый, весь в потёках застарелой крови.

Второй виток обхватил тело, сдавил, пытаясь нащупать несуществующие руки. Где-то над головой взвился и принялся стремительно опускаться третий, призванный окончательно спеленать дерзкого, посмевшего пройти так далеко. Бывший вор торопливо опустился на колени, особым образом сжав пальцы ног: с подошв вылезло по узкому лезвию, не слишком длинному и прочному, зато наточенному до остроты бритвы. И то: не драться на клинках, а перерезать тюремные путы были призвана старая как мир уловка. Мелькнули скрещенные и выпрямленные ноги, разлетелся на две половинки кожаный гарпун, дикий взвизг поднялся под потолок и заметался под его сводами. Брезгливо сбросив с себя остатки каната, Ладар провалился в светящуюся щель саркофага. Под ногами захрустели кости, но сипалу было не до этого: нагнувшись, спиной торопливо двигал крышку поближе к краю, чувствуя, как скрежещут чужие кости по белому камню, как всё ближе очередной охранник, решившийся уничтожить дерзкого.

Небольшой стук закрывшейся крышки словно разрезал мир на две части: мир шума и скрежета, опасности и погони – от сузившегося до четырёх стен гробницы мира полной тишины и темноты. Ладар обессилено прислонился к одной из стен древней магической усыпальницы и понял простую истину: без рук он это крышку просто не поднимет. А те, кто ярился и бесновался за её стенами – странным образом успокоились и сами этого делать просто не будут.

Как можно измерить время в пустоте? Если ли оно там, где ничего не меняется, где есть лишь слабый магический свет Жизни, дающий возможность существовать?

Сипал сидел на свободном от останков куске саркофага и грустно глядел в никуда.

– Илис! Твоё небытие намного уютней. Возможно, потому что там человек не один? Кости Творца способны дарить жизнь и после смерти. Забавный феномен, наверняка найдётся какой-нибудь извращённый культ, отринувший жизнь как таковую и наслаждающейся подобным псевдосуществованием. Да почему найдётся? Вон они, почитатели, иногда – прекрасные люди, но чаще – уродливые чудовища, напрямую зависящие от эманации этих останков и уже неспособные жить без них. Дикий, дикий остров. Путь в никуда, заканчивающийся в чужом саркофаге. Правы предки, признававшие огненную тризну, возможно, они могли предвидеть и такое?

В какой-то миг, когда, казалось, небытие, победно усмехаясь, расположилось в сознании сипала – он ощутил на своих губах чужие. Мёртвые, но полные любви губы.

– Илис! Нет, я должен выбраться! Что есть Творец? Создатель или любой из его сыновей, сумевший улучшить первоначальный замысел. Чаще всего – совсем немного, и это практически незаметно, но бывают и такие титаны. Всего себя, свою душу, свой разум, свою кровь и плоть они использует на то, чтобы сделать мир лучше. Не из сиюминутного каприза – из чувства долга. И тогда рождаются новые народы, зацветают тропическими лианами северные острова, меняются растения, животные, люди. А церковь чаще всего объявляет их врагами рода человеческого – чтоб не смели. Не уподоблялись.

Сила в саркофаге была. Чистая, светлая сила созидания. Творца – не было. Тот, подлинный, создавший этот мир, давно ушёл туда, где его ждали иные вселенные, иные миры. Оставив свою силу детям, он посчитал, что они сами смогут идти вперёд – словно забыв, что дети капризны и редко хотят идти сами.

Что мог тут поделать недоучка, воришка с точки зрения даже обычных магов, возле смертельно извращённой силы Создателя? Извращённой самой смертью. Ничего? Сипал усмехнулся – и встал на путь тени.

Тонкие, непонятные нити. Они в миллионы раз тоньше обычных магических, их нельзя увидеть – только почувствовать, и то сердцем. Созидающие ткань мироздания, ткущие основу энергии, из которой берётся сила, создающая живое… Понимал ли это Ладар? Нет! Просто он тянул и тянул нити, исходящие из тускнеющих костей, создавая себе каркас рук – так, как когда-то показывал ему призрак, едва не захвативший его тело. Но нити были слишком тонки, и приходилось несколько бесконечностей скручивать обычный жгут мышц, который в обычных условиях можно было бы сотворить одним движением. Кости были слишком плотными, приходилось практически отказаться от них, оставив лишь намёк, сосредоточиться на мышцах и сухожилиях – и всегда иметь под рукой побольше готовой ткани, способной стать чем угодно…

Раскалённый гвоздь возник в плече внезапно, мигом раскинув щупальца боли по всему телу. Эмблема королевства! Ей плевать, что у тебя нет рук, что ты в ловушке в древнем храме – она зовёт, и будет терзать до тех пор, пока ты жив. Ладар выяснил это первым делом, стоило только очнуться с пустыми рукавами рубахи, и теперь чувствовал на собственной шкуре. Впрочем, в сегодняшней боли был ещё и сигнал: где-то над водной гладью, ниже храма, возник диск портала – его единственный шанс вырваться из этого ужаса. Сипал ждал и боялся этого момента. Вскочить, напрячь спину и плечи, чувствуя, как нечто, старательно лелеемое всё это время, пытается напрячься тоже – и двинуть проклятую плиту, немного, на пару пальцев в ширину… ну ещё на один! Он умеет пролазить в самые узкие щели. Дирил учил многому.

Крышка ковчега помедлила, медленно и величественно, вбирая в себя всё отчаяние, все остатки сил пленника, и нехотя скрипнула, отворяясь. Ладар пулей вылетел на поверхность, готовый увидеть полчища монстров, тьму и ночные кошмары…

Солнечный луч просачивался в дыру в небольшом оконце под потолком, солнечным зайчиком играя на каменных плитах и надгробьях. Вокруг было пусто.

Изумленный, сипал замер, но боль, в очередной раз пронзившая его тело, заставила поторопиться, развернуться и побежать туда, где измученное семидневным сидением взаперти тело чувствовало влагу. Пусть Сила Творца сохранило тело от окончательно смерти от жажды – но пить хотелось зверски. С каждым шагом еле слышный рокот был сильнее, и, уже выбегая на площадку перед храмом, Ладар знал, что увидит:

Озеро! Небольшое горное озеро, разлившееся перед храмом, бравшее начало от горный ручьёв – и низвергавшееся вниз каскадом водопадов. И где-то на одном из них и был портальный круг.

В некоторых случаях лучше не думать. Не просчитывать шансы, прикидывая, возможно ли задуманное. Стоит просто стиснуть зубы, и, не останавливаясь, прыгнуть как можно дальше с площадки храма, туда, где пока негромко грохотал первый из водопадов.

Тело ныло, превратившись в один большой синяк. Пока ручьи ещё не набрали силу, её нет и в реке, а значит, толща воды не накажет дерзкого. Но бока намнёт замечательно. В очередной раз выныривая на поверхность, Ладар искал переливчатый круг возврата, умудряясь одновременно и пить такую сладкую горную воду, и выплёвывать излишки, и увидел. Сиреневый круг тревожно мерцал, доживая последние секунды своего существования. Он был на один каскад ниже и в стороне, и нужно было плыть наискось, а потом прыгать в стороне от основного потока воды, пытаясь попасть в привычный, знакомый, ставший родным мир войны. Мир, в котором тебя могут убить, но не съесть. Сипал загрёб правее, и тут – почувствовал, ощутил – ему стало, чем грести! Не руки, но что-то определённо большое и сильное билось по бокам, помогало пронзить водную гладь! Ладар заорал от восторга. Прекрасное чувство – когда весь мир внезапно оказывается не таким уж безнадёжно плохим, когда всё получается, когда ты на кураже… Это было замечательно! Он оттолкнулся как можно выше от водной глади, прыгая в сторону портала – и ощутил, что не падает, парит в насыщенном влагой воздухе, то ли плывёт, то ли…