Успехи такой политики неопровержимы, в особенности это ощущают предприятия, живущие заказами от государства, однако не везде меркантилизм приносит достойные плоды, и яркий пример этого — текстильное производство. В сущности, министру не удалось изменить менталитет и излечить богатых от их тяги к ренте и службе. Несмотря на все поощрения с его стороны, дворянство не занимается делами.
Канал Двух Морей
Из всех больших проектов, реализованных во времена правления Людовика XIV, канал Двух Морей, известный сегодня как Южный канал, является, без сомнения, одним из самых удивительных достижений. Построенный в период 1666-1681 годов инженером Пьером-Полем де Рике, протеже Кольбера, канал должен был связать Тулузу и Сет и, таким образом, посредством Гаронны, проложить путь от Атлантического океана к Средиземному морю. Его длина — около 250 километров, канал насчитывает 20 бассейнов, прудов и акведуков, 72 шлюза… Этот шедевр «величия», доставивший удовольствие королю и позволивший огибать хотя бы частично Гибралтар, был профинансирован государством, сословиями Лангедока и самим инженером Рике, получившим права как на канал, так и откуп габели в Лангедоке и Руссильоне. При постройке канала было задействовано около 12 000 работников.
Море и за морем
Придерживаясь основной линии политики Ришелье, Кольбер создал крупные монопольные морские компании, помещенные под королевское покровительство: Вест-Индская компания, Ост-Индская (1664), Северная (1669), Левантийская (1670) и Сенегальская (1673). Приобщив к делу личные накопления и общественные фонды, они пользуются привилегией освобождения от налогов.
Результаты, правда, далеки от того, чтобы вознести предпринимателей на вершину их амбиций. Французский экспорт страдает от «войны тарифов» и ответных действий голландцев. В отличие от английских или нидерландских предприятий, во французские компании вложено не столь много денег, они недостаточно оснащены. Флот развивается неравномерно. Вопреки стараниям Кольбера, отставание французских компаний от других держав становится все более заметным. Заморским предпринимателям удалось провернуть лишь несколько успешных дел — дело интенданта Талона в Новой Франции, основание Луизианы, исследование залива Гудзон и реки Миссисипи, но в целом колониальная политика не приводит к блестящим результатам.
Большие ордонансы
Кольбер, обладающий холодным разумом логика, но страстно влюбленный в рациональность и увлеченный идеями централизации, не перестает бороться с анархией в области непомерно разросшегося свода правил и регламентов, древних обычаев и парализующих власть привилегий. Его желанием было бы привести «все королевство к единому закону, к единой системе мер и весов…» Каждое решение этого политика предварено кропотливым расследованием на месте событий. Интенданты финансовых округов посылают ему подробные отчеты об экономике и обществе. Взяв в помощники своего дядю, юриста Анри Пюссора, он занимается кодификацией ордонансов и юридических текстов: именно тогда начинается подготовка к большой «перестройке» гражданского кодекса («Кодекс Людовика» от 1667 года) и уголовного судопроизводства (1670), а также кодекса вод и лесов (1669), торговли (кодекс Савари, 1673) и торгового мореплавания (1681). «Черный кодекс», узаконивающий рабство, будет утвержден лишь после смерти Кольбера, однако именно он является его создателем.
«Правило порядка»
В эпоху Кольбера восстановление порядка в обществе, уже предпринятое кардиналом Мазарини, продолжено. Парламенты, лишенные права называться верховными судами — верховным может быть только правитель! — вскоре обнаруживают, что их право на ремонстрацию отныне ограничено. Сеньориальные судебные ведомства приходят в упадок. Появившиеся при Кольбере специальные судебные органы, работающие в режиме выездных сессий, освобождают провинции от гнета местных царьков, господствующих над вверенными им землями.
Губернаторы провинций, избираемые комиссией на три года, понемногу становятся все более уступчивыми и сговорчивыми, а их прерогативы все более приобретают роль почетных титулов. Полномочия интендантов увеличиваются. Париж, неспокойный город с населением в 500 000 жителей, в прошлом доставлял немало хлопот. В ночное время суток город оказывался во власти нищих, бандитов, воришек и солдат-дезертиров, объединявшихся в банды. Кольбер, будучи государственным секретарем при руководстве двором короля, в чьи обязанности входит обеспечение порядка в столице, переложил заботу о безопасности города на плечи своего протеже Габриэля-Никола де Ларейни. Работа последнего увенчалась успехом.
Ларейни, главный наместник полиции
Должность главного наместника полиции, появившаяся в марте 1667 года, доверена Габриэлю-Никола де Ларейни, который будет занимать этот пост тридцать лет. Благодаря опеке Кольбера он наделен огромными полномочиями: в его ведении находится чистота улиц, пожары, наводнения, городское снабжение, торговля, система мер и весов, контроль над гостиницами, трактирами и кабаками, полиция, отвечающая за зрелищные мероприятия, и гильдии. Ларейни сносит печально известный «Двор чудес» (логово нищих и воров-карманников), а также решает проблему освещения и мощения улиц и набережных. Благодаря его настойчивости Париж выходит из средневековья и принимает новый облик… В обязанности Ларейни входят и репрессивные санкции: он велит помещать нищих в главный приют, устанавливает контроль над игорными домами, комедиантами, уличными девками и преследует памфлетистов и подпольных наборщиков.
Королевский компромисс
Однако не стоит забывать о важной детали: Кольбер, воплощая в жизнь проект за проектом, следует королевской политике, направленной на централизацию и нивелирование. Людовик XIV вынужден действовать не спеша, осторожно и осмотрительно, рискуя тем самым замедлить процесс модернизации королевства. Он должен быть справедливым судьей своему народу; он сам берет на себя обязательство не лишать некоторые провинции местных привилегий. Но прежде всего ему нужно сгладить напряженность в обществе и восстановить политическое равновесие в этом сложном сословном организме. Этим и объясняется некоторая неторопливость и сдержанность короля в решении того или иного вопроса. Войну не выиграешь одним ходом: административная монархия, встречая на своем пути сопротивление, делает стратегические ходы — отступает, соглашается на компромисс даже с чиновничьими корпорациями. Эта нарочитая нерешительность монарха, эти мнимые колебания служат прекрасным объяснением той стремительности, с какой центральная власть, вопреки своей слабой структуре (700-800 человек, включая министров, государственных советников, интендантов и субинтендантов), сумела навести в государстве порядок. За несколько лет, обладая крайне ограниченными средствами, испытывая нехватку в сотрудниках административной полиции или в принудительных силах, Людовик XIV настоял на «доведении до полного подчинения». Чтобы достичь этого, он должен был опираться на министерские кланы, пустившие корни в отдаленных провинциях, и привлекать к налоговому капитализму элитные круги общества и городскую буржуазию. Региональная олигархия применяет эту систему в очень широких целях — чтобы убедиться в этом, стоит лишь взглянуть на великолепные частные особняки, построенные во всех крупных городах Франции.
Выездная судебная сессия Оверни
Часть дворянства в Оверни грабит крестьян и деревенских жителей, притесняет своих вассалов и занимается всевозможными темными делишками. Местное правосудие, коррумпированное знатью, бессильно что-либо сделать. Чтобы защитить обездоленных, ставших нищими по милости «сильных мира сего», король учреждает в Клермоне чрезвычайный судебный орган, «выездную судебную сессию Оверни», действующую с сентября 1665 по январь 1666 года. Королевскими комиссарами становятся президент, шестнадцать судий, прокурор и хранитель печати. Рассмотрев 1360 дел, суд вынес 692 приговора, 347 из которых были смертными. Однако лишь двадцать три приговора были приведены в исполнение, поскольку обвиняемые бежали и укрылись в горах. Тем не менее цель была достигнута: порядок был восстановлен. Свидетель этого процесса, отец Эспри Флешье, оставил о нем подробный и правдивый рассказ в «Мемуарах о Большом Суде Оверни», опубликованных в 1844 году. Подобная операция была проведена также в Веле и Севеннах по просьбе сословий Лангедока (1666-1667).
