Таким образом, французская монархия, далекая от статичного состояния, находится в вечном динамическом напряжении. Она обязана управлять эволюцией разнообразного и разнородного общества, с которым она сосуществует в рамках единого целого, путем создания мобильности внутри социальных групп. Для монархического строя такое условие является жизненно важной необходимостью, воплотившейся в купле-продаже должностных патентов, в возвышении дворянства мантии, в распределении милостей, почестей, орденов, грамот о пожаловании дворянства, привилегий и хозяйственных монополий. По словам Франсуа Фуке, власть создает «диалектику подрывной деятельности внутри социального тела». Вот то, что заключено в термине «абсолютизм». 

«Правящая троица»

В период, охватывающий последние годы Фронды и кончину кардинала (1653-1661), «правящей троице» — Людовику XIV, Анне Австрийской и Мазарини — удается навести порядок в стране. Деятельность молодого Луи пока что ограничивается ролью «показного» короля, которого предъявляют народу, армии и послам. Несмотря на желание поскорее стать полноправным правителем, он терпеливо вникает в тонкости своей будущей «профессии». Анна Австрийская принимает участие в управлении уже меньше, чем ранее, но внимательно следит за духовным воспитанием своего сына. Реальная власть находится в руках первого министра, который знает, как пощадить чувства молодого монарха. Под личиной тихого кроткого нрава его крестника скрывается порывистый и нетерпеливый нрав, и кардинал, зная это, понемногу привлекает короля к принятию государственных решений. Однако распределение обязанностей и льгот, проведение дипломатических переговоров и принятие важнейших решений все еще во власти Мазарини. По окончании Фронды вновь начата монархическая централизация, предпринятая Ришелье. В провинции возвращаются интенданты, которых теперь зовут «комиссарами, призванными для выполнения особых поручений короля» — такое «переименование» сделано ради того, чтобы не раздражать чиновников. Мазарини расширяет сеть преданных ему слуг, развивает отношения министерской клиентелы, практикует метод прощения ошибок, усиливая, таким образом, контроль над дальними провинциями. Это время, когда дворяне и знатные лица начинают переходить на службу к королю. 

Финансовые бедствия

Однако продолжающаяся война с Испанией не отменяет ужасного налогового бремени, нависшего над страной. Испания может позволить себе экономить на реформах и оставаться консервативной: испанские галеоны, идущие из Америки, снабжают ее серебром и золотом, необходимыми для того, чтобы окупать нужды армии. Франция, напротив, должна рационализировать свой государственный аппарат, чтобы любыми способами извлекать из крестьянских кубышек звонкую монету, в которой она так нуждается. В результате этого хронического финансового кризиса будущие доходы расходуются раньше времени. В 1656, а затем в 1658 году — последний год особенно драматичен — королевство вынуждено приостановить военные операции из-за нехватки денег. Это лучшие периоды в жизни откупщиков и заимодавцев. Чтобы избежать банкротства, проворный суперинтендант финансов Никола Фуке вынужден изворачиваться и выплачивать им феноменальные проценты (от 30 до 50%!). Впрочем, финансовые невзгоды государства не мешают кардиналу накапливать и даже увеличивать свой баснословный капитал, который не исчез во время Фронды. 

Собрание 13 апреля 1655 года

Парламент воспользуется этой бедственной ситуацией, чтобы вновь поднять голову и представить ремонстрацию в ответ на новые налоговые эдикты (налог на крещение и погребение, создание новой должности королевского секретаря…]. Чтобы подавить сопротивление, 13 апреля 1655 года Людовик XIV является в Парижский парламент и занимает королевское ложе, по меньшей мере, «по-кавалерийски лихо». Действительно, он предстает перед советниками в своем охотничьем костюме — красный камзол, серая шляпа, большие сапоги… «Господа, — высокомерно заявляет он, — каждому из вас известно о бедах и несчастьях, случившихся по вине парламентских ассамблей. Я хочу упредить их и запретить те ассамблеи, которые собрались из-за эдиктов, изданных мною, — я желаю, чтобы эти эдикты были приведены в исполнение. Господин президент, вам я запрещаю давать согласие на проведение каких-либо ассамблей, никому из вас не дозволено требовать их». 

Парламентское неподчинение

Вышеупомянутая знаменитая сцена, описанная Мазарини, обросла вымыслом: впоследствии будут рассказывать, что король, явившийся в парламент чуть ли не с хлыстом в руках, дабы обуздать своих советников, произнес тогда известную всем фразу: «Государство — это я!» Из-за нее на свет появилась идея об автократической монархии и абсолютной деспотичной власти Людовика XIV — что далеко от действительности. Продажность должностей по-прежнему производит губительные последствия, поддерживая дух непокорства в рядах парламента. «Судейские крючки», которые, казалось, должны были умолкнуть после королевского собрания, представляют новые, незаконные после «королевского ложа» ремонстрации. Кардинал вынужден заключить в тюрьму одного советника и изгнать девять других. Этого недостаточно; ничего не меняет и вмешательство Тюренна, который умоляет первого президента дать ему денег для его солдат. В конце концов власть отзывает часть эдиктов и награждает первого президента Помпонна де Бельевра 100 000 ливров… Однако кардинала беспокоит не только неподчинение членов парламента: тревогу вызывает распространение в его рядах янсенизма.

Недовольство в рядах дворянства

Причиной очередной волны заговоров среди знати и волнений в провинциях становится налоговая политика королевства. Государство, не прекращающее изыскивать все новые способы извлечения денег, загорается идеей обложить налогом «расплодившихся» во Франции «ложных дворян» — для этого оно создает следственные комиссии по делу «узурпаторов дворянского звания». Однако проект этот почему-то не вызывает бурной радости у «настоящих дворян» — напротив, он сеет беспокойство, потому что многие знатные семейства уже не могут доказать свою аутентичность. Почти повсюду проводятся дворянские ассамблеи — в Анжу, Бретани, Нормандии… Нередко дворяне выбирают для своих совещаний ночное время суток: собрания проходят в лесу при свете факелов. В некоторых регионах настойчиво требуют восстановления древнего органа власти — провинциальных штатов, на которых дворянство само устанавливает налоговую ставку. Не забыты и Генеральные штаты — кое-кто настаивает и на их проведении. Созданный в 1659 году Союз дворянства объединяет знатные семейства Пикардии, Нормандии, Турени, Пуату, Орлеане, Бургундии, Анжу, Ниверне, Бурбонне и Лимузена. Номинальным главой становится герцог д'Аркур, но движущей силой союза все же следует считать маркиза де Боннесона. Маркиза арестуют и вскоре казнят в Париже. «Если бы битва у Дюнкерка [битва при Дюнах] закончилась поражением, — пишет суперинтендант Сервьен, — королевство оказалось бы под угрозой всеобщего восстания».