— Пораскиньте мозгами, иначе нам придется расстаться! — Гнев Майка был обращен на Джеймса Босуэлла, редактора светской хроники. — Статистика показывает, что читатели просто обожают «перченые» истории о разводах, скандалах, связанных с сексуальной жизнью политических деятелей, — в общем, всякую «клубничку», — мрачным тоном продолжал Тэннер. — А вы печатаете никчемный материал о бездельнике банкире, возжелавшем жениться на какой-то маргариновой наследнице!
— Ну, поступили горячие сведения…
Главный издал скептический смешок:
— Горячие! С моей точки зрения, ваши сведения никому не интересны. Скажите на милость, что может привлекать в слове «маргарин»? Простите, Джеймс, но из этого маргарина вам нужно было сделать по крайней мере масло!
— В принципе новость любопытная, — сглотнув, невнятно пробормотал Джеймс сквозь смех сослуживцев. — Хотя бы потому, что будущий жених известен как современный Казанова. Говорят, не одна богатая красотка только и мечтает, чтобы забраться в его постель. А значит, известие о его женитьбе многих дамочек заставит порвать на себе роскошные наряды.
— Хорошо, хорошо, может, вы и правы, — скрипучим голосом возвестил Майк. — Но если парень на самом деле такой племенной конь, что ж вы не остановились на этом поподробнее? Почему стали растекаться по древу о «супружеских оковах» и прочей ерунде вместо того, чтобы процитировать высказывания о нем пары брошенных им девиц?
Пока Джеймс лепетал что-то насчет клеветы и адвокатов, Тэсса весьма ощутимо ткнула Алекс в бок и горячо зашептала, указывая в газету, раскрытую на соответствующей странице:
— А Джеймс-то прав — парень настоящий сумасброд! — Она указала Алекс на фото, где он был изображен во время игры в поло, и хихикнула: — Я так просто тащусь от мужиков в облегающих штанах, и не возражала бы, если б он оставил свои сапоги у двери моей спальни…
И осеклась. Лицо подруги внезапно побледнело, утратив все жизненные краски, глаза ее были устремлены на фотографию.
— Мой дорогой мальчик! — воскликнул лорд Гамильтон, простирая руки к своему племяннику, появившемуся в дверях его офиса. — Не смею надеяться, что я — первый, кто поздравил тебя с предстоящей свадьбой, однако не могу не выразить свою радость по поводу того, что ты наконец-то решил остепениться.
— Э… дело в том, что…
— Дело в том, что я уже начал немного беспокоиться о тебе. — Голос старика приобрел железные нотки. — Честно говоря, ты действительно волнуешь меня, друг мой. Все эти сплетни о твоей… хм… личной жизни…
— О, перестань, дядюшка, — мрачно усмехнулся Лео. — Я не вижу себя в роли отца семейства, а уж то, что пишут обо мне эти дурацкие газетенки, полный вздор.
— Конечно, мой мальчик, к тому же я не имею ничего против того, чтобы молодой человек перед свадьбой немного… перебесился.
— Ну, конечно, — усмехнулся Лео. — Особенно если учесть, что в свое время ты очень усердно обхаживал одну рыжеволосую красотку.
— Хм… да, это было так давно… — Лорд Гамильтон бросил на племянника хитрый взгляд из-под седых бровей и улыбнулся. — Однако, как тебе известно, я женился на твоей тетушке Эмили и прожил с ней счастливо больше тридцати лет. Именно поэтому я так рад узнать о твоей предстоящей помолвке.
Извилины в мозгах Лео, казалось, выпрямились в одну прямую линию, виски ломило, глаза так и норовили закрыться, посему он не успел сообщить дяде, что его будущее не настолько точно определено, как тот решил. Лорд Гамильтон, очевидно, не пил три ночи напролет, ибо достаточно шустро поднялся со стула и жизнерадостно произнес:
— Я уже довольно давно, мой мальчик, подумываю сделать тебя моим полноценным партнером и директором нашего банка. А, услыхав сегодня утром такую чудесную новость, тут же переговорил с остальными членами правления и получил их единодушное согласие.
Заявление дядюшки отрезвило Лео.
— Погоди! Прежде чем ты примешь решение, нам надо поговорить. Понимаешь…
— Доктора предупредили меня, что мне пора всерьез задуматься о здоровье и отойти от дел, — продолжил старик, подходя к высокому окну и глядя вниз, на оживленную улицу. — Своих детей Бог мне не дал, вот я и решил вручить бразды правления любимому племяннику.
— Я очень польщен твоим доверием, — коротко поклонившись, сказал Лео, — и понимаю твое желание, чтобы банк возглавил член семьи. Однако твои коллеги могут подумать — и вполне обоснованно, — что я еще слишком молод для столь ответственного поста. Ну, и еще примешиваются соображения семейственности…
— Вздор! — Дядя резко повернулся к нему лицом. — Ты уже несколько лет работаешь как вол и с лихвой заслужил право на директорское кресло.
— Да, но зачем принимать решение с места в карьер? — продолжал вяло протестовать Лео, думая лишь о том, как избавиться от ощущения, что вместо мозгов череп его битком набит ватой. — То есть я хочу сказать, мне нужно время, чтобы все обдумать…
— Тут нечего обдумывать! — Лорд Гамильтон рубанул рукой воздух, потом вновь подошел к письменному столу и взял какие-то бумаги. В кабинет вошла секретарша, а за нею два его помощника. — Я не могу заставлять членов совета долго ждать. Поговорим позже, мой мальчик, после полудня. — И он вышел из офиса.
Мысленно изрыгая проклятья, Лео вернулся в свой кабинет, размышляя, как выпутаться из ситуации, которая все больше осложнялась.
Алекс сидела как на иголках, глядя через стол на Майка Тэннера, а тот вальяжно откинулся на спинку кресла, сунул в рот новую сигару, пыхнул пару раз и принялся с довольным видом разглядывать бледные лица понурившихся подчиненных.
Главный редактор придерживался убеждений, в которые уверовал раз и навсегда, а именно: в непростых условиях жесткой рыночной конкуренции журналистов следует держать в узде и время от времени давать им основательную встряску. И, честно говоря, метод Тэннера приносил неплохие плоды — за последний час у сидящих за столом родилось множество блестящих идей.
Вот только у Алекс никаких идей не рождалось, в голове, как назло, стояла гулкая пустота, как в армейском барабане. Ну, давай же, с тоской подгоняла себя девушка, придумай хоть что-то интересненькое, стоящее внимания шефа! Тот факт, что он ее пока не тронул, ни о чем не говорил Скоро и ее выдернет на линию огня в качестве мишени, иначе не вызвал бы на летучку вместе с асами пера.
Допив давно остывший кофе, она безнадежно уставилась в пустую чашку и стала ждать час Армагеддона. Ударил он незамедлительно.
— А теперь вы, мисс Пэмбертон, — раздался хриплый голос из кресла во главе стола. — Что вы там притаились, как мышка? Мне не терпится услышать и ваши соображения.
— Ну… э… у меня их не так уж много, — честно призналась Алекс, оторвав взгляд от донышка чашки. — Скоро День Святого Валентина, и я подумываю о репортаже…
— Да, конечно, мысль интересная, эта тема захватила и меня. — Майк затянулся сигарой, на что отваживаются не многие курильщики, и продолжил: — Четырнадцатое февраля в нынешнем году выпадает на четверг, поэтому я решил, что весь субботний выпуск приложения должен быть посвящен любви и… ну, вы сами понимаете. — Он неопределенно помахал рукой в воздухе. — Ну, там, статьи о том, как девушки ждут в этот день, что им сделают предложение, как приготовят праздничный ужин для любимого, что-нибудь о сексе, и так далее, и тому подобное.
В комнате тут же раздался одобрительный гул. Каждый из присутствующих посчитал должным высказать мнение по поводу гениальности шефа. И лишь лицо Имоджин Холл-Найтли выражало крайнее недовольство тем, как бесцеремонно Майк вмешался в ее прерогативы руководителя приложения.
— То, о чем вы говорите, сильно смахивает на содержание дешевых бульварных журнальчиков для домохозяек, — скрипуче заявила она, перекрыв голоса остальных. — Лично я нахожу оскорбительным стереотипный взгляд на женщин как на бесправных существ, служащих только для ублажения особей мужского пола!
