Сиди вглядываясь в сумерки приятнейших четырех лет своей жизни,

стынь от культуры словно забытая между благовонной курильницей и томиком Оскара Уайльда чашка чаю остывшего и некрепкого как ситро в буфете общедоступных концертов в Симфони-холле.

Четыре года я Михель Кристоф не знал что можно сделать то чего хотел ты Микеланджело, что можно сказать

Маркс

всем профессорам, что можно мне маленькому Свифту сшибить всех Гриноусов135 в тире,

и ворочался вою весеннюю ночь до утра воспаленными глазами читая "Трагическую историю доктора Фауста" и доходил до остервенения слушая как колеса трамваев скрежещут со скрипом и грохочут расхлябанные оси на Гарвард-сквер и паровозные гудки из-за прибрежных болот и рев сирены отходящего парохода и синий флажок на фок-мачте и рабочая демонстрация с духовым оркестром на улицах Лоренса штат Массачусетс.

Это напоминало Магдебургские полушария: давление извне сохраняло пустоту внутри

и у меня не хватало духа

вскочить и выйти

и сказать им: а подите вы все к

Рембо

вашей матери.

ДЖЕЙНИ

Поездка по Мексике в отдельном вагоне, предоставленном мексиканским правительством в распоряжение Дж.У.Мурхауза для обратного пути на север, была чудесна, но несколько утомительна, и, проезжая по пустыне, они задыхались от пыли. Джейни накупила по дешевке много красивых вещиц бирюзовые украшения и розовый оникс в подарок Элис и матери с сестрами. Всю дорогу она, не переставая, писала под диктовку Дж.Уорда, и в курительной или в салоне постоянно толпилась целая орава мужчин, которые без перерыва пили, курили сигары, хохотали, рассказывали друг другу неприличные анекдоты. Среди них был Берроу, для которого она работала в Вашингтоне. Проходя мимо, он всегда останавливался поговорить с ней, и ей очень не нравилось выражение его глаз, когда он, разговаривая, наклонялся над ее столом, но он был интересный мужчина и совсем не такой, каким она представляла себе рабочего деятеля, и ей было очень забавно, что она знает про Куини и как бы он был ошарашен, если бы узнал, что она знает. Она все время его дразнила и думала, уж не влюбился ли он в нее; но он был из тех мужчин, которые ведут себя так со всеми женщинами.

После Ларедо они ехали не в отдельном вагоне, и поездка была уже далеко не так приятна. Они взяли билеты прямого сообщения до Нью-Йорка. Ей досталось нижнее место не в том вагоне, в котором ехал Дж.Уорд с друзьями, и верхнюю полку в ее купе занимал молодой человек, который ей очень понравился. Его звали Бек Саундерс, он был уроженец Северного Техаса и говорил, забавно растягивая слова. Он клеймил скот, работал на нефтяных промыслах в Оклахоме и, скопив немного денег, теперь ехал посмотреть Вашингтон. Он очень обрадовался, узнав, что она из Вашингтона, а она рассказывала ему обо всем, что нужно посмотреть: Капитолий, и Белый дом, и памятник Линкольну, и памятник Вашингтону, и Дом ветеранов, и Маунт-Вернон136. Она сказала, что ему непременно следует побывать на Большой стремнине, описывала поездки в байдарке по каналу и о том, как их раз захватила страшная гроза у моста Кабин-Джонс. Они несколько раз вместе обедали в вагоне-ресторане, и он говорил ей, что она чудесная девушка и ни с кем ему так легко не говорилось, и рассказывал, что у него была невеста в Тулсе, штат Оклахома, и что теперь он подписал контракт на нефтяные разработки близ Маракаибо в Венесуэле, потому что невеста его бросила и вышла замуж за богатого фермера, который набрел на нефтяную скважину у себя на пастбище. Дж.Г.Берроу дразнил Джейни, поздравляя ее с победой над таким красавцем, а она в свою очередь дразнила его рыжеволосой леди, которая сошла в Сан-Луисе, и они оба смеялись, и она чувствовала себя чертовски задорно и находила, что Берроу не так уж плох. Когда Бек сошел с поезда в Вашингтоне, он дал ей свою фотографию, на которой был снят у нефтяной бурильной вышки, и обещал писать ей каждый день и непременно приехать в Нью-Йорк повидаться с ней, если, конечно, она позволит, но больше она о нем никогда не слыхала.

Ей нравился лондонец Мортон, лакей Уорда, потому что он всегда очень почтительно с ней обращался. Каждое утро он приходил и докладывал ей, как себя чувствует Дж.Уорд.

"Сегодня очень не в духе, мисс Уильямс" или: "Он что-то насвистывал, когда брился. Хорошо ли себя чувствует? Да, по-видимому".

Когда они прибыли на Пенсильванский вокзал в Нью-Йорке, она осталась с Мортоном присмотреть, чтобы ящик с делали и папками отправили в контору, 100, Пятая авеню, а не домой в Лонг-Айленд, где жил Дж.Уорд. Когда Мортон уехал на машине Пирс Арроу, которая пришла за багажом из Грейт-Нэк, сама она, захватив машинку, бумаги и папки, поехала на такси в контору. С испугом и волнением она глядела в окно такси на высокие белые здания, и круглые водяные резервуары, и подымавшиеся к небу клубы пара, и тротуары, переполненные прохожими, и такси и грузовые машины, и блеск и толкотню и грохот. Она не знала, где ей остановиться, как завести новые знакомства, где поесть. Было очень жутко совсем одной в таком большом городе, и она сама себе удивлялась, как у нее хватило духу. Она решила найти здесь Элис работу и опять поселиться вместе с ней, но где ей переночевать сегодня?

Но в конторе все показалось ей ободряюще знакомым, и все было так красиво обставлено и ярко отполировано, и машинки стучали так быстро, и было больше суетни и шума, чем у "Дрейфуса и Кэрола"; но кругом были одни евреи, и она боялась, что не сумеет им понравиться и не удержится на этом месте.

Одна из служащих, Глэдис Комптон, указала ей стол и сказала, что здесь раньше сидела мисс Розенталь. Место было в проходе, рядом с кабинетом Дж.Уорда и напротив двери в кабинет мистера Роббинса. Глэдис Комптон стенографистка мистера Роббинса - была еврейка и сказала, какая милая девушка была мисс Розенталь и как все они огорчены случившимся с нею несчастьем, и Джейни почувствовала, что тут все считают ее пронырой и что ей будет нелегко завоевать уважение. Глэдис Комптон недоброжелательно смотрела на нее карими глазами, которые слегка косили, когда она пристально во что-нибудь вглядывалась, и выразила надежду, что Джейни справится с работой, а работа, надо сказать, по временам прямо убийственная, и оставила ее одну.

К концу занятий, в пять, из кабинета вышел Дж.Уорд. Джейни было очень приятно, когда он остановился у ее стола. Он сказал, что говорил с мисс Комптон и просил ее позаботиться о ней первое время, что он отлично понимает, как трудно молодой девушке устроиться в чужом городе, найти подходящее помещение и тому подобное, но что мисс Комптон очень милая и поможет ей и, несомненно, все устроится как нельзя лучше. Он блеснул на нее голубоглазой улыбкой и передал пакет убористо написанных заметок и сказал, не придет ли она завтра пораньше, переписать их к девяти часам. Впредь он не будет утруждать ее такими поручениями, но все машинистки так бестолковы и все дела за его отсутствие так запущены. Джейни была счастлива, что может помочь ему, и вся отогрелась от его улыбки.

Они вышли из конторы вместе с Глэдис Комптон. Глэдис Комптон предложила ей, пока она не освоится в Нью-Йорке, временно остановиться у них. Она живет в "Флетбуше" с отцом и матерью, и, конечно, обстановка у них не такая, к какой она привыкла, но есть свободная комната, где она может жить, пока не оглядится и не найдет чего-нибудь получше, и что по крайней мере у них чисто, чего здесь нельзя сказать о многих гостиницах. Они поехали на вокзал за ее вещами. Джейни стало легче на душе оттого, что она не совсем одна в этой толпе. Потом они спустились в метро и сели в экспресс, который был набит до отказа, так что Джейни думала, что ее совсем расплющат в этой давке. Дороге конца не было, и поезда так грохотали в туннеле, что она ничего не расслышала из того, что говорила ей Глэдис.