– А-а, пехота драпает с фронта!
– По бабам – шагом марш!
– Мотопехота – потому что шагать неохота!
– Опять зайцев стрелять поперлись!
– Гусеницы не спустили?!
– Гусеницы мы подкачаем, а вот у вас каблуки поспускают – тогда как?!
Ну и всякое такое… Могло показаться, что пехотинцы и штурмовики готовы перервать друг другу глотки. На деле это были всего лишь шутки, пусть и не всегда безобидные.
– А чего мы молча-то?! – крикнул вдруг Иоганн, когда машины разминулись с колонной пехоты. – Андрей, ты голос потерял?! Найди!
– Ему комар в рот спикировал! – бросил Эрих. – Вот интересно: столько полезного передохло, а комары все пережили…
– Спой, только что-нибудь… – Жозеф повертел в воздухе ладонью.
Джек приготовился услышать что-нибудь вроде вчерашнего, но, к его удивлению, песня была совсем другой.
Так он понял, что здесь забывают о погибших, помянув их. И больше не вспоминают. Это коробило…
Лишь позднее он поймет: так делают, чтобы не разорвалось сердце…
Растет камыш среди реки —
Он зелен, прям и тонок.
Я в жизни лучшие деньки
Провел среди девчонок!..
[28]…Когда, со значением посматривая на краснеющих девушек, все хором закончили песню, Ласло выкрикнул:
– Эй, мы еще успеем спеть «Наши Боги»! Давай, Андрей!
– Послушай, – с непонятной улыбкой сказал Дик. – Ты ее скоро выучишь. На нескольких языках. И не только выучишь…
Он не договорил что-то – что-то очень важное.
Русский устроился удобнее, потом решительно перебрался на нос и встал там в рост, ловко держа равновесие и играя на гитаре. Так его было слышнее, и БМП перла вперед, словно украшенный странной носовой фигурой корабль, а Андрей пел – зло, ясно и громко:
Наши боги не распяты на кресте —
В их десницах сжаты молот и копье!
Мы идем по воскресающей Земле,
И девиз наш это – «Каждому свое»!
Не к лицу нам перед богом падать ниц,
Пустобрех для нас – религий проповедник,
Меч войны поет под крик зловещих птиц —
Между богом и людьми он наш посредник!
Мы несем на копьях ненависть и страх,
Мы забыли белый свет из Брейдаблика,
Блеском стали освещая путь во мрак,
Мы идем – дружина страшного блицкрига!..
В колонне тут и там подхватили – так же зло и в то же время весело:
Блеском стали освещая путь во мрак,
Мы идем – дружина страшного блицкрига!..
…Джек не сводил глаз с поющего Андрея. И чувствовал только одно: как напряглось все тело – в каком-то темном, страшном порыве. И вздрогнул, когда Дик вдруг громко сказал:
– Смотри! Вот они – холмы Крэйн!
4
Так Джек впервые увидел Крэйн. Десять тысяч квадратных километров холмов, названных в честь вождя переселенцев-англосаксов, прибывшего сюда, еще когда банды считали себя тут полновластными хозяевами.
Холмы шли гряда за грядой, одинаковые, как спины каких-то животных, безлесые, покатые. Кое-где белесо тускнели выходы камня. Примерно с середины холмов в низины спускались молодые рощицы, кое-где петляли речушки.
Холмы были красивы. Может быть, родившимся полвека назад они показались бы бедными и скучными, но Джек, не избалованный красотами природы, первым воспоминанием детства которого были заснеженные набережные, только-только начавшие расчищаться развалины и мертвые черные деревья, был восхищен. И вдруг – как варварский мазок кандинщины посреди великого полотна Мастера! – черные, выгоревшие коробки. Три… десять… пятнадцать… Джек сбился со счета. Вертолет, винтами вниз висящий на скалах. Еще один – лежащий в траншее, пропаханной своим собственным весом и скоростью при падении. Третий – переломленный пополам, как моделька, которые любит делать младший братишка Джека.
Не верилось, что тут могли быть бои. И все-таки они здесь были. Горелое железо говорило об этом красноречивее любых слов.
Фишер соскочил с головной машины, покачался на носках, осмотрелся. Джек напрягся, ожидая команды, но лейтенант, повернувшись корпусом, махнул рукой:
– Хватит броню греть. Слезайте.
– Ничего себе, – удивленно сказал Густав, спрыгивая.
Джек передвинул автомат под руку и огляделся. До первых холмов было метров пятьдесят, не больше, и позади ревели, удаляясь, движки БМП. В холмах им нечего делать.
Сорок человек остались на нейтральной полосе.
– Первое отделение – налево, второе – направо, расстояние обычное, – распорядился Фишер. Иоганн сказал:
– Товарищ лейтенант, у меня двое новичков…
– Выполняйте, Херст.
– Да, товарищ лейтенант. За мной, быстро. – Швейцарец добавил что-то по-своему и подбросил «сайгу» стволом на плечо.
Медленно приближаясь к холмам – наискось, – они прошли метров семьсот, не меньше. Иоганн остановился и буркнул:
– Может, он и прав. Учиться-то надо… Так. Джек, отдай ствол и цинк Ласло, пойдешь справа… слева с Андреем. Жозеф, отдай упаковку Дику, пойдешь справа с Эрихом. Хелен, вперед с Ласло. Темп ходьбы обычный. Разбежались. Чтоб нам провалиться.
– Чтоб нам провалиться.
– Чтоб провалиться.
– Чтоб провалиться.
– Пошли, Джек. – Русский указал стволом взятого наперевес пулемета на склон холма и зашагал первым.
– А зачем ствол отдавать? Я привык, не тяжело, – сказал Джек, догнав русского.
Тот ответил, не поворачиваясь:
– Если тебя убьют, то до ствола и цинка еще поди доберись. Кстати, он и слева тебя пустил потому, что с этой стороны наши за холмами идут. Ты не обижайся. – Он обернулся, и Джек пожал плечами: мол, за что? – А вот я страшно обижался, когда он меня вот так же ставил… Вот здесь и пойдем.
Джек посмотрел вверх. До гребня холма оставалось еще метра три некрутого подъема.
– А туда не поднимемся? С гребня видней…
– Видней, – кивнул Андрей. – Если бы то просто холмы… ну, как сопки у нас – так и пошли бы. А тут смотри – между сопками молодой лес.
– Ну и что? – не понял Джек.
– Ну и соображай. – Андрей приостановился, не опуская пулемета. – Допер?
– Допер, – кивнул Джек. – Снизу, из рощ, нас на гребне будет видно, как терьера на снегу. А мы в рощах никого не увидим. А нас ведь за этим и послали…
– Подсекаешь. По-шли… А самое главное, Джек, запомни: в таких холмах не верят ушам. Если стреляют за спиной, значит, могут стрелять где угодно. Хоть под ногами.
С этого момента он умолк. Шагал впереди, метрах в десяти, и его спина – кстати, не такая уж широкая – была совершенно неподвижной. Он смотрел вниз, в распадок, где кипела неожиданно яркая в тусклом окружающем мире зелень переходящих одна в другую рощ.
Шли долго, не меньше часа, в полной тишине. Внизу, чуть позади, иногда взлетали птицы – там двигался головной дозор и основная часть отряда. Да и на противоположном холме, в сотне метров справа, иногда различалось движение – Эрик и Жозеф. Они двигались небыстро, равномерно, и на фоне склона холма были практически незаметны.
– Поглядывай на тот гребень, – бросил вдруг Андрей. Хотел еще что-то сказать и вдруг упал на колено. – Оппа! Прикрой.
Джек уже понял: сейчас его единственная задача – от и до выполнять все, что скажут. Упав на левое колено, он нацелил автомат на рощу внизу.
– Хорошо ходят, – сказал Андрей. – Иди посмотри. Стоянка. Как подошли – пес его… А вот как свалили – смотри. – И, отойдя чуть в сторону, достал «уоки-токи».
След мотоцикла на траве прочитывался легко. И направление его Джек мог определить. Ну и…
