«Вот это номер, сэр Майкл! Выходит, вы имеете удовольствие пребывать в княжестве, которого формально не существует! То есть теперь-то, когда Мономах посадил сюда своего сына Вячеслава, оно вроде бы появилось, но раньше-то? То было, то не было. Вот, наверно, почему в учебниках о нем почти ничего нет!»

Потом, уже изрядно «приняв на грудь», дед с Никифором озаботились пошатнувшимся здоровьем Владимира Мономаха и перспективами борьбы за великокняжеский стол разных ветвей рода Рюриковичей. Мишка прислушивался к разговору с интересом, впитывая информацию о княжеских разборках, а «апостолам» взрослые разговоры довольно быстро надоели, и они решили поразвлечься, указав «родственнику из провинции» его истинное, в их понимании, место.

– Минька, а Минька! Разгадай загадку: «В семи сундуках по семь ларцов, в каждом ларце по семь гривен. Сколько всего денег?»

– Триста сорок три гривны.

– А-а! Ты раньше знал! – разочарованно протянул Петька.

– Чего тут знать-то? Эту загадку три тысячи лет назад в Египте придумали, только звучала она так: «В семи домах по семь комнат, в каждой комнате по семь кошек». Вы ее на купеческий манер переиначили, вот и все.

– Ну ладно, а вот еще загадка…

– Э-э, нет! – перебил двоюродного брата Мишка. – Теперь моя очередь!

– Про коровьи лепешки, небось? – съязвил старший из «апостолов».

– Петька! – дядька Никифор, оказывается, следил за разговором. – Гостей уважать не научился? Рано я тебя за стол пустил!

– Ничего, дядька Никифор, – заступился Мишка, – моя загадка как раз купеческая. Слушайте. Три купца поехали в Киев с товаром, там расторговались, купили другого товара и привезли его сюда в Туров. Продали и поделили между собой прибыток. Первому досталась четверть от всех денег, второму – в полтора раза больше, а третьему девять гривен. Вопрос: сколько гривен получил каждый из купцов и какой была вся выручка целиком?

Над столом повисла тягостная тишина. Первым подал голос Никифор:

– Ну-ка, Михайла, повтори еще раз.

Мишка повторил, и в глазах Петра и Павла поселилась вселенская тоска.

– Ну! – в голосе Никифора зазвучали грозные нотки. – Чего молчите?

– Не решается это, папаня, смеется над нами Минька.

– А в чулан, на хлеб и воду, пока не решите?

По всей видимости, вышеописанный педагогический прием был «апостолам» прекрасно знаком – у обоих на лицах появилось плаксивое выражение, и Мишка решил, что братьев пора выручать.

– Тут все просто, смотрите: один купец получил четверть, а другой в полтора раза больше, значит, четверть и еще полчетверти. Сколько будет половинка от четверти?

– Осьмушка, – еще не понимая, к чему ведет Мишка, неуверенно ответил Петр.

– Верно. Значит, у первого купца две осьмушки, а у второго – три. Так?

– Так.

– Сколько тогда вместе?

– Пять осьмушек!

– А сколько всего осьмушек может быть в чем-то целом?

– Восемь!

– Тогда сколько же осьмушек осталось на долю третьего купца?

– Три!

– Но это – девять гривен. Значит, одна осьмушка… Сколько?

– Три гривны!

– У первого – две осьмушки, у второго – три, у третьего – тоже три. Дальше-то сами посчитаете?

– Ага! У первого шесть гривен, а у второго и третьего по девять, а всего… Погоди, сейчас… Двадцать четыре!

– Правильно. Но сами вы ответ не нашли, поэтому снова моя очередь загадывать, – Мишка поймал себя на том, что сбивается на менторский тон, но резко менять тональность было уже нельзя. – Задумайте число, небольшое – меньше десятка, но мне не говорите, держите в голове. Задумали? Теперь прибавьте к нему пять. Прибавили? Прибавьте еще семь. Отнимите три. Готово? Теперь отнимите задуманное число. Прибавьте семь. Отнимите четыре. Разделите на три. Разделили? У вас получилось четыре. У обоих!

Эффект превзошел все ожидания! Глаза у «апостолов» чуть не вылезли из орбит, дядька Никифор уронил ложку, даже дедово «Кхе!» прозвучало в иной, чем обычно, тональности. Невозмутимым остался лишь Немой, но, опустив глаза, Мишка заметил, что из пирога, который тот держал в руке, во все стороны полезла начинка.

– Кхе! Ребята, да кто из вас купец-то?

Дед был доволен, как кот, безнаказанно обожравшийся сметаны.

– Как это?.. – наконец вымолвил Никифор. – Михайла, как это ты? Стой! Не рассказывай, пусть сами догадаются. Три дня вам на раздумья! Слышали? А мне потом объяснишь.

– Дядька Никифор, да это шутка, ради праздника. Дозволь объяснить, сами они не догадаются.

– Папаня! Не догадаемся, дозволь! Тебе же и самому любопытно! – дружно поддержали Мишку «апостолы».

– Шутка, говоришь? – Никифор прицелился в Мишку зеленым кошачьим глазом. – Ну ладно, объясняй.

– Все очень просто. Они задумали число, я его не знаю, но мне и не нужно. Я же их заставил отнять задуманное, значит, остались только те числа, которые я сам и назвал. А с ними можно уже делать, что захочешь: делить, умножать, хоть кренделем закручивать. И кто бы какое число ни загадал, у всех, все равно, результат одинаковый получится.

Некоторое время в горнице стояла тишина, а потом…

– Ха-ха-ха, го-го-го! Хитер! Гы-гы-гы, хоть в крендель… Ой, уморил!

Громче всех почему-то смеялся дед, впрочем, дядька с сыновьями не отставали. Участия в общем веселье не принимал только Немой, сосредоточенно вылавливавший из рукава натекшую туда начинку пирога.

– Парни! Никому ни слова, поняли? – Никифор грозно простер длань в сторону сыновей. – Я своих друзей завтра удивлю! Я им такой крендель заверну! Ха! Я с ними еще и на деньги поспорю! Михайла, половину выигрыша – тебе!

Пользоваться пьяной щедростью и благодушием Никифора следовало, что называется, «не отходя от кассы».

– А друзей-то у тебя много, дядька Никифор?

– Не бойся, Михайла, десяток ногат заработаешь, а то и побольше!

– Это же – полгривны! – удивился Мишка.

– А может и гривну, а может и две. Ха! Купцы – народ азартный!

– Я тебя, дядька Никифор, о другом попросить хотел, если у тебя друзей много…

– Много? – не дал договорить племяннику Никифор. – Да половина торжища мои друзья, а как узнают, что вы привезли, так и все друзьями станут.

«Внимание, сэр, клиент дошел до нужной кондиции – себя не контролирует. Или притворяется? Все равно, будем брать тепленького!»

– На торжище у вас скоморохи выступают?

– А как же? Праздник же – Проводы зимы, потихоньку уже праздновать начинаем!

– Кощуны языческие поют, похабщину всякую?

– Ну, – Никифор зыркнул глазами в сторону сыновей. – Не без того, на то и скоморохи.

– А согласятся твои друзья, в уплату за проигрыш, пойти на епископский двор всем скопом да попросить изгнать языческое непотребство с торга?

– Чего это ты, племяш, так скоморохов невзлюбил?

«Точно! Не так он пьян, как показывает! Впрочем, бизнесмен должен сохранять ясность сознания всегда, особенно тогда, когда его пытаются подписать непонятно на что».

– А ты, дядюшка, любишь тех, кто таким же товаром, как и ты, торгует, да еще задешево?

– Ха! – Никифор пропустил фамильярное «дядюшка» мимо ушей. – Да я бы их… А скоморохи-то чем торгуют?

– Зрелищем, развлечением для людей.

– Да разве ж это – товар?

– Все, за что платят – товар.

– Хм, верно… И у тебя такой товар есть?

«Не держит образ анкл Ник – опять взгляд как через прицел. Впрочем, и вы, сэр, хороши – он же опытный купец, наверняка чувствует несоответствие формы и содержания. Тщательней надо, сэр Майкл, тщательней».

– Есть у меня такой товар, дядька Никифор, и получше, чем у скоморохов, но для начала, как и в любой торговле, мне помощь нужна. Так как, сводишь друзей к епископу? Только надо, чтобы не два-три человека, а толпа в несколько десятков.

– Хм, ну, если с работниками… И должников призвать… Да всякая шваль ради любопытства притащится… А что за товар-то, глянуть бы?

– Всего не покажу – места много надо, да и снасть в санях лежит, но кое-что…