К такому бы оружию да еще умелую руку, подумал Артем. Зачем такая вещь калеке? Как она ему досталась? А впрочем?.. Надо проверить… Что-то здесь, чувствую, не так…
Без всякого предупреждения Артем швырнул клинок калеке – швырнул сильно и намеренно неловко, так что тот сверкающим колесом закувыркался в воздухе. Любой здравомыслящий человек попытался бы увернуться от этой летящей смерти. Калека же сделал несколько быстрых шагов навстречу клинку, молниеносно выбросил вперед правую руку, и его пальцы точно вошли в полушарие гарды, сомкнувшись на рукоятке. Тут же, без всякого промедления последовал стремительный выпад – взвизгнул распарываемый сталью воздух, обильно брызнул зеленый сок, и добрая охапка травы с тихим шорохом легла на землю. У Артема создалось впечатление, что этот лихой удар не имел целью испытать качество клинка или свою собственную сноровку, а был предназначен конкретному врагу, пусть и возникшему только в сознании калеки.
– Я бы не рискнул стоять так близко от этого рубаки, – сказал чужеродец, помаргивая своими бельмами. – Иначе наше путешествие может закончиться, еще не начавшись.
Однако калека с растерянным видом уже протягивал клинок Артему.
– Оставь его у себя, – махнул тот рукой. – Только вытри лезвие. Оно всегда должно быть сухим.
Калека кивнул и, оставляя на одежде зеленый след, вытер клинок о собственную грудь.
– Нельзя доверять оружие детям, а тем более блаженным, – глубокомысленно заметил чужеродец.
– Что именно делать нельзя, я и сам могу догадаться. Вот если бы кто-то подсказал, что делать нужно.
– Нужно как можно быстрее отправиться в путь. Видишь, как посветлело небо в той стороне. Это верный признак скорого наступления Лета.
Действительно, небо над холмами как бы выцвело, и огромное – во весь горизонт – белое пятно резко выделялось среди густой лазури.
– Нам нужно дождаться еще одного человека, – чувствуя неприятный холодок в груди, сказал Артем.
– Дочку судьи?
– Ее.
– А если она не придет?
– Тогда эта суета теряет всякий смысл…
Надежда явилась не одна. Десять мужчин – ее дядья и двоюродные братья – гуськом следовали за ней, и каждый нес на плече сосуд высокого давления, формой и размером напоминающий авиационную бомбу средней мощности. Не дойдя до вездехода несколько сотен шагов, они сложили свой груз в штабель и торопливо тронулись восвояси. Причину такой спешки понять было нетрудно: накатившийся огненный смерч уже пожирал небосвод, и отцы семейств торопились позаботиться о своих близких – тех, на кого пал счастливый жребий разместиться в саркофагах Убежища, а для остальных обеспечить в эти последние дни покойную, безмятежную жизнь.
– Все здесь? – спросила Надежда, глянув на своих будущих спутников, и ее голос едва заметно дрогнул, что тем не менее не осталось без внимания Артема. – Ничего себе компания подобралась: чужеродец, калека…
«И сумасшедшая девчонка», – мысленно закончил ее фразу Артем. Вслух он сказал:
– Залезайте в машину. Вот в эту дверь. Потом я объясню, как она закрывается и открывается. Занимайте любые места, которые вам понравятся.
Все кресла в вездеходе представляли собой некое подобие гамаков, сплетенных из стальных пружин. Особого комфорта они не обещали, но прямое назначение выполняли вполне успешно. Кресла могли регулироваться по объему, и два из них пришлось подгонять – для Надежды сжимать, а для калеки растягивать.
Когда все наконец заняли свои места, Артем запустил дигатель, и машина на самой малой скорости поползла вперед. Зашумел, набирая обороты, гироскоп, заскрипели сочленения лап. Надежда охнула, калека что-то промычал. Чужеродец сидел за спиной Артема, довольно рассеянно наблюдая за его манипуляциями с рычагами управления. Если его неподвижное лицо и могло что-то выражать, то скорее всего оно выражало скуку.
Разрезая носом буйный травостой, вездеход добрался до сосудов высокого давления.
– Сейчас будем загружать эти штуки, – сказал Артем, дернув рычаг «Остановка». – Ты вылезай наружу. – Он ткнул пальцем калеку. – А ты, – это относилось уже к чужеродцу, – будешь принимать у него сосуды и передавать мне. Моя забота – таскать их в багажный отсек.
– У тебя неважная память, приятель, – спокойно возразил чужеродец. – Ты забыл, что убеждения и воспитание не позволяют мне выполнять какую-либо работу. Я не пошевелю пальцем, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Легче заставить меня превратиться в черепаху.
– Ну и черт с тобой! – вырвалось у Артема. Затем он опомнился: – Работать ты не хочешь. Но ведь ты же обещал вести машину. Разве это не работа?
– Это совсем другое дело. Мои сородичи, как правило, передвигаются пешком. Поэтому управлять тем, на чем ты едешь, – горячим скакуном, крылатым ящером, парусной лодкой, слугами, несущими паланкин, машинами, куда более совершенными, чем эта, – не только наше право, но и обязанность.
Артем только махнул рукой и, открыв люк, выпустил Калеку наружу (имя это, конечно, было не совсем благозвучно, но надо же как-то называть своего молчаливого спутника). Каждый сосуд, прошедший через его руки, он тщательно осмотрел.
Все печати, наложенные в свое время Тарвадом, оказались в полной сохранности, да и вес сосудов свидетельствовал о том, что они полностью заправлены.
– Все, – сказал Артем, когда последний сосуд лег в специальные держатели багажного отсека. – Мы покидаем этот край. Не знаю, вернется ли кто-нибудь из нас сюда снова. Но все равно спасибо ему за приют. Вперед!
– Посмотри, – сказала вдруг Надежда. – Вокруг нас нет ни одной черепахи.
– Это лишний раз доказывает, что нам следует поторапливаться. – Артем через плечо оглянулся на белесое пятно над горизонтом.
Вне всякого сомнения, оно сильно вытянулось, особенно в своей средней части, и напоминало силуэт человеческого торса с тупой маленькой головой и покатыми плечами.
Однако уже довольно скоро они нагнали арьергард черепашьего воинства. Все особи здесь были такого огромного размера, что не имело никакого смысла пытаться добыть хотя бы одну из них на мясо. Вездеход против них был как муха против чайного блюдца. Эти монстры первыми явились в Страну Забвения, после того как здесь выросла трава, и успели отожраться лучше других своих собратьев.
Вездеход легко и стремительно бежал по степи, то высоко вздымая корпус над преградами, то опуская его к самой земле.
– Ты когда-нибудь заготавливал мясо черепах? – спросил Артем у Калеки.
Тот промычал что-то утвердительное.
– Тогда будешь нашим главным мясником. Как только увидишь что-нибудь подходящее, подай знак.
Прошло довольно много времени, прежде чем из дальнего угла кабины послышалось требовательное бормотание. Впрочем, Артем уже и сам заметил цель – черепаху, в которой веса было не больше полутонны. Обогнав ее, вездеход остановился, и все пассажиры покинули кабину. Артем и Калека, вооружившись специальными мясницкими топорами, больше похожими на алебарды, подошли к черепахе. Засунув их длинные стальные рукоятки под брюхо животного, они изо всей силы нажали снизу на эти рычаги. Раздался чавкающий звук, и мягкая овальная присоска, служившая черепахе одновременно и ртом и ногами, оторвалась от земли.
– Еще, – прохрипел Артем, и они перевернули травоядного броненосца на спину.
Розовато-фиолетовая, вкусом напоминающая мякоть гриба, нежная плоть черепахи еще тряслась, как желе, когда в нее вонзились остро отточенные лезвия топоров. Мясо это не портилось в самую жаркую погоду, только немного темнело и усыхало. Его можно было варить, жарить и даже есть сырым. Для людей Страны Забвения, выращивавших только те культуры, которые годились для выделки тканей, это была практически единственная пища.
Надрубленные куски Артем и Калека выдирали из черепашьего тела крючьями, имевшимися на рукоятках топоров. В глубоких ранах не обнаруживалось ничего, даже отдаленно похожего на кровь, потроха или хрящи. Они рубили и рвали, рвали и рубили, а искромсанная плоть черепахи, вспучиваясь, постепенно протекала к дальнему краю панциря. Наконец вся эта трепещущая розовато-фиолетовая масса вздулась бугром и, как ваньку-встаньку, перевернула черепаху в прежнее положение. Вскоре она, как ни в чем не бывало, уже ползла вслед за своими сородичами. Оставшиеся возле вездехода куски мяса шевелились, наползали друг на друга и даже пробовали кормиться травой.
