— Здесь легко найдешь машину.
— Подвези меня лучше к поселку.
— Как хочешь...
Варью подъехал к окраинным домам и остановил машину напротив рыбачьей пристани.
— Я тебя поцелую, ладно? — сказала, грустно улыбаясь, девушка.
В груди, в голове у Варью снова поднялась горячая, туманящая мысль волна. Между ним и этой девчонкой возникло что-то, в чем он не мог до конца разобраться. Нагнувшись к девушке, он ощутил ее губы, ее язык, податливый и настойчивый. Она, вздрагивая, прижималась к нему плечами, грудью, потом вдруг быстро отстранилась.
— Ну, пока.— Она открыла дверцу кабины.
— Постой...— крикнул ей Варью вдогонку.
— Что?
— Деньги-то у тебя есть?
— Есть. Двадцатка.
— Большие деньги.— Варью полез в карман и вытащил две сотенные бумажки. Одну протянул девушке, другую затолкал обратно.
— Спасибо,— сказала светловолосая.
— Возьми... Ты мне здорово понравилась.
— Пока... Ты в самом деле кенгуру.— Она, улыбаясь, помахала ему рукой и спрыгнула с подножки.
Варью включил указатель поворота и дал газ.
На стройплощадке его уже ждали. Тут же подошла машина с краном, и через двадцать минут балки были сгружены. За это время Иштван Варью сходил в контору, получил подпись и штамп на путевку. Из конторы он вышел не в самом радостном настроении. Оказалось, контейнеры будут готовы только к утру. А без обратного груза по новым правилам ехать все равно было нельзя. Еще когда он высадил на окраине Пакша светловолосую девчонку, ему почему-то сразу вспомнилась Жожо. Он подумал тогда, что если поторопить с разгрузкой, а потом, по дороге в Пешт, не жалеть газу, то вечером он успеет заскочить к ней. Может, она будет дома. А если нет, он заглянет в подвальный молодежный клуб и в ближайший зал игральных автоматов. Жожо любит играть на флиппере... И вот все, выходит, отменяется.
Когда с разгрузкой было кончено, он отвел «ЗИЛ» в сторону, сунул в карман тибетскую статуэтку, взял открытку с рекламой Монте-Карло, англо-венгерский словарь, магнитофон и закрыл кабину. Не спеша пройдя через стройплощадку, постучался в шоферское общежитие.
— Добрый вечер,— сказал он, входя.
Из крана била толстая струя воды. У раковины мылся мужчина лет сорока. Он плескал на себя воду пригоршнями и пыхтел, будто носорог. По всех видимости, он слышал, что кто-то вошел в комнату, но это нисколько его не заинтересовало. Вымыв лицо, шею, грудь, мужчина старательно вытерся и лишь тогда повернул голову к вошедшему. Между тем Варью сложил свои вещи на стол и оглядывал кровати. Когда пыхтение и плеск возлe умывальника смолкло, он взглянул на мужчину.
— Ну как, порядок? — спросил он неопреденно.
Держа в руках полотенце, мужчина разглядывал Иштвана Варью. Он казался чем-то очень довольным. Похлопав себя концом полотенца но спине, он заговорил наконец:
— А мы уже встречались...
— Где? — спросил Варью.
— В Сегеде.
— В Сегеде вряд ли.
— Тогда в Дебрецене.
— На складе, что ли, вместе ночевали?
— Точно. Брезентом укрывались, а вокруг крысы сновали стаями, как цыплята на птичнике.
— И пищали.
— Счастье еще, что у нас ром оказался...
— Ром... Ага... Вы — Янош Балог... Это у вас ром был.
— Я тебя сразу узнал, Варью, по твоим волосам. Таких грязных, нечесаных волос больше ни у кого нет во всей Австро-Венгерской монархии.
— Каждую неделю мою.
— Оно и видно.
— Пыль на них садится.
— Вот-вот...
Варью еще раз оглядел кровати, р— Здесь еще кто-нибудь ночует?
— Только мы двое. Выбирай кровать.
— Вы где спите?
— Я здесь, у умывальника.
— Тогда я у окна. Храпите вы очень. Конечно, с музыкальной точки зрения — что надо, с коленцами. Только спать рядом с вами нельзя.
— А ты и не спи,— ответил мужчина и захохотал.
Варью подошел к окну, поднял одеяло на крайней кровати. Под ним белела чистая, свежевыглаженная простыня. Он положил на середину простыни магнитофон и англо-венгерский словарь, закрыл их одеялом. Потом надел куртку, в карман ее сунул открытку с Монте-Карло.
— Пойду уху есть. Хочешь со мной? — спросил, одеваясь, Янош Балог.
— Идемте, я готов.
— И не умоешься?
— Я утром умывался.
— Чудные вы, шоферы... Чудные ребята...
Янош Балог направился было через поселок прямо к рыбацкой корчме. Но Иштван Варью уговорил его сначала посмотреть у околицы рыбацкие лодки и пристань. Светловолосая девчонка не давала ему покоя. У него было какое-то неясное чувство, что она все еще не поймала машину и теперь стоит где-нибудь на берегу.
Варью широкими шагами двигался по улице, направляясь к берегу. Балог сначала поспевал за ним, но скоро выдохся и остановился возле пивной.
— Постой, старина... зайдем, выпьем пива,— сказал он, беря Варью под локоть.
Не решаясь отказаться, Варью поднялся вслед за ним по ступенькам и шагнул в пивную, в густое облако табачного дыма. Его не покидало ощущение, |что в это самое время светловолосая девчонка стоит там, на берегу, пытаясь остановить проносящиеся мимо машины. Балог занял очередь в кассу. Варью огляделся. Пивная слишком приятного впечатления не производила. Пакш и прежде был не самым луч-шим местом, а с тех пор, как здесь началось строительство электростанции, и вообще стал напоминать былой Сталинварош. Вокруг подпирали стенки пьяные. Недалеко от Варью ел соленый корж старик, сопли текли у него из носа прямо на корж. «А куда им еще им течь?» — подумал Варью и отвернулся. Но куда бы он ни повернул голову, везде потели, икали, что-то пили, жевали люди. Варью, конечно, не мог о себе сказать, что он слишком уж часто моется, однако вонь и грязь, неизбежные в таких местах, переносил плохо... Балог тем временем благополучно добыл чеки, и они встали в очередь к пивной стойке.
В кружке было много пены, но пиво было по крайней мере холодным.
— Ну, поехали,— сказал Балог, чокаясь кружкой.
Иштван Варью поднес свою кружку ко рту - и, когда холодная, пощипывающая язык жидкость полилась ему в рот, он вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что вот сейчас, в этот самый момент, на шоссе остановилась машина и светловолосая девчонка села в нее и укатила.
— Не нравится? — спросил Балог.
— Да нет... хорошее пиво... Спасибо,— ответил Варью.
Янош Балог, молча улыбаясь, выжидательно стоял с пустой кружкой в руке. Варью понял, что теперь его черед покупать пиво.
— Выпьем еще по одной? — спросил он.
Балог охотно кивнул.
Варью пошел к кассе. Вместе с пивом в желудок ему проникла тоскливая горечь. Она жгла, беспокоила. Теперь он был твердо уверен, что светловолосая уехала. Что ей как раз в эти минуты удалось наконец остановить проходящую машину. Он словно воочию видел, как некто смотрит на нее, стоящую на обочине, оценивающим взглядом, потом, снисходительно кивнув, приглашает в машину и увозит. Увозит в Сексард, в Печ или еще дальше. В Боглар, туда, куда ей только захочется.
Перед ним в очереди стоял цыган, по виду рабочий, в комбинезоне, с потной шеей. Он обернулся, держа в зубах сигарету, и посмотрел на Варью.
— Коллега, не дадите ли огоньку?
— Конечно,— ответил Варью и зажег спичку.— Шофер?
Цыган раскурил сигарету и лишь тогда ответил:
— Нет, не шофер.
— А я шофер,— сказал Варью.
— Спасибо. Закурить не хотите? — продолжал разговор цыган.
— Нет, я сперва выпью,— сказал Варью.
Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что девушка уехала. Он даже знал, что уехала она на легковой машине. На «Жигулях»... или, может, на «фиате»...
Очередь двигалась медленно. Какой-то пьянчужка заспорил кассиршей. Он, видите ли, заплатил за кружку пива и стопку рома, а чек получил только на пиво. Кто из них прав, понять было совершенно невозможно. Наконец пьяного отпихнули от кассы, и очередь снова зашевелилась. Пьяный, пошатываясь, стоял рядом и ругался последними словами. Получил свой чек цыган, за ним подошел к кассе Варью, попросил два пива. Тем временем Балог, знавший здешние порядки, занял очередь к стойке. Варью отдал ему чеки, вытер пот со лба.
