– Ева-Лотта, пойдёшь с нами в город? – спросил Калле.

Ева-Лотта с наслаждением проглотила остаток булки.

– Почему бы нет! – Она стряхнула крошки с платья.

И они пошли.

Была суббота. Хромой Фредрик был уже навеселе и стоял, как обычно, возле дубильни, окружённый слушателями. Калле, Андерс и Ева-Лотта тоже подошли послушать, как Фредрик рассказывает о подвигах, которые он совершил на строительстве железной дороги в Нордланде.

Слушая, Калле внимательно смотрел по сторонам. Он ни на минуту не забывал о своём долге. Ничего подозрительного? Увы, ничего! Но ведь известно, не всегда можно доверять даже самой невинной внешности. Уж лучше быть начеку! Вон, например, плетётся по улице мужчина с мешком на спине…

– А вдруг, – зашептал Калле, толкая Андерса в бок, – а вдруг у него полный мешок краденого серебра?

– А вдруг нет? – отозвался Андерс нетерпеливо; ему хотелось послушать Хромого Фредрика. – А вдруг ты совсем рехнёшься в один прекрасный день со своими детективными штучками?

Ева-Лотта засмеялась. Калле промолчал. Он уже привык к тому, что его не понимают. Вскоре, как и следовало ожидать, подошёл полицейский и забрал Хромого Фредрика. Субботние вечера Фредрик обычно проводил в кутузке.

– Наконец-то! – сказал Фредрик с упрёком, когда полицейский Бьёрк заботливо взял его под руку. – Стой тут и жди вас целый час! Никак вы у себя порядка не наведёте.

Полицейский Бьёрк улыбнулся, сверкнув красивыми белыми зубами.

– Пошли, пошли, – сказал он.

Толпа слушателей рассеялась. Калле, Андерс и Ева-Лотта уходили неохотно. Они бы с удовольствием послушали Фредрика ещё.

– До чего каштаны красивые! – Ева-Лотта залюбовалась деревьями, выстроившимися вдоль Большой улицы.

– Да, неплохо, когда они цветут, – согласился Андерс. – Словно свечки горят.

Тишина и покой царили в городке. Казалось, можно было ощутить, как наступает воскресенье. Тут и там в садах виднелись накрытые столы. Люди уже умылись после рабочего дня, оделись по-праздничному и теперь ужинали. Они болтали и смеялись, явно наслаждаясь отдыхом среди осыпанных цветами фруктовых деревьев. Андерс, Калле и Ева-Лотта бросали долгие взгляды в каждый сад, мимо которого проходили. Вдруг какая-нибудь добрая душа угостит их чем-нибудь? Нет, что-то не похоже…

– Чем бы заняться? – вздохнула Ева-Лотта.

В этот самый момент издали донёсся пронзительный свисток паровоза.

– Семичасовой идёт, – заметил Андерс.

– Я придумал, – сказал Калле. – Спрячемся за сиренью в саду у Евы-Лотты, привяжем к верёвочке свёрток и бросим его на улицу. Кто-нибудь подойдёт, увидит свёрток, захочет его взять, а мы ка-а-ак дёрнем за верёвку! Интересно посмотреть, какое у него будет лицо.

– Что ж, вполне годится для субботнего вечера, – заключил Андерс.

Ева-Лотта ничего не сказала, но одобрительно кивнула.

Свёрток изготовили быстро, всё необходимое для этого имелось в «Бакалейной лавке Виктора Блюмквиста».

– Можно подумать, в нём что-нибудь особенное, – заметила удовлетворённо Ева-Лотта.

– А теперь посмотрим, кто клюнет на эту удочку, – сказал Андерс.

Свёрток лежал на тротуаре и выглядел очень заманчиво. С первого взгляда было не так-то просто обнаружить, что он привязан к верёвке, исчезающей за кустами сирени в саду булочника.

Внимательный прохожий мог, конечно, уловить хихиканье и шёпот за кустами. Однако фру[2] Петронелла Апельгрен, владелица самого большого в городе колбасного магазина, которая сейчас как раз проходила по улице, была не настолько внимательна, чтобы заподозрить что-нибудь неладное. Но свёрток она всё же увидела. Наклонившись не без труда, она протянула к нему руку.

– Дёргай! – прошептал Андерс.

И Калле дёрнул. Свёрток мгновенно исчез за кустами. Теперь даже фру Апельгрен не могла не услышать приглушённого смеха. Она разразилась целым потоком бранных слов. Ребята расслышали не всё, но до них несколько раз донеслись слова «исправительный дом». Петронелла Апельгрен явно считала его самым подходящим местом для таких негодников.

За кустами воцарилась тишина. Фру Апельгрен выпустила последний залп брани и, ворча, отправилась дальше.

– Здо́рово! – сказала Ева-Лотта. – Интересно, кто следующий. Надеюсь, такой же злющий.

Но город словно вымер. Никто не появлялся, и компания за кустами совсем было собралась отказаться от своей затеи.

– Стойте! Там кто-то идёт, – быстро прошептал Андерс.

Из-за угла кто-то действительно появился и быстрыми шагами направился к калитке булочника. Это был высокий человек без шляпы, в сером костюме и с большим чемоданом в руке.

– Приготовиться! – скомандовал шёпотом Андерс, когда человек остановился перед свёртком.

И Калле приготовился. Но напрасно. Мужчина тихо свистнул и в следующую секунду наступил на свёрток.

– Так как же тебя зовут, прелестная сеньора? – немного погодя спросил мужчина Еву-Лотту, когда она вместе со своими телохранителями выползла из-за кустов.

– Ева-Лотта Лиса́ндер, – ответила она, ничуть не смутившись.

– Я так и думал, – сказал мужчина. – Знаешь, ведь мы старые знакомые. Я тебя видел, когда ты была ещё совсем маленькой. Ты тогда лежала в люльке, пускала слюни и целыми днями кричала и безобразничала.

Ева-Лотта нахмурилась. Она не могла себе представить, что когда-нибудь была такой маленькой.

– Сколько же тебе сейчас лет? – спросил мужчина.

– Тринадцать, – ответила Ева-Лотта.

– Тринадцать лет, и уже двое кавалеров. Один блондин, другой брюнет. Ты, по-видимому, любишь разнообразие, – сказал он, ехидно улыбаясь.

Ева-Лотта снова нахмурилась. Она не собиралась стоять здесь и выслушивать насмешки от человека, которого не знает.

– А вы кто? – спросила она и подумала, что кто бы он ни был, а в детстве тоже небось пускал слюни.

– Кто я? Я дядя Эйнар, двоюродный брат твоей мамы, прелестная сеньора. – Он дёрнул Еву-Лотту за светлый локон. – Кстати, как зовут твоих кавалеров?

Ева-Лотта представила Андерса и Калле. Чёрная и белая головы вежливо склонились перед дядей Эйнаром.

– Славные ребята, – сказал дядя Эйнар одобрительно. – Но не выходи за них замуж. Выходи лучше за меня. – И он загоготал. – Я построю тебе дворец, и ты там будешь бегать и играть с утра до вечера.

– Вы для меня слишком старый, – дерзко возразила Ева-Лотта.

Андерс и Калле чувствовали себя лишними. Что это ещё за долговязое несчастье свалилось на их головы?

«Посмотрим приметы», – сказал себе Калле. Он взял за правило запоминать приметы всех, кто встречался ему на пути. Разве можно заранее поручиться, что все они окажутся порядочными?

«Итак: волосы русые, зачёсаны назад, глаза карие, брови срослись, нос прямой, немного выступающие вперёд зубы, крупный подбородок, серый костюм, коричневые ботинки, шляпы нет, коричневый чемодан, называет себя дядей Эйнаром. Как будто всё. Да, вот ещё: маленький красный шрам на правой щеке».

Калле постарался запомнить все детали.

«Очень ехидный», – добавил он про себя.

– Послушай, пигалица, мама дома? – спросил дядя Эйнар.

– Да вон она!

Ева-Лотта показала на женщину, идущую через сад. Когда женщина подошла, стало видно, что у неё такие же светлые волосы и весёлые голубые глаза, как и у Евы-Лотты.

– Имею ли я честь быть узнанным? – Дядя Эйнар поклонился.

– Господи боже мой, неужели это ты, Эйнар? Тебя же тысячу лет не было! Откуда ты свалился?