Муфарек посмотрел на часы.

— Тамара, мне надо позвонить. Я скоро вернусь.

Молодая женщина, улыбнувшись, кивнула головой.

Феерическое шоу закончилось, и в зал, словно волна, нахлынула нежная мелодия. Высокая девушка в узком серебристом платье пела на новый лад старые слова о любви. Полуприкрыв глаза, Тамара чуть покачивалась в такт музыке. Овальную площадку перед сценой начали заполнять танцующие пары. Красивый мужчина с пышными пепельно-русыми волосами, одетый в великолепный серый костюм, подошел к Тамаре и, чуть наклонив голову, пригласил ее танцевать. Ей нередко по-настоящему нравились мужчины, но этот незнакомец произвел на нее столь сильное впечатление, что она, не сводя с него завороженного взгляда Золушки, поднялась и подала руку. Из короткого, ограниченного одной песней, разговора молодая женщина поняла, что ее кавалер из Швейцарии и, по всему видно, не женат. Он настолько заинтересовал Тамару, что она даже забыла об Амире. Только подойдя к столику и увидев красные от гнева глаза Муфарека, она вернулась в реальность. Швейцарец, приветливо поздоровавшись с Амиром, попросил разрешения вновь пригласить его даму. Тамара уже сделала нетерпеливое движение по направлению к танцующим, но Муфарек, поднявшись из-за стола, глухим голосом сказал:

— К сожалению, мы уже уходим, — и, взяв ее за руку чуть повыше локтя, потянул к выходу.

— Ты мне делаешь больно, — злым шепотом бросила ему Тамара.

Но он, не обращая внимания на ее слова, железной хваткой сжимал ей руку. Открыв дверцу машины, Муфарек грубо толкнул Тамару в салон.

— Ты что, с ума сошел?! — завопила разъяренная молодая женщина.

— Замолчи! — яростно сопя, проскрежетал он. — Лучше замолчи!

Бедная Тамара, как мышь, попавшая в клетку с котом, обреченно затихла в углу.

Когда они вернулись домой, то в ярко освещенном зеркале прихожей молодая женщина увидела на своей руке темно-синий широкий обруч, оставленный железными пальцами Муфарека. Слезы навернулись ей на глаза, и она, взбежав по лестнице, бросилась в спальню. Глотая слезы, Тамара быстро разделась и легла в постель. Она уже окончательно поняла, что боится Амира.

«Но если он это почувствует, то раздавит меня. Я не должна подавать вида».

Однако когда она услышала его шаги и звук открывающейся двери, то вся сжалась от ужаса. Он, тяжело ступая, вошел в спальню и сел на край кровати. Тамара, от страха уже почти ничего не соображавшая, резко отбросила простыню и, вскочив, яростно крикнула:

— Ты что, воображаешь, что после всего я буду спать с тобой в одной комнате?!

Амир в немом удивлении уставился на нее.

— Убьет, ей-Богу, убьет! — шептала она по-русски сухими губами.

Муфарек поднялся и подошел к ней. Тамара, стуча зубами от страха, оглядывала комнату в поисках орудия самообороны. Она чуть отпрянула назад, чтобы в случае опасности схватить в руки настольную лампу.

— Мне не понравилось, как ты вела себя, — сверкнув огоньками ярости в черных глазах, громко сказал Амир.

— Ты не имеешь права оценивать мое поведение, — прерывисто дыша, парировала Тамара. — Ты — не Господь Бог!

— Но ты — моя женщина и должна вести себя так, как я считаю нужным, — еле сдерживая клокочущий гнев, прорычал Муфарек.

Тамара, дрожа от ярости и страха, схватила с прикроватной тумбочки пачку сигарет, но закурить ей не удалось.

— И мне не нравится, когда ты куришь! — воскликнул Амир и выбил сигареты из рук молодой женщины.

У Тамары было два выхода: заплакать или, пересилив чувство страха, разъяриться не меньше Муфарека и дать выход своему гневу. Она замерла на какое-то мгновение, а потом с побелевшим от злости лицом крикнула:

— Значит, нам придется расстаться!

Такого поворота событий Амир никак не ожидал. Он внимательно посмотрел на нее и так засмеялся, что у бедной женщины дрожь пошла по телу. Потом, подтянув ее за руку к себе, тихо сказал:

— Ты — моя женщина!

И от этого тихого голоса ей стало еще страшнее.

Всю ночь, лежа рядом с Амиром, боясь, что он ее задушит, Тамара не могла сомкнуть глаз. Она растерялась, она не знала, как ей избавиться от него.

«Надо уехать! — решила молодая женщина, все еще не желая верить, что очутилась в безвыходном положении. — Сегодня днем, как только он уйдет, я быстро соберу вещи, возьму такси и первым же рейсом улечу во Францию».

За завтраком она делала вид, что ничего не произошло. Тамара мило улыбалась и на его вопрос, как она хочет провести день, ответила:

— Останусь дома.

— Хорошо. А вечером мы пойдем в казино, — сказал Муфарек, пристально глядя на нее.

Она выдержала его тяжелый взгляд и равнодушным тоном выразила свое согласие.

— Сейчас я должен уйти — деловая встреча, — сухо произнес Амир и встал из-за стола.

Как только за ним закрылась дверь, Тамара бросилась в спальню. Она все продумала: она пройдет через сад и выйдет на улицу с другой стороны дома, чтобы слуга Муфарека не смог ее заметить. Молодая женщина вынула из шкафа большую дорожную сумку и без разбора побросала в нее свои вещи, собрала косметику и драгоценности в косметичку, скинула пеньюар, надела джинсовую юбку и... почувствовала, будто сердце ей подсказало: «Муфарек вернулся!» Тамара замерла, не смея пошевельнуться, затем усилием воли вывела себя из состояния оцепенения и подбежала к двери. Ей показалось, что она слышит, как Муфарек разговаривает со слугой. В мгновение ока она вытащила разноцветную охапку одежды из сумки, разбросала ее по кровати, спрятала сумку на место в шкаф, сняла юбку, высыпала содержимое косметички в ящик туалетного столика и, надев на себя первое попавшееся платье, замерла перед зеркалом. В ту же секунду она услышала, как Муфарек повернул дверную ручку. Тамара стояла за открытой дверцей большого белоснежного шкафа, поэтому Амир почти на цыпочках прокрался в комнату, чтобы застать ее врасплох, собирающей чемоданы. Он не сомневался в том, что она попытается уехать, потому что еще не поняла или, вернее, не захотела понять, что она уже никуда не сможет от него уйти. Но вместо судорожно собиравшей вещи женщины он увидел Тамару, которая абсолютно спокойно рассматривала себя в зеркало. На ней было надето черное шелковое платье, а на левое плечо накинуто красное. Она в задумчивости поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Затем, сбросив красное платье, накинула на плечо темно-синее, достала из ящика жемчужное ожерелье и, тихонько напевая, приложила его к себе. Она намеренно долго не поворачивалась лицом к Муфареку.

«Пусть убедится, что я ни о чем запретном не помышляю...»

Все так же спокойно Тамара повесила в шкаф несколько платьев, а затем опять вынула одно из них и приложила к себе.

— Да! Так, я думаю, будет неплохо! — произнесла она вслух.

— Я думаю, тоже, — раздался голос Муфарека.

Тамара резко обернулась и, заметив его, удивленно воскликнула:

— Амир?! Что случилось? Ты не уехал?

— Нет. Человек, с которым я должен был встретиться, еще не прилетел.

— А я выбираю платье к сегодняшнему вечеру. Вот это, синее, тебе нравится?

— Да! Но к нему нужны сапфиры!

— Жемчуг тоже неплохо.

— Сапфиры! — повторил Муфарек.

— Но у меня нет...

Ему почему-то было так приятно, что он ошибся в своих мрачных предположениях, что готов был осыпать ее подарками. Амир смотрел на молодую женщину, и у него сладко кружилась голова от того, что она рядом и что она любит его.

Вечером в казино Тамара появилась в новом потрясающем платье от Аззаро, и ее шейку украшало тяжелое сапфировое ожерелье.

* * *

Тамара с нетерпением ожидала окончания их совместного отдыха. Ей казалось, что, как только она приедет в Париж, все сразу станет на свои места: она избавится от этого жуткого монстра и вновь будет свободна. Но Муфарек не спешил. Он наслаждался солнцем, морем, женщиной.

Тамара изо всех сил пыталась сохранить остатки своей независимости и, понимая, что бегство невозможно, старательно делала вид, что тоже получает удовольствие от уже надоевших ей страстных объятий Амира и обжигающего испанского солнца. Каждое утро молодая женщина просыпалась с надеждой, что именно сегодня Муфарек скажет: «Мы возвращаемся!» Наконец она услышала долгожданные слова, но каков был ее ужас, когда, немного помолчав, Амир добавил: