Девушка недоуменно пожала плечами.
— Так никто никуда не приглашает...
— Ха! А ты сама пригласись... Насколько я помню, из всех финалисток вашего конкурса повезло только Ленке Федотовой... но такое бывает раз в жизни и не со всеми...
Эти слова лезвием полоснули по сердцу Светланы, она прямо почувствовала, как кровь горячей волной выплеснулась из него.
— Да, мы вот здесь прозябаем, а Ленка там по суперподиумам расхаживает, — продолжала мечтательно Вероника, — и вообще живет в Париже... Эх, хоть бы глазком взглянуть...
Света не выдержала и с легким презрением в голосе сказала:
— Насколько я знаю, ее взяли с условием, что она будет любовницей менеджера...
После этих слов она ожидала услышать возгласы осуждения в адрес Федотовой, но вместо этого...
— А что здесь такого? — удивилась Вероника. — Мне бы кто предложил...
— И ты бы согласилась? — воскликнула Света.
— Я?! И ты бы согласилась, моя дорогая!..
— Никогда! — резко бросила девушка.
— Это потому, что тебе никто ничего не предлагал.
— Если хочешь знать, — Света понизила голос, — сначала он приглашал меня, а потом уже Федотову...
Узкие кошачьи глаза Вероники неожиданно округлились, и она шепотом от перехватившего голос волнения спросила:
— И ты отказалась?
— Да!
— Ну ты... — Вероника просто задохнулась от негодования. — Ну ты и дура!.. Я-то думала, что я... — не находила слов Вероника. — Ну, Светка, тебе медаль надо за глупость дать.
Светлана трясущимися от отчаяния руками молча укладывала вещи в свою новую сумку.
А вокруг только и слышалось:
— ...И Галя Новикова уехала... и помните, такая черненькая с короткой стрижкой, она еще в показах мод от Нины Риччи участвовала... тоже уехала... Везет же...
Светка, злая на весь мир, натянула на себя поношенный норковый полушубок, по случаю купленный у одной более богатой манекенщицы, и, буркнув всем: «До свидания», — бросилась к двери.
— Эй, Волкова, постой! — раздался звонкий голос Вероники. — Нам, кажется, по пути...
Светлане ужасно не хотелось ехать вместе с неожиданной попутчицей, хотелось побыть одной, попытаться заглушить ноющую боль о потерянной навсегда возможности.
Девушки вышли на улицу. Нежными, чуть влажными хлопьями, кружевными каскадами пируэтов падал снег. Розоватый свет фонарей делал его похожим на блестящее клубничное мороженое.
— Тебе, кажется, еще восемнадцати нет? — спросила Свету Вероника.
— Нет. В июне исполнится, — грустно вздохнув, ответила та.
— Ты знаешь... ты мне нравишься. Ты — способная, ты очень быстро улавливаешь и ритм, и рисунок движения, и образ. По правде сказать, я даже не знаю почему, но хочу дать тебе один совет: уезжай! Здесь тебя ждет скучное будущее.
— Но ведь другие как-то устраиваются, и очень неплохо, судя по их нарядам, гонорарам, машинам...
Вероника лениво пожала плечами.
— Кто же тебе мешает, ищи соответствующего любовника...
Немного помявшись, Светлана нерешительно спросила:
— Ты хочешь сказать, что все наши высокооплачиваемые манекенщицы...
— Ну, Волкова, ты как с другой планеты, — захохотала Вероника, — все имеют друзей, которые их содержат и помогают делать карьеру в мире моды... Но все равно — это не тот уровень... Уж если иметь любовника, так за границей, где необъятные возможности для манекенщицы.
— А как же попасть туда, за границу? — растерянно проговорила Света.
— Прежде всего сделай портфолио[12], выучи хоть немного английский язык. Без этого нельзя. А потом я тебе дам несколько адресов модельных агентств в Париже. Купишь визу, билет и... езжай. Только поторопись. Восемнадцать лет — уже критический возраст для начала. Упустишь этот год, тогда все, прощай. Посмотри на меня! Через восемь лет ты займешь мое место... Хорошенькая перспектива кочевать по каким-то пошлым, глупым презентациям или рекламировать стиральный порошок? И все это при мечтах о высокой моде, о кумирах моды Парижа...
— Прости, — решилась прервать воцарившееся молчание Света, — может быть, это нельзя спрашивать, но почему ты все время говоришь, что упустила свой шанс?
— Почему нельзя спрашивать, — скривив губы в кислой улыбке, ответила Вероника, — теперь можно... Время-то какое было... Мы тогда жили понаслышке да по привозимым некоторыми выездными журналам. Я однажды увидела фотографии показа мод «Шанель» и обалдела... Мне безумно захотелось туда, в Париж, чтобы самой испытать восторг от фантастической, ирреальной, неземной высокой моды... В Москве в то время вообще об этом и не говорили. Но я все равно решила попытать судьбу, пусть не за границей, так здесь стать манекенщицей. Меня сразу взяли в московский Дом моды. И вот, представь, — Вероника от волнения остановилась и схватила свою спутницу за руку, — сказка, настоящая сказка. После первого же показа ко мне подходит, как сейчас помню, господин Фуке из Парижа и предлагает заключить контракт с его агентством.
— И ты что ж... неужели вот так отказалась?.. — вся подавшись вперед, воскликнула Светлана.
— Нет, в том-то и дело, что согласилась.
— Ничего не понимаю...
Вероника нетерпеливо всплеснула руками.
— Что тут понимать? В какой стране я тогда жила... Советской и была советской девушкой, что в переводе на нормальный язык означает: заключенной... Полсуток мне, правда, подарили: всю ночь я не спала, задыхаясь от счастья, восторга, а на следующий день ко мне подошли двое таких серых, топорно-элегантных... и мягко сказали:
«Вы, конечно, можете уехать, но учтите — больше вы никогда не увидите ни своих родителей, ни своей младшей сестры. Въезд в СССР вам будет категорически воспрещен как изменнице Родины».
— Чем я ее предам, эту родину, если поработаю немного в Париже? Одним словом, запугали, застращали, и я отказалась... А не надо было, Света, не надо. Ты видишь, как все изменилось. «Нерушимые» границы «нерушимых» республик развалились... и поделом. А я испугалась, как последняя дурочка. Эх, Светка, когда хочешь чего-то добиться, не надо бояться ни Бога, ни черта — надо лезть, идти напролом... Может быть, я бы сейчас топ-моделью была, королевой подиумов... Может, и нет, но, знаешь, вот то, что «родная партия» и правительство отобрали у меня возможность попытать счастья... мне все время кажется, что я непременно стала бы звездой мира моды.
Вероника печально вздохнула и, погрузившись в свои мысли, замерла среди танцующих снежинок; потом, чуть усмехнувшись, сказала:
— Нам-то с тобой не по пути. Мне на автобус надо. Так что пока!
Светлана остановилась и посмотрела вслед уходящей манекенщице, которой так и не удалось пройтись по блистательному подиуму Парижа. Словно угадав ее мысли, Вероника обернулась и надрывно крикнула:
— Дурой я была, дурой!..
* * *
Света осторожно открыла дверь в нескончаемый коммунальный коридор. Соседи ей уже высказывали свое недовольство ее поздними возвращениями. Легкой тенью, боясь наступить на скрипящие половицы, она проскользнула в свою комнату и, не раздеваясь, села на диван, который издал длинный стон.
Уже третий месяц Светлана снимала эту крохотную комнатку в большой коммунальной квартире. По провинциальным меркам у Светы был просто фантастический заработок. И если бы кто-нибудь год назад сказал ей об этом, то у нее дух захватило бы от восторга. Но, чтобы прилично жить в Москве, этот заработок должен бы быть раза в три больше. Ведь Светлана всегда должна была отлично выглядеть и эффектно одеваться. Каждый кастинг был для нее испытанием на прочность. Она боялась не показаться публике и дай Бог не испортить лицо. Она каждое утро рассматривала себя в зеркале.
Вдруг за ночь вскочил какой-нибудь прыщик, а если герпес от простуды на губе, то тогда все...
Жизнь манекенщицы заставила ее трястись над своей внешностью, как скупого над сокровищем.
Светлана посмотрела на часы: полпервого ночи, а завтра в десять утра кастинг: надо выглядеть соответствующе. Но слова Вероники не давали ей покоя. Разобрав диван, который вновь застонал всеми пружинами, девушка, переодевшись в ночную рубашку, присела на краешек.
