- Это мой дом, - сказал я. Когда глаза привыкли, я разглядел гараж из красного кирпича, белую переднюю дверь, голубую алюминиевую обшивку, черные ставни на окнах.

- Святое дерьмо, - сказал Эли. Потом он засмеялся, протянул руку и схватил меня за шею. - Это твой дом! - закричал он.

Волна возбуждения прошла через меня. Это был мой дом. Кирпичи были те же, которые я треснул головой, когда мне было семь лет. Я украл у Дерека машину на дистанционном управлении, и он боролся со мной, чтобы получить его обратно. Он толкнул меня, и я упал. Парадную дверь мы перекрашивали в белый цвет с моим папой. Дуб был тот же, на который я смотрел каждую ночь, когда шел спать, тот, на который я пытался подняться. Я повесил эти деревянные ветряные колокольчики, сделанные в школе.

Ничего не изменилось.

Я не был уверен, откуда Тейлор Барклай знал, чтобы нас нужно отправить сюда. Уверен, что он был каким-то высокопоставленным агентом, который поддерживал порядок во вселенных, но я не ожидал, что он доставит нас прямо к моему порогу. Хотя как и почему не имело значения. Мне было все равно.

Мои родители были внутри, спали в этом доме прямо сейчас.

Я отстранился от Эли и побежал вверх по подъездной дорожке. Когда я дошел до входной двери, я остановился.

- Чего ты ждешь? - спросил Эли, догнав меня. Он протянул руку, чтобы постучать.

Я схватил его за руку. - Мы должны запомнить этот момент, - сказал я. Мы бы ждали этого момента вечно, и теперь мы наконец-то здесь. Но не все из нас. Рида здесь не было, и неважно, что он делал, и как все закончилось, он был частью этого. Джаннель и Алекс тоже были частью этого. Мы не добрались бы сюда без них.

Хотя это может показаться смешным, мы должны сделать паузу и запомнить эти детали. Я хотел бы быть в состоянии сказать Джаннель обо всем этом. Она любила меня настолько, что знала бы, что мне нужно в этот момент, и я не собираюсь терять это. Наше прощание было не навсегда. Мы хотели бы найти путь назад. Я знал это настолько, насколько не знал ничего. Мы оба были еще живы. Просто в разных местах.

Я думал об Алексе и Риде.

- Родители Рида, - сказал я. Я хотел бы иметь возможность сказать им, на что был похож этот момент.

Эли знал о чем я думаю. - Мы не можем сказать им, что он сделал.

Я покачал головой. Мы не могли. Они заслужили помнить его лучше, чем это. Хотя мы могли бы сказать им об этом. Мы могли бы сказать им, что ночь была тихой, а тьма почти тяжелой, как будто весь мир спал. Единственными звуками были наши собственные возбужденные вздохи.

Я постучал в дверь.

Это не было как в кино. Свет никогда не включался. Я не знаю, когда она придет. Я должен был продолжать стучать, и мне пришлось стучать сильно и до тех пор, пока мои кулаки не онемели из-за этого.

Наконец то, после того как, казалось, прошли минуты, я услышал щелканье замков по другую сторону двери.

Женщина в серой рубашке с длинными рукавами и клетчатых бело-голубых пижамных штанах стояла позади нее. Она была высокая, волосы подстрижены вокруг ее головы.

Моя мама.

В течение семи лет. Две тысячи шестьсот и тридцать семь дней. Вот как давно. Все это время было добавлено только всего одно желание: я хотел бы вернуться к ней, хотел бы видеть ее снова. Я воображал что бы она сказала мне, что я бы сказал ей.

В конце концов, мне не нужно ничего говорить. Она посмотрела на Эли и потом обратно на меня. Ее рот открылся, ее глаза расширились, и она ахнула.

Я открыл рот, чтобы объяснить, но она потянулась через дверь и коснулся моего лица, как будто не была вполне уверена, что я был реален. Затем она начала плакать.

Я двинулся, обвивая свои руки вокруг нее, притягивая ее к своей груди. Она была меньше и тоньше, чем мне запомнилось. Ее кожа была мягкой и тонкой, и моя груд сжалась. Это были длинные семь лет для нее.

Когда она отодвинулась назад, чтобы посмотреть на мое лицо, она снова покачала головой.

Я улыбнулся. - Я дома.

2

Я держал ее, пока она успокаивалась, потом мы втроем зашли внутрь.

Мама держала меня за руку, ведя меня, она повернулась на свет, когда мы прошли в дом. - Портал, - сказала она. - Мы выяснили, что вам пришлось пережить. Мы искали тебя. Мы сделали все, что могли, чтобы попытаться вернуть вас. . . .

- Я знаю, - сказал я, сжимая ее руку.

Она ахнула, когда посмотрев вниз, увидела, что я испачкан в крови.

- Все в порядке, - сказал я быстро. - Я пытался спасти кое-кого, кто был ранен. - Кровь, которая окатила руки Джаннель и мои руки, теплая и густая. Этот образ заставил меня задрожать.

Эли и я по очереди вымыли руки.

- Ты голоден? - спросила она стояла на кухне у раковины. В свете ламп я увидел морщинки вокруг ее глаз. Она выглядела старше, чем я думал, она будет.

Я покачал головой.

- Как . . . - начала она. - Как ты . . .

- Где папа? - спросил я. Я хотел сказать им все. Мы могли бы сидеть в кабинете и пить горячий шоколад. Я хотел рассказать историю. Было бы как каждую пятницу вечером, когда я был ребенком, и мы говорили о лучшем и худшем, что случилось с нами за неделю.

Она не ответила мне. Не сразу. Она перешла в кабинет, включила торшер, а затем обернулась. Лицо ее было ровным, даже слишком, будто она старалась держать свои эмоции под надежной охраной. - Он не здесь.

Я слышал ее, но ее голос звучал странно. В ее голосе была пустота, словно это было чем-то, о чем она говорила много. Она не просто говорит, что он вышел или что он был в отъезде. Она говорила, что он не живет здесь. Она села в кресло.

Я затаил дыхание и ждал, что она что-то скажет. Впервые мне пришло в голову подумать о них в другом контексте. Что, если они не сидели в ожидании, когда я вернусь? Что, если случилось что-то еще? Что делать, если мой отец умер?

Я оглядел комнату. Это был тот же самый бежевый ковер, одинаково комфортные диваны из коричневой замши, один и тот же кремовый цвет стен. Они были украшены несколькими картинами, которые я не помню, но это было не единственное, чем, кажется, дом отличался. Мне потребовались секунды, чтобы обратить на это внимание. Вещи выглядели одинаково, но . . . захудало. Ковер был потертый, изношенный по краям, как будто он не был прибит гвоздями правильно. Диваны были впалые и обвислые, стены потертые, и некоторые по краям выглядели пожелтевшими. Никто не заботился об этом доме. Не с такой любовью и гордостью, какой мы заботились о нем, когда я был ребенком.

Что-то было неправильно. Очень неправильно. Я сел на диван, всего в футе от стула. Эли стоял рядом со мной.

- Он...

Я не мог договорить до конца.

- Мы позвоним ему, - сказала мама. Голос ее был ровный, но она, всплеснула руками. - Мне нужно сделать несколько звонков. Его номер не указан.

Я взглянул на свою мать и не мог подобрать слов.

- Мы давно не говорили. - она нахмурилась и отвела глаза. Я мог бы сказать, что она преуменьшала, “давно” означало “несколько лет”.

- Что случилось? - спросил Эли, и на этот раз я благодарен, что он не тот человек, чтобы просто танцевать вокруг этого вопроса. Не имеет значения, если моя мама выглядела маленькой и хрупкой. Он по-прежнему мог задавать жесткие вопросы.

- Мы с твоим отцом развелись, - сказала моя мама.

Сначала я не мог говорить. Я не думал, что мои мама и папа развелись. Я думал о них как о едином целом, как о моих родителях. Как они могли быть не вместе?

- Когда? - спросил я, потому что настоящая проблема в том, каким образом это произошло, и как бы я мог это исправить.

Она опустила глаза, и боль охватила мою грудь. Они больше не были вместе из-за меня.

- Дерек? - спросил я, хотя не совсем уверен о чем спрашивал.

Мама посмотрела и улыбнулась. - У него квартира ближе к городу. - она взглянула на часы. - Он спит, но мы можем позвонить ему.

Эли переместил свой вес.

Я повернулась к маме. - Телефон по-прежнему на кухне? Эли нужно позвонить отцу.