Фонарик! У него с собой фонарик!
Я зажмурилась еще сильней и стиснула спасительный крестик. Он сильно впился в кожу ладони. Боль отрезвила меня и помогла взять себя в руки. Нужно сидеть очень тихо и дышать очень тихо. На мне темно-зеленое платье. Светлые волосы и лицо спрятаны под подолом. Меня не видно.
Пятнышко света зашарило рядом со мной, неумолимо приближаясь.
«Не смотри,» — снова посоветовал голос внутри.
«Не буду,» — мысленно пообещала я.
И принялась читать про себя «Отче наш», единственную молитву, которую знаю наизусть.
Не помню точно, сколько раз я прочитала ее от начала до конца. Наверное, много раз. Очень много раз. Потому что, когда я открыла глаза, вокруг начинало светать.
Мужчины, недавно стоявшего в двух шагах от меня, не было видно. Я бы даже могла подумать, что он мне приснился, если бы не различала в траве лежащее человеческое тело.
Рука, в которой был зажат спасительный крестик, напомнила о себе коротким всплеском боли. Я поднесла ладонь к глазам и разжала ее. Что-то капнуло мне на платье.
Ладонь была в крови. Края крестика ушли глубоко под кожу, и я с трудом удержала стон, вытаскивая их.
Высвободила спасительный крест и прижалась к нему губами.
Меня тряс нервный озноб.
Я немного пришла в себя и посмотрела на часы. Половина пятого. Ничего себе!
Хлопнула подъездная дверь, залаяла собака. Так, первый собачник выходит на прогулку.
Присутствие другого человека придало мне смелости. Я сунула крестик в карман, выползла из кустов и огляделась.
Никого.
Так же на четвереньках я доползла до человека, лежавшего на спине с закрытыми глазами. Трава вокруг него потемнела, от странного резкого запаха у меня закружилась голова.
Я обессиленно плюхнулась на задницу, но тут же подпрыгнула на месте и чуть не заорала.
Глаза трупа открылись!
Я резво вскочила на ноги, но тут же сообразила, что со стороны раненого мне ничто не угрожает. И вообще, в помощи он сейчас нуждается больше, чем я.
Я склонилась к лицу мужчины.
Тот шевелил белыми губами, пытаясь что-то сказать.
— Молчите, — зашептала я горячо, — молчите! Я сейчас «Скорую» вызову! Не двигайтесь! Ай!..
Холодные пальцы цепко схватили мою левую руку.
Мужчина с усилием приподнял голову. Я машинально поддержала его за шею. Тот еще немного пошевелил губами и совершенно отчетливо выговорил:
— Ка-тра...
Тут из уголка его губ выползла красная ниточка, мужчина коротко вздрогнул и захрипел.
Я в ужасе отдернула руки, и голова мужчины стукнулась о землю. Глаза его вцепились в меня с каким-то мучительным выражением и вдруг медленно остекленели.
Я приложила дрожащую руку к его шее, поискала тоненькую ниточку пульса, но ничего не нащупала.
Все. Мертв.
Я поднялась на ноги и медленно попятилась назад. Отошла шагов на десять и только после этого развернулась и кинулась бежать к дому. Дворничиха тетя Нина уже приступила к работе, но у меня хватило ума спрятаться за углом гаража. Дождалась, когда она отошла от нашего подъезда подальше, и по стеночке добралась до двери. Сунула руку в карман, достала ключи. Не отрывая глаз от спины дворничихи, осторожно открыла дверь, скользнула в подъезд и бесшумно прикрыла за собой дверь. Не вызывая лифт, взлетела на девятый этаж и ворвалась в квартиру. Заложила старый засов, которым мы обычно не пользуемся, упала на пол и в изнеможении прислонилась спиной к стене.
Дома! Слава богу, дома!
Сколько я просидела в таком положении, сказать не берусь. Меня обнаружил мой проснувшийся папочка.
— Ира...
Я открыла глаза и медленно перекатила голову к правому плечу. Перед моими глазами находились папины ноги в старых тапочках.
Я задрала подбородок и посмотрела на отца.
— Почему ты сидишь на полу? — спросил папочка без тени осуждения.
— Устала, — коротко ответила я.
— А-а-а...
И он пошел на кухню.
А я начала подниматься с пола.
Процесс оказался на редкость трудным и болезненным. Болело правое колено. Я осмотрела его и увидела здоровенную рваную царапину с несколькими занозами под кожей. Ну, конечно! След той самой сломанной ветки, которая чуть не стоила мне жизни!
Колени подламывались, и до своей комнаты я добралась, хватаясь за стену. Упала на диван и несколько минут полежала. Немного успокоилась. И только теперь заметила, что левая рука отчего-то зажата в кулак.
Я поднесла руку к глазам и медленно распрямила пальцы. Вниз плавно спикировал какой-то бумажный обрывок. —
Я нахмурилась. Это еще откуда?
И тут же память услужливо напомнила мне холод мужских пальцев, в последнем усилии стиснувших мою ладонь. Да так живо напомнила, что меня подбросило на кровати!
Я села и поискала глазами упавший листок. Он валялся на полу, возле ножки кресла. Я нагнулась, подняла обрывок и, не читая, сунула в книгу. Прочту потом. Когда смогу.
— Ира! Я налил тебе чай!
— Спасибо! — громко ответила я. К моему удивлению, голос почти не дрожал.
Пора собираться. Скоро на работу идти.
Конечно, я вполне могла позвонить тете Жене и отпроситься на сегодня. По-моему, у меня была вполне уважительная причина, чтобы не ходить на работу. Но именно сегодня мне не хотелось изменять свой обычный ритм жизни и тем самым привлекать к себе внимание.
Поэтому я достала иголку, продезинфицировала ее спиртом и выковыряла все занозы из царапины на ноге. Хорошенько прижгла ее йодом, перебинтовала эластичным бинтом. Дошла до ванной и долго стояла под душем, словно хотела смыть с себя липкое ощущение ужаса, ночного кошмара, которое до сих пор сидело где-то глубоко внутри. Потом перевязала правую руку, бросила темно-зеленое платье в стиральную машину. Но предварительно достала из кармана крестик на тоненькой цепочке. Еще раз поцеловала его и надела на шею. Кажется, все.
«А фонарик?» — вдруг напомнил мне внутренний голос. Напомнил очень встревожено.
Я застонала.
Фонарик!
Я оставила его валяться возле скамейки. Конечно, на нем не написано, что он мой. Обычный фонарик, каких полно в магазинах... И потом, кто сказал, что он потерялся именно этой ночью? Мог потеряться когда угодно. Вчера, позавчера, неделю назад...
И все равно. Плохо, что я не забрала его. Если взять мои отпечатки пальцев и сравнить с отпечатками на фонарике...
Я стукнула себя кулаком по голове.
Паникерша! Почему кто-то должен брать у тебя отпечатки пальцев?! Кому ты нужна?!
Я пошла на кухню и упала на табуретку. Кухонное окно выходит прямо на спортивную площадку, возле которой лежит мертвый человек. Интересно, его уже нашли?
— Пей чай, — сказал папочка и поставил передо мной чашку.
— Спасибо, — поблагодарила я машинально. И тут же с надеждой впилась глазами в его лицо: неужели вернулся?...
Но глаза отца были такими же тусклыми, как обычно, и надежда медленно растворилась.
Я быстро выпила остывший чай.
— Пап, мне пора.
— Ты уходишь?
— Ухожу.
— Куда?
Я стиснула левую ладонь в кулак. Этот диалог тоже повторяется каждый день.
— На работу.
— А-а-а...
Собиралась я недолго. Влезла в джинсы, накинула на майку легкую шерстяную кофту, взяла сумку. Только не свою обычную, маленькую, а хозяйственную. Переложила в нее документы и деньги и понапихала всяких мелочей: пудреницу, губную помаду, расческу, пару фарфоровых собачек с книжной полки, два набора ключей и книжку в мягкой обложке.
Нацепила босоножки и, не застегивая сумку, побежала вниз.
Во дворе кучками собирались соседи. Местная сплетница Вероника бегала от одной группы к другой и что-то с жаром рассказывала. Впрочем, почему «что-то»? Я хорошо представляю, что именно...
— Ирка!
Вероника заметила меня, бросила уже проинформированных соседей и ринулась навстречу.
— Знаешь уже? — спросила она тревожным голосом, впиваясь в меня взглядом.
— Что? — спросила я, очень стараясь, чтобы голос звучал невинно и заинтересованно.
