Они опасны!

Особенно лиловая!

Лиловая ощерила зубы и потянулась к Кашпиру. Но он уже включил систему очистки: висящие на стенах устройства втянули в себя жидкость вместе с испарениями, деревяшками и клочками бумаги. Когда всё это было переработано, на очистителях загорелись лампочки. Опасность миновала.

– Всё, теперь можно.

Охранники по очереди заглянули в помещение и почесали лбы.

– А что случилось-то?

– Кто-то проник сюда, – ответил Кашп.

– Вор?

– Наверное.

Он что-то искал и случайно опрокинул колбу с лиловой.

Лиловая взорвалась.

Сработала пожарная система.

Она хотела спасти вора и выбросила его в окно.

– А как же охранка?

– Я ещё не включил её.

Я ведь был здесь.

Я включаю её, только когда ухожу.

– Поняатно.

– А может, это был наркоман? – сказал один из охранников.

Кашпир пожал плечами.

– Нарик? – Охранник-жаббервог насмешливо выпятил толстую губу. – Представляю, что бы с ним стало, если бы он попробовал лиловую…

…Охранники ещё немного поупражнялись в остроумии и разошлись.

Двое, с бластерами наголо, не очень охотно пошли осматривать окрестности. Если неизвестный всё ещё на территории университета, его надо найти и обезвредить. Охранникам это совсем не улыбалось, ведь он мог быть вооружён. Но что поделаешь… Они тяжко вздохнули и ушли.

Остальные охранники разбрелись по своим постам.

Кашпир с грустью посмотрел на останки лаборатории. Система очистки была очень эффективна, но у любой эффективности есть предел. А ещё есть такая грязь, которую просто невозможно отмыть.

Кашпир вздохнул. Он уже собирался сходить за ведром и шваброй, когда на улице громко зашуршала трава.

Призрак насторожился. Он вспомнил, что до того, как в лабораторию проник неизвестный, ему почудилось какое-то движение за окном. Кашпир вглядывался во тьму и вслушивался в окружавшее его безмолвие.

На улице, сквозь плотный покров наступающей ночи, неясно проглядывала поляна. Деревья по её бокам беззвучно шелестели листьями, когда налетали редкие порывы ветра. Тишина за окном поглощала все звуки. Лаборатория вдруг застыла. У Кашпира создалось впечатление, что его вместе с помещением затягивает в воронку абсолютного спокойствия и отверстием для этой воронки служило окно.

– Наверное, крысы-мыши бегают, – сказал Кашпир, просто чтобы услышать собственный голос. —

Ночью эти мутанты так шумят.

Никакого житья от ни…

Первая волна страха налетела неожиданно – Кашпир уронил швабру и отступил на несколько шагов. Страх ударил его в грудь. Горло сдавило, во рту пересохло. Бесконтрольный, но неподдельный ужас зародился внутри его тела. Он расширялся и пульсировал, как Вселенная. Набухал, развивался и распространялся по рукам и ногам. Он проник в голову и подчинил себе мысли.

Кашпир не мог сопротивляться. Он не мог даже пошевелиться.

Призрак ждал, ждал того, кто неминуемо появится за окном, – но там никого не было.

Неожиданно – так же, как возник, – страх пропал.

Кашпир минуты две стоял неподвижно, приходя в себя. Он смотрел на окно и дальше, в сгущавшуюся тьму. Ночной мрак поглотил Ад, и теперь за пределами университета царила чёрная пустота.

Кашпир подбежал к окну, открыл его и выглянул наружу. Никого.

С тихим шелестом мимо пронёсся порыв ветра.

Позвать охранников? Но где они сейчас? Услышат ли они его? И не услышит ли его кто-то другой? Тот, кто прячется во тьме и пристально наблюдает за ним.

Кашпир хотел крикнуть охранникам, чтобы они пришли сюда, – и тогда налетела вторая волна страха. В отличие от первой, она не задержалась надолго в теле, но успела показать свою разрушительную мощь. Как будто высоковольтный провод пронзил Кашпиру голову, прошёл сквозь его тело. И – разряд тока, который он даже не почувствовал, а предвосхитил. Ощущение непобедимой силы. Огромный кулак, способный раздавить его, превратить в безобразную кляксу. Ужас занёс свою руку и приготовился ударить.

Сердце Кашпира замерло.

…И волна схлынула.

Зашелестела трава. Кто-то ходил там, за окном. Кашпир слышал его шаги словно в полудрёме.

Призрак заставил себя очнуться и отошёл от окна.

Третья волна настигла его, когда он приблизился к бронированному шкафу. Там лежали самые опасные химикаты. Первая волна сокрушила Кашпира, вторая – заставила ужаснуться, но третья вызвала у него всего лишь небольшой испуг.

Он выдыхается, подумал Кашпир. Тот, кто насылает страх, теряет силу. Надо поймать его, поймать, пока он не ушёл.

Призрак открыл шкаф и достал две пробирки, в которых находились взрывоопасные смеси. Надел куртку, положил пробирки в карманы. Взял фонарик и надел на голову. Конечности фонарика сомкнулись на затылке; загорелась лампочка.

Кашпир бросился к окну и замер. Сначала ничего не было слышно, а потом… Шур-шур-шур… Кто-то ходил неподалёку.

Кашпир забрался на карниз, перелез на пожарную лестницу, и она, разогнавшись, доставила его на землю. Призрак достал пробирку, вынул пробку и, освещая себе путь фонариком, пошёл вперёд.

Шаги становились всё громче. Волны страха достигали Кашпира, но они были намного слабее. Ему ничего не стоило справиться с ними. Он почувствовал себя увереннее, стиснул покрепче пробирку и ускорил шаг.

Свет белыми полосами лился с Купола. Кашпир вступил в густую траву. Её шуршание и шаги впереди были единственными звуками в ночном Аду. Кашпир не слышал даже собственного дыхания.

По бокам выросли деревья. Вскоре их кроны сомкнулись, а трава сделалась ещё гуще. Пробираться через неё было сложно. Кашпир отодвигал толстые стебли и, когда какие-то растения обжигали лицо и руки, крепко стискивал зубы. А голову не покидала одна мысль: «Меня наверняка заметили. Но тогда почему они не бегут… или не нападают?»

Кашпиру хотелось остановиться, повернуть назад, пока не поздно. Но он пересиливал себя и продолжал идти вперёд.

Вот снова какой-то стебель так сильно обжёг руку, что всю её, от плеча до кончиков пальцев, пронзила острая боль.

Вдруг что-то вынырнуло из темноты и замерло, уставившись на Кашпира. Мерзкое, бесформенное пятно изучало его, разглядывало. Как экспонат, как трофей. Как жертву. Ноги Кашпира двигались словно по собственной воле. Призрак приближался к фантасмагоричному уродцу и ничего не мог с собой поделать.

И вот тогда ему стало по-настоящему страшно.

Рука, стискивавшая пробирку, вспотела. Кашпир испугался, что выронит ёмкость. А если это произойдёт, никто его не спасёт.

Сердце глухо и невыразительно стукнуло и замерло. На миг. Но этот миг растянулся на целую вечность.

Кашпир закусил губу, вздрогнул. И в то же мгновение ветка ударила его по лицу. Защищаясь от удара, он поднял руки. Отступил назад. Его ноги наткнулись на какой-то корень. Кашпир пошатнулся и стал заваливаться назад.

Время замедлило бег, и ледяной ужас обрушился на призрака. Он посмотрел на открытую пробирку, зажатую в руке. Достаточно лёгкого удара, чтобы началась реакция. Её итогом будет взрыв – и от Кашпира останется лишь глубокая воронка.

В последний миг рука призрака согнулась в локте, а затем резко распрямилась. Пальцы разжались. Колба вылетела и по пологой дуге устремилась вперёд. Кашпир упал на землю и больно ударился головой. В тот момент, когда двери ощущений сомкнулись, закрыв собой весь остальной мир, раздался взрыв. Белая вспышка боли соединилась с белой вспышкой взрыва, родив ослепительный свет.

Сознание Кашпира не выдержало этого. С тихим щелчком оно отключилось…