Несмотря на резкий тон девушки, улыбка не сходила с лица Джека.

— Если вы думаете, что я сделал это из корысти, то плохо меня знаете, дорогая.

— Может быть, но…

— Довольно этих «но» ! — оборвал Сабрину виконт, и его брови сложились в букву «V». Он выпрямился в кресле. — Хотел бы я знать, почему вы сами не заложили свои драгоценности, если так нуждались в деньгах?

Черт бы побрал этого виконта! Он совершенно ясно видит полное отсутствие логики в ее мыслях! Поэтому незачем и отвечать на этот вопрос! В его глазах — предостережение. Но в них горит и огонь, который зажгла она… А это чего-то да стоит!

— Ожерелье мне подарил отец, — сказала Сабрина, отводя взгляд. — Я надеялась сохранить его. Но теперь не вижу иного выхода, кроме как пожертвовать этим родительским подарком!

— Я тоже получил подарок от отца, — ответил Джек, продолжая держать руку Сабрины и обматывая жемчужную нитку вокруг ее указательного пальца.

Он бросил на девушку взгляд, от которого та вздрогнула, как от порыва ледяного ветра.

— Догадайтесь, что это за подарок? Кстати, я ни на секунду не расстаюсь с ним. .. — ,

Помимо своей вели, Сабрина уставилась на шрам, пересекавший щеку виконта. Джек заметил это и усмехнулся.

— Я вижу, вам уже успели кое-что обо мне рассказать.

— О том, что отец бил вас и изуродовал вам лицо?

По глазам девушки и ее дрогнувшему голосу Джек понял, что Саорина действительно шокирована поступком его отца. Но жалости от нее виконт не хотел. Он осторожно тронул самую крупную жемчужину па ладони Сабрины и при этом так сжал челюсти, будто старался разжевать маленький, но очень т вердый хрящ.

— Такой прекрасный жемчуг может обогатить вас, Сабрина! Тем более, что это, насколько я понимаю, единственный подарок отца. Признаюсь, от своего родителя я никогда не получал ничего подобного!

После колебаний, продолжавшихся какие-то доли секунды, Сабрина сжала пальцы, и жемчужное ожерелье упало Джеку на колени.

— Помогите мне, и этот жемчуг станет вашим! — твердо сказала она.

Джек взял ожерелье и долго рассматривал его при свете огня камина. Жемчуг был потрясающе красив. Почти так же, как его хозяйка, между совершенными полушариями грудей которой он только что покоился.

Дарлингтон вновь обернулся к Сабрине:

— Я уже понял, что вы платите свои долги только тогда, когда другого выхода нет. Значит, освобождение того бандита для вас действительно крайне важно!

— Негодник! — процедила Сабрина сквозь зубы. — Впрочем, другого ответа от вас я и не ожидала! Отдайте назад жемчуг!

Джек с упреком посмотрел на нее:

— Мисс Линдсей, не надо оскорблять нас обоих. Вы же знаете мое отношение к подобным вещам!

Сабрина встала было с его колен, пытаясь вырвать жемчуг, по Джек лишь снова рассмеялся и без всяких усилий водворил ее обратно.

— Ладно, ладно! — прошептал он, обняв Сабрину за талию. — Я вижу, дорогая, вы и понятия не имеете, как очаровать мужчину до такой степени, чтобы он был готов выполнить любую просьбу женщины!

Некоторое время Сабрина настойчиво вертелась у виконта на коленях, пытаясь вырваться. Правда, в глубине души желала как раз обратного. Столь пикантная поза ее не только не шокировала, но даже доставляла своего рода удовольствие. Во всяком случае, Сабрине очень хотелось, чтобы эта сцена продолжалась как можно дольше. Поэтому она быстро успокоилась, глубоко вздохнула и покорно сказала:

— Что ж, вы выиграли, милорд. Больше мне нечем вас очаровывать!

— Подобная скромность вам совсем не к лицу. Я предпочел бы слышать ставший уже привычным для меня язвительный и жалящий тон.

Глаза Сабрины превратились в узкие щелки.

— Будь я осой, с трудом удержалась бы сейчас от того, чтобы не ужалить вас как можно больнее!

Улыбка на лице Дарлингтона стала шире.

— Мед куда более приятен, нежели жало пчелы или осы. Попробуйте по-доброму уговорить меня отдать жемчуг.

Джек вытянул руку с лежащими на ладони жемчужинами, держа их на таком расстоянии, чтобы Сабрина не могла дотянуться. И вдруг, опустив голову, поцеловал ее в вырез на груди.

— Вот я и отважился, — засмеялся он.

Сабрине показалось, что поцелуй Джека проник сквозь гладкую кожу до самого сердца, приведя ее в состояние того блаженного очарования, которое она каждый раз ощущала наедине с этим красивым и загадочным человеком. Она с наслаждением вдыхала благоухание, исходившее от его безукоризненной одежды и перемешанное с запахом коньяка. Несомненно, Джек считал себя неотразимым и непобедимым. Сабрина же старалась доказать самовлюбленному виконту, что он глубоко ошибается как в том, так и в другом.

Она вытянула руки и, сжав ладонями скулы Джека, прижала его голову к высокой спинке старинного кресла. Теперь Джек мог смотреть на нее только прямо. Он не говорил ни слова. Но светлые глаза вспыхивали, подобно молниям, сквозь густые, темные, с золотистым отливом, ресницы.

Не обращая внимания на его ставшие уж слишком смелыми взгляды, Сабрина осторожно поворачивала лицо Джека из стороны в сторону, изучая контуры губ, словно хотела разгадать секрет таящихся в них поцелуев. Кроме того, между своими пальцами она могла теперь внимательнее рассмотреть пересекавший щеку виконта широкий шрам.

Итак, Дарлингтон признался, что получил шрам в подарок от родного отца. Эта мысль заставила Сабрину содрогнуться, ибо этим уродством отец наградил сына не случайно, а с холодным намерением. Чем мог маленький ребенок заслужить столь страшное и вечное напоминание о своем родителе? На этот вопрос вряд ли мог ответить и сам Дарлингтон.

Сабрина осторожно провела кончиком пальца вдоль шрама. Джек вздрогнул и протестующе поднял руку. Но тут же опустил. Лишь по чуть дрогнувшим уголкам губ можно было догадаться, что невольное напоминание причинило ему душевные страдания и боль за свое раненое, оскорбленное детство…

А возможно, это не только вечный символ родительской бесчеловечности, думала Сабрина. Ведь не исключено, что шрам оставил неизгладимый след не только на коже Дарлингтона. Изуродованная щека могла стать причиной не одной личной катастрофы в его жизни…