После обеда еще было светло, и мы, прогуливаясь вокруг фермы, смотрели, как собаки по свистку фермера собирали в загоны стадо овец.
Несмотря на уверения Джосса, меня беспокоила мысль о том, что придется разделить с ним комнату. Он сказал, что в кресле ему будет удобнее, а я сняла только юбку и корсаж. Спала я неплохо, и Джосс, я думаю, не просыпался.
Мы продолжили наше путешествие ранним утром и к одиннадцати часам подъехали к реке. Джосс считал, что это хорошее место отдыха для лошадей. Он велел мне собрать ветки, а затем одним ловким движением, которым я залюбовалась, зажег костер и вскипятил в небольшом котелке чай. Мы нашли дерево, под которым удобно уселись. Хозяйка постоялого двора снабдила нас сендвичами, а у нас был сыр. Странно, но я никогда еще не пила и не ела с таким удовольствием.
Солнце становилось все горячее, и нас обоих одолела сонливость, потому что мы все-таки не выспались прошлой ночью. Я задремала, и мне снилось, что я на корабле. На море шторм, а я иду по палубе, и меня бросает из стороны в сторону. Внезапно кто-то сжимает меня как в тисках, и я вижу, что это Джосс.
— Ты пытаешься покончить с собой? — спрашивает он.
И я сама поражаюсь своему ответу:
— Для вас это будет лучшим выходом, не так ли? Тогда все будет принадлежать вам. Вы избавитесь от жены, которой вы нужны не более, чем она вам. Все будет вашим — лошади, акции, Зеленый луч…
Как только я упомянула об опале, выражение его лица изменилось, но руки сильнее сжали меня.
— Это хорошая идея, — сказал он, и в глазах его засверкал мрачный огонь. — Без тебя мне будет лучше. Самоубийство… Что ж, это будет выглядеть именно так.
Я закричала:
— Нет, нет, не убивайте меня!
Внезапно я проснулась, ужас сжимал мое сердце. И увидела Джосса. Он пристально смотрел на меня. Мгновение мне казалось, что сон стал реальностью.
— В чем дело? — спросил он.
— Сон, мне приснился сон.
— Скорее кошмар.
— Вероятно.
— Страшный сон среди белого дня? Что-то у тебя на душе, и это пугает тебя.
— Думаю, я смогу успокоить себя и не буду бояться.
— Что тебе снилось?
— О, ничего. Во сне все смешивается.
— Конечно, нелегко оставить родину и оказаться в незнакомой стране. Это тебя тревожит?
— Иногда я сомневаюсь, гожусь ли я для такой жизни.
— К тому же странный брак… с незнакомцем. Давай надеяться, что со временем мы придем к компромиссу и по этому вопросу.
Хотела бы я знать, что он подразумевает под компромиссом.
— Здесь много преступников, — продолжал он.
— Они встречаются во всех странах.
— Ты когда-нибудь слыхала о здешних?
— Конечно.
— Но ты не знаешь, каковы они на самом деле. Отчаявшиеся люди… Может, им не повезло в шахтах… Они живут грабежом, и для них Австралия — идеальное место. Они прячутся в буше и стараются не попадаться в руки властей, в противном случае их вешают на первом же дереве в назидание другим. Поэтому они, при случае, убивают, не задумываясь.
— Вы хотите, чтобы я сейчас же отправилась домой?
Он засмеялся.
— Мне хотелось узнать, такой ли ты человек, чтобы при малейших неудобствах сразу запроситься домой.
— Я скажу вам вот что. Я готова примириться со многим, только бы доказать, что вы неправы.
Он снова рассмеялся, а я смотрела вперед, чтобы только не встретиться с взглядом его смелых глаз.
— Высматриваешь преступников? — спросил он. — Не пугайся. У тебя есть защитник.
— Вы?
— И это, — он вынул небольшой пистолет. — Красавец. Я никогда не путешествую без него. Такой незаметный с виду и убийственный в действии! У нападающих будет немного шансов.
Мы ехали рядом.
— До таверны Трентов пятнадцать миль. Лошади нуждаются в отдыхе, и мы тоже.
Я смотрела на окружающую природу, дикую и полную загадок.
— Что это за белые деревья? — спросила я.
— Деревья-призраки. Существует поверье, что когда людей в буше неожиданно настигает смерть, они сливаются с этими деревьями. Если растет одно такое дерево, то скоро рядом с ним появятся и другие. Если увидеть их лунной ночью, то можно поверить в эту легенду. Некоторые люди ни за что не поедут в сумерках мимо этих деревьев. Им кажется, что ветви превращаются в руки и тянут их к себе, а утром рядом с теми деревьями, что были, появляются новые.
— В каждой стране есть свои поверья.
Над нами внезапно послышалось хихиканье. От неожиданности я вздрогнула и покачнулась в седле. Джосс заметил это и засмеялся.
— Это кукабарра — пересмешник, или королевский рыболов. А вот и его подруга. Они всегда держатся парами. Кажется, им нравится такая жизнь. Они живут и в Павлинах.
Мы проезжали мимо пересохших ручьев и оврагов.
— Если бы не засуха, — сказал Джосс, — вся равнина была бы усыпана яркими цветами.
Было уже около семи часов вечера, когда Джосс, въехав на небольшой холмик, осмотрелся.
— Отсюда можно увидеть дом Трентов, он стоит в низине.
— Скоро стемнеет.
— Да, я хочу добраться туда до заката солнца. Буш может быть предательским. Конечно, я хорошо знаю эти места, но известно, что даже бывалые люди пропадают. Нужно быть осторожным и не бродить в одиночестве. Ты видишь, как однообразен пейзаж. Я знал людей, заблудившихся в буше. Часто, пройдя многие мили, они возвращались на то же место. Поэтому будь осторожна. О, кажется, я вижу дом. Смотри! Там, в низине.
Мы продолжали путь. Солнце село за горизонт. Появились первые звезды и тонкая серповидная луна. Он поскакал вперед, я последовала за ним. Внезапно он остановился. Я подъехала к нему.
— Боже мой, — воскликнул он, — посмотри только на это!
Это было жуткое зрелище: при бледном свете луны и звезд — остов дома. Мы осторожно двинулись вперед среди редкой, обгоревшей травы. Одна часть двухэтажного строения была уничтожена огнем, остальное также сильно пострадало.
— Давай посмотрим, что осталось, — сказал Джосс.
Мы привязали коней к железному забору.
— Смотри под ноги, — бросил он через плечо. Затем повернулся, взял меня за руку, и мы переступили темнеющий порог.
— Должно быть, они все потеряли. Куда же они делись? — сказал он.
— Надеюсь, они спаслись.
— Кто знает?
— Далеко отсюда Фэнситаун?
— Около тридцати миль. Тренты! Люди часто останавливались здесь. Это был оазис в пустыне… На много миль вокруг нет другого жилья.
Он повернулся ко мне.
— Нам придется остаться здесь на ночь. Лошади выбились из сил. Недалеко отсюда речка, будем надеяться, что она не пересохла. Лошади смогут напиться, а может быть, и трава там не сгорела. Подожди здесь. Я пойду посмотрю.
Оставшись одна в этой обгорелой клетке, я почувствовала внезапный ужас. Здесь произошла трагедия. Казалось, в воздухе носятся смерть и беда. Я задрожала, меня охватил холод. Я ощущала себя наедине с мертвыми. Я дотронулась до почерневших стен, представив, что здесь была гостиная, где сидели, разговаривали и смеялись люди. Среди этих четырех стен они прожили свою жизнь. Я видела, как они, приехав из Англии, решили поселиться здесь и построить гостиницу, в которой путешествующие через буш могли бы остановиться на ночь или две. Им пришлось также обрабатывать землю, потому что не так уж много людей пользовалось их гостеприимством. Они часто бывали одни. И ничего, кроме дикой природы. Я думала о том, боялись ли они беглых преступников. Эти темнеющие стены наполнили мою душу тоскливым предчувствием. Не думаю, что до этого момента я понимала, что такое одиночество. Я заметила оставшиеся предметы — полуобгоревший стол, металлические полоски, которые были частью какой-то мебели, два сломанных подсвечника и сундучок, похожий на тот, который принадлежал Мадди. Какая-то фигура возникла позади меня, и я задохнулась от ужаса.
— Прости, что испугал тебя, — сказал Джосс. — Что случилось?
— Это место. Кажется, что здесь есть привидения.
— Здесь ничего не осталось, кроме стен. Я нашел ручей, и, к счастью, там сохранилась трава. Мы отведем туда лошадей.