— В кармане, — откликнулся Митя, продолжая загораживать дверь.

— А где Олег?

— В институте задержался. Я уже позвонил.

Сережа ушел из прохода. Пусть уносят колонну, не в ней дело. Он подошел к Мите и загородил его.

— Запрись изнутри, — велел он. — Набери по телефону ноль-два, вызови милицию. Скажи: «Взрослые люди громят пионерский клуб».

— Я уже вызвал, — сказал Олег. Он встал в дверях спортзала, запыхавшийся, в расстегнутом пальто. За ним стояли Василек Рыбалкин, Рафик Сараев, Данилка и Генка с двумя портфелями — своим и Сережиным. Видно, понял Кузнечик, что сегодня уже не быть им с Сергеем на уроках.

— Я вызвал милицию, — повторил Олег. — Сейчас приедут.

Постукивая каблуками, вошел смуглый, похожий на кавказца лейтенант и два милиционера. Не обращаясь ни к кому в отдельности, лейтенант спросил:

— Что случилось?

— Домоуправление намерено проводить в помещении ремонт в соответствии с утвержденным графиком, — сказал Сыронисский. — А руководитель детского клуба всячески препятствует, настраивает ребят. Дело доходит до вооруженного сопротивления.

Насчет вооруженного сопротивления лейтенант пропустил мимо ушей. Слегка поморщился и спросил у Олега:

— Вы руководитель клуба?

— Да.

— Разве вопрос о ремонте с вами не согласован?

— Конечно, нет! Какой может быть ремонт в разгар занятий с ребятами! Речь идет не о ремонте. Они просто хотят выселить нас и устроить здесь бухгалтерию.

Лейтенант вопросительно посмотрел на Сыронисского. Тот поспешно сказал:

— Мы дали это помещение для клуба временно. По просьбе райкома комсомола. Вопрос о бухгалтерии еще не решен окончательно. Пока мы собираемся просто ремонтировать.

Лейтенант окинул взглядом помещение.

— Если вопрос не решен, почему сюда вносят столы и шкафы?

Сыронисский слегка обиделся:

— Простите, это уж наше дело. Шкафы — для хранения кистей и красок. Столы — вместо стремянок для штукатуров.

— Чушь какая, — сказал Олег.

Ребята подошли к нему и встали сзади полукругом. Только Митя остался на посту у дверей.

К лейтенанту подошел Стихотворов. Он заговорил негромким и доверительным голосом:

— Видите ли, товарищ милиционер, у районного отдела народного образования к товарищу Московкину есть ряд вопросов. Мы полагали, что пусть домоуправление делает ремонт, а специальная комиссия в этих вопросах за данный отрезок времени разберется. Есть мнение, что товарищ Московкин…

Олег перебил:

— Это ваше личное мнение. А мнение комсомольских органов вы спрашивали?

— Но позвольте…

Лейтенант перебил Стихотворова:

— Простите, это не мое дело. Я хотел бы выяснить: согласован ли вопрос о ремонте с руководителем клуба?

Сыронисский внушительно сказал:

Этот вопрос согласован с райисполкомом.

Лейтенант повернулся к Олегу,

— У вас есть телефон?

— Да.

— Позвоните председателю, выясним.

— Председатель в отпуске, — поспешно известил Сыронисский. — А заместитель на совещании. Этот вопрос я согласовывал с товарищем Подолякиным. Звонить ему незачем. Во-первых, он тоже на совещании, во-вторых, у меня есть график, им подписанный. С печатью. Вот.

Он полез за пазуху и вытащил лист бумаги с лиловым, отпечатанным на машинке текстом.

— Пожалуйста. Детский клуб, улица Красноармейская. Срок ремонта: март — апрель.

— Товарищ Подолякин и не подозревает, что нас хотят отсюда выставить! — сказал Олег.

Лейтенант взял бумагу, внимательно прочел ее. Отдал Сыронисскому и повернулся к Олегу. Сказал чуть виновато:

— Я вас понимаю. Но это документ, и этот человек — должностное лицо. Не могу ему препятствовать.

— Да посмотрите, что они натворили! — возразил Олег.

Лейтенант посмотрел.

— Действительно, — сказал он Сыронисскому. — График графиком, но что за разгром? Имущество клуба, декорации в грязь свалили. Это что, тоже необходимость?

— Ошибочка, — поспешно объяснил Сыронисский. — Результат спешки и недосмотра. Сейчас исправим. Толя, Саша! Все барах… все имущество поставить аккуратно. Потом уберем в сарай… Учтем, товарищ лейтенант… А товарищ Московкин пусть отопрет вон ту комнату.

— Не отопру, — сказал Олег.

— То есть это как? На каком основании?

— На таком основании, что у нас там вещи, принадлежащие отряду, а не вам. Спортивное оружие, барабаны, документы. Флаг отряда.

— Так забирайте их!

— Куда? Предоставьте помещение.

— У меня нет для вас помещения.

— У меня тоже нет, — сказал Олег.

Домоуправляющий помолчал и ледяным тоном потребовал:

— Отоприте замок.

— Не отопру! — хладнокровно откликнулся Олег.

Сыронисский позеленел.

— Я имею право открыть ее, когда считаю нужным!

— Открывайте, — сказал Олег. — Но учтите, что перед дверью, охраняя отряд, стоит мальчик со шпагой.

— Так уберите этого мальчика!

— Зачем? Он на своем посту.

— Товарищ лейтенант, я требую!

Лейтенант пожал плечами.

— Скажите это руководителю клуба.

— Но вы обязаны наводить порядок!

Сереже показалось, что лейтенант заговорил со скрытым удовольствием:

— Видите ли, если бы здесь было нарушение законов, драка, я бы вмешался. Но здесь два руководителя разных организаций не мо гут прийти к одной точке зрения. Это ведомственный спор. Я тут ни при чем.

Он кивнул милиционерам:

— Пошли.

Сыронисский сказал вслед:

— Тогда мы уберем мальчишку сами!

Лейтенант оглянулся.

— Не советую, — веско произнес он. — Очень не советую. Вы можете нечаянно толкнуть или поцарапать мальчика.

— Тогда что же мне делать?

— Договаривайтесь, — обронил лейтенант и вышел.

Сыронисский опустился на стул.

— Хорошо, — покладисто сказал он, — Подождем, пока вашему часовому не надоест

Митя впервые вмешался в разговор.

— Нас сорок восемь человек, — вежливо сказал он. — Мы будем меняться через полчаса.

Минуты три все молчали.

— Ладно, ребята, — сказал наконец Олег. — Выйдите во двор, подойдите к окну кают-компании.

Ребята послушались. Сережа задержался. Олег подошел к Мите.

— Дай ключ.

Он открыл дверь, подтолкнул Митю в ка-ют-компанию, зашел сам. Замок щелкнул изнутри. Сережа выскочил во двор.

Олег распахнул окно.

— Принимайте вещи, — хмуро сказал он. Не можем мы в самом деле дежурить круглые сутки. Пока заберем что нужно, а потом пойду к начальству.

Он стал подавать барабаны. Данилка, Рафик, Нега повесили их на себя. По две, по три штуки. Но скоро подоспели остальные барабанщики, разобрали свои инструменты.

Олег стал подавать рапиры.

Сыронисский и Стихотворов вышли на крыльцо.

— Между прочим, ваше оружие куплено на деньги домоуправления, — заметил Сыронисский.

— Не все, — сказал Олег, — Восемь рапир мои.

— Странно вы себя ведете, Олег Петрович, — мягко заговорил Стихотворов. — Только усугубляете дело. Комиссия все это будет учитывать.

— Представляю, что это за комиссия, — усмехнулся Олег.

— Обычная. Товарищи из уличного комитета, методисты, представители..

— И ни одного комсомольского работника. Так? Ни одного человека из родителей наших ребят!

— Вы что же, не доверяете нашей общественности?

— Я не доверяю Сенцовой и ее приятелям. Вам, кстати, тоже.

— И это вы говорите при детях!

Олег подал Мите кинопроектор. Затем протянул Генке зачехленный флаг. Генка взял его на плечо. Митя и Сережа встали по обе стороны Кузнечика.

Олег оперся ладонями о подоконник и легко выпрыгнул на улицу.

Сыронисский подошел и протянул растопыренную ладонь.

— Все? Теперь прошу ключ.

Олег молча поднял на шнурке плоский ключик и зашвырнул его далеко-далеко. За тополя, за забор.

— Мальчишка! — крикнул Сыронисский.

— Ломайте дверь, — сказал Олег.

Они шли к дому Олега. Их группа напоминала остатки разгромленной армии. Олег молчал. Ребята тоже молчали. «Как во сне, — подумал Сережа. — Идем, смотрим, а все будто ненастоящее». Действительно, то, что случилось, даже в голове не укладывалось. Жили, работали, смеялись, сражались, радовались. Никто не верил, что может так — трах — и кончиться.