Стремительными темпами создавалась торгово-финансовая инфраструктура страны. До отмены крепостного права биржи существовали только в Санкт-Петербурге, Москве, Кременчуге, Рыбинске и Одессе, после нее произошел буквально взрыв биржевой активности. В 1864 г. открылась биржа в Иркутске, в 1865 г. – в Киеве, в 1866 г. – в Туле, Риге и Казани, в 1867 г. – в Ростове-на-Дону, в 1868 г. – в Харькове, 1869 г. – в Самаре и т. д.

В 1868–1873 гг. было основано 26 банков. На место власти дворянских привилегий приходила власть денег, финансового капитала. Однако аристократия не сдавала позиций – она активно участвовала в создании банков, регулировала финансовые потоки через подконтрольные ей государственные структуры.

Банковская инфраструктура стала каналом притока инвестиций и займов, который ускорился благодаря удорожанию рубля после введения его золотого стандарта в 1897 г. Однако это вело к зависимости российской промышленности от иностранного капитала. Он контролировал 40 % капитала крупнейших банков, которые держали 75 % всего банковского капитала России. В 80-90-е гг. шла острая борьба между немецким, английским и французским капиталом, в итоге последний возобладал. В 1897 г. в Россию было вложено около 6 млрд франков, а в 1902 г. – уже более 9 млрд, то есть почти половина французских вложений в Европе.

Высокая рентабельность вложений в России обеспечивалась государственной поддержкой промышленного роста, государственными заказами. В результате экономическая структура страны формировалась неорганично, под воздействием потребностей не столько внутреннего рынка, сколько внешнего, а также в зависимости от представлений чиновничества. Форсированная индустриализация осуществлялась за счет населения, прежде всего крестьянства. Важнейшим средством пополнения государственного бюджета стала винная монополия, введенная в 1894 г.

Таможенный протекционизм оборачивался ростом цен на промышленные товары. Высокие налоги сдерживали расширение сферы действия товарно-денежных отношений. Над буржуазией был установлен жесткий финансовый и бюрократический контроль.

В то же время тесная связь капитала и государства, зависимость развития промышленности от военных и транспортных программ правительства привели к высокой степени монополизации капитала, что нередко рассматривалось как признак передового капитализма. В России первые монополии стали складываться в 1880-е гг. (Союз рельсовых фабрикантов и др.). Однако первые картели (соглашения по вопросам цен и раздела рынка) были неустойчивы. На рубеже веков в России стали возникать более развитые формы монополий: синдикаты, тресты и концерны. В 1913 г. в России существовало около 200 разного вида монополистических объединений.

В техническом же отношении российская промышленность заметно отставала от западной. Несмотря на отдельные достижения российских инженеров, качество товаров уступало иностранным образцам, и сохранить свои позиции на рынке отечественные предприниматели старались за счет дешевизны товаров, снижая затраты на рабочую силу. Узость внутреннего рынка затрудняла развитие промышленности.

В 1900 г. начался мировой экономический кризис, который в России принял затяжную форму. Причинами снижения темпов роста промышленности являлись сокращение железнодорожного строительства и связанных с ним заказов, изменение условий мирового денежного рынка, уменьшение иностранных инвестиций. Особенно сильно кризис отразился на металлургической промышленности, а также на нефтяной и угольной отраслях. Пострадало и экспортно ориентированное сельское хозяйство.

Социальные последствия модернизации и нарастание социальных конфликтов. Во второй половине XIX в. население страны увеличилось с 74 млн человек (в 1858 г.) до 129 млн (в 1897 г.).

В конце XIX – начале XX в. в России стало нарастать противоречие между ускоренно развивающимся индустриальным укладом и традиционной социальной и политической структурой, которая менялась значительно медленнее, чем индустриальный сектор экономики.

Модернизация (переход от традиционного аграрного общества к индустриальному урбанизированному) приводила к качественному изменению социальной структуры. На смену сословно-классовой иерархии приходила классовая структура капиталистического общества, господствующим классом которой является буржуазия (капиталисты, предприниматели), а основным трудящимся классом – рабочие (пролетарии). Однако этот переход осуществлялся постепенно и болезненно, сопровождался маргинализацией, многочисленными социальными конфликтами, когда представители социальных слоев претендовали на близкие социальные ниши.

Перед помещиками были открыты два пути развития:

♦ постепенное вовлечение в предпринимательство, интенсификация производства в своих хозяйствах, слияние с буржуазными слоями, содействие либерализации режима (вариант, характерный для Великобритании);

♦ сохранение сложившихся социальных структур, допускающее развитие новых отношений только в той степени, в какой оно возможно в их рамках (вариант, типичный для Восточной Европы).

В кругах российской аристократии были сторонники обоих путей, но в руководстве страны преобладали консерваторы, в число которых входил и Николай II.

Высокое положение дворянских семей в социальной иерархии сохранялось благодаря государственной службе. Основная масса дворян-чиновников хотя и не выступала с открытой критикой самодержавия, уже перестала быть его надежной опорой, часть дворянства увлекалась либеральными и даже более радикальными идеями.

Буржуазия формировалась из разных сословных источников: сначала в основном из рядов дворянства и купечества, затем все большую роль стали играть выходцы из мещанства и крестьянства, с учетом того что принадлежность к купеческому и дворянскому сословиям для занятия бизнесом с 90-х гг. стала необязательной. Характер российской экономики предопределял тесную связь буржуазии с чиновничеством и иностранным капиталом.

Новым социальным слоем XIX в., порожденным модернизацией, была интеллигенция. Индустриальное общество требовало большого числа образованных кадров. К концу XIX в. численность интеллигенции была незначительной – приблизительно 800 тыс. человек (с семьями – 2,2 % населения страны). Однако данный слой уже во времена разночинцев стал основной социальной базой элементов гражданского общества и общественного мнения страны. Это определяло его значение даже в большей степени, чем участие в технической модернизации страны.

Авторитарная политическая структура сужала возможности для самореализации образованного человека, что питало оппозиционные настроения. Также интеллигенция все более критично относилась к существующей социально-политической системе из-за ее тесной связи с церковью. Распространение рационального знания способствовало секуляризации сознания, его выходу из-под влияния традиционных, прежде всего православных, представлений.

Россия была многонациональной и разноконфессиональной страной. При населении империи 128,2 млн человек русские составляли 43 %. Многие народы находились в неравноправном положении. Однако это положение определялось не столько национальным происхождением человека, сколько его вероисповеданием. Опорой самодержавия считалось православное население, в меньшей степени – мусульманское, но не иудейское и католическое. Таким образом, социальные противоречия переплетались в России с национальными и даже цивилизационными конфликтами.

Модернизация обостряла их одновременно. С одной стороны, она способствовала политике национальной унификации (в данном случае – русификации), связанной с построением единого рынка, и в то же время – пробуждению национального сознания на периферии империи. С другой стороны, модернизация формировала социальные слои, само наличие которых подрывало существующие порядки. Прежде всего это относится к рабочему классу.

К 1861 г. вольнонаемные рабочие составляли 87 % от общего числа промышленных рабочих. Численность промышленного рабочего класса в начале 60-х гг. сложилась на уровне 700 тыс. человек. В начале XX в. общая численность рабочего класса была около 12 млн человек, из которых более 4 млн составляли сельские батраки (всего – 17,5 % населения). При этом значительное число рабочих не теряло связей с деревней, многие крестьяне занимались отходничеством, часть времени работая на селе, а часть – в промышленности. Из-за притока крестьян на городской рынок труда качество рабочей силы оставалось низким, а предприниматель мог диктовать рабочим свои условия труда – ведь он всегда мог нанять других людей из числа безработных.