Входная дверь скрипнула. В горницу вошёл отец Михаил. Священник был небольшого роста, с окладистой, тщательно расчёсанной седой бородой. На вид ему было лет семьдесят, а сколько на самом деле – никто не знал. Служил он в местной церкви давно, ещё при родителях Кирилла.

Хозяин поклонился гостю.

Отец Михаил перекрестился на иконы, поклонился боярину и спросил мягким успокаивающим голосом:

– Волнуешься, боярин?

– Волнуюсь, отче, как-то всё будет!

– Не волнуйся, сын мой, всё в руках Господа, а Он милостив.

– Господи! Помоги Марии, чтоб всё хорошо было! – Кирилл повернулся к иконам и перекрестился.

Отец Михаил слегка обнял его за плечо.

– Присядь и послушай меня, сын мой. Праведность твоя и Марии известна не только людям, но и Богу. Да и Мария в ожидании ребёнка берегла себя.

– Да, отче, Мария была особенно внимательна к своему состоянию, тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всём, – говорил Кирилл, изредка поглядывая на дверь комнаты боярыни.

– Коли богобоязненная мать пребывала в строгом посте и частой сердечной молитве, так и самое дитя, благословенный плод её чрева, ещё до появления своего на свет некоторым образом уже освящается постом и молитвою. С Божьей помощью благословенная жизнь ваша вознаградится рождением славного дитяти. А ты, боярин, не волнуйся, вы с Марией всё правильно делали.

– Так ведь, отче, все родители должны так поступать, – сказал Кирилл.

– Должны все, да не все то исполняют, – в голосе отца Михаила послышалась грусть. – Если бы родители знали, сколько добра или, напротив, сколько зла могут они сообщить своим детям ещё до их рождения! Они удивились бы точности суда Божия, который благословляет детей в родителях и родителей в детях и отдаёт грехи отцов на чада, и, зная о том, с благоговением проходили бы служение, вверенное им.

В горницу снова вбежал Стефан.

– Тятя, скоро мама родит? – мальчику не терпелось узнать, что будет дальше.

– Скоро, сынок, скоро, – ответил Кирилл тихо.

За дверью спальни раздался крик младенца. Мужчины встали. Кирилл быстро направился к двери, за ним Стефан, на его лице, выражались одновременно и испуг, и любопытство. Отец Михаил подошёл к иконам, перекрестился и стал молиться. Кирилл и Стефан остановились перед дверью, прислушиваясь. Постепенно крик младенца затих. Дверь спальни открылась, и оттуда вышла пожилая служанка Марфа.

– Марии Бог дал сына, боярин. Всё, слава Богу, хорошо, теперь ей надо отдохнуть, – при этом она рукой преградила путь Кириллу, который порывался пройти в спальню.

Боярин послушно отступил назад, подошёл к иконам, опустился на колени и стал молиться:

– Господи! Благодарю за доброту Твою. Ты один, Всемогущий, даруешь нам жизнь и хранишь нас, грешных.

Стефан, стоя на коленях рядом с отцом, смотрел на него и повторял его слова и действия.

Окончив молитву, Кирилл снова стал ходить по горнице от окна к двери в спальню Марии. Энергичными действиями он старался унять нетерпение и волнение перед встречей со своим новорожденным сыном. Стефан молча сидел на скамье у окна и внимательно смотрел на отца. Он ещё не понимал волнения взрослых, но некоторое беспокойство передалось и ему. Отец Михаил продолжал молиться. Длилось это до тех пор, пока Марфа, наконец, позволила войти к Марии.

Кирилл тихонько приоткрыл дверь в спальню. Заглянув в неё, он замер в изумлении, ему показалось, что он всё это видит впервые. Через неплотно закрытые занавески в комнату светило солнце, лучи его отражались на чистом полу. Тишина и покой. На широкой кровати, на белых простынях, накрытая белым покрывалом, опираясь спиной на подушки, лежала Мария, молодая женщина лет двадцати пяти. Русые волосы, выбившись из-под белой косынки, обрамляли её красивое с тонкими чертами бледное лицо, голубые усталые глаза светилась радостью. Рядом со счастливой матерью на подушках, завернутый в пелёнки, лежал младенец. Личико у него сморщенное, глазки закрыты, он спал. Мария с улыбкой смотрела на мужа и сына.

Кирилл, боясь побеспокоить новорожденного, на цыпочках подошёл к кровати. Следом за отцом, тоже на цыпочках, прошёл Стефан. Кирилл осторожно поцеловал Марию.

– Как чувствуешь себя, солнышко моё?

– Слава Богу, всё хорошо, а это дитятко наше… Нравится он вам?

Душу Кирилла переполнила радость:

– Какой красавец, богатырь! Счастливишь ты меня детьми, дорогая моя, благодарю Бога за такой подарок.

Мария посмотрела на Стефана:

– А тебе, сынок?

– И мне нравится, красивенький такой, – с детской непосредственностью ответил Стефан и попытался поцеловать ребёнка.

Мария жестом остановила его:

– Пока не надо его трогать, пусть он спит.

В спальню вошла Марфа:

– Боярин, матушке отдохнуть надобно, больно устала она.

– Спасибо тебе, Марфуша, – ответил Кирилл, не скрывая радости.

Марфа улыбнулась:

– А мне за что, боярин? Ты боярыне да себе скажи спасибо за такое прекрасное дитя.

– Ведь ты у нас с женой главная помощница. Трудно было бы ей без твоих забот.

Кирилл наклонился к Марии, ещё раз поцеловал её:

– Отдыхай, радость моя, мы помолимся за вас обоих. Пойдём, сынок.

Стефан тоже поцеловал Марию:

– Я рад, что братик родился, буду его любить и оберегать. Отдыхай, матушка.

– Идите, идите, – с улыбкой ответила Мария.

Кирилл и Стефан на цыпочках тихо вышли из спальни.

В горнице отец Михаил продолжал молиться.

– Тятя, я побегу расскажу на дворе про братика, – с нетерпением сказал Стефан и побежал к выходу.

– Иди, сынок, – вдогонку ему ответил Кирилл ласково.

Прервав молитву, отец Михаил повернулся. Кирилл

попытался что-то сказать, но отец Михаил, увидев радость в его глазах, жестом остановил его.

– Можешь ничего не говорить, сын мой, вижу сам, что радость великая сошла на дом сей. Возблагодарим Господа Бога нашего за благодать, ниспосланную на семейство ваше, – отец Михаил перекрестился. – Пойду в храм, помолюсь за здоровье новорожденного младенца и матери его Марии.

– Господи! Спасибо Тебе за милость Твою и за то, что не оставляешь нас, грешных, – Кирилл перекрестился и с поклоном обратился к отцу Михаилу:

– Отче, милостиво прошу почтить нас сегодня вечером своим присутствием. Все вместе поблагодарим Бога за сию новую милость, явленную нам.

– Благодарствую, боярин, за приглашение. Бог вам в помощь, – с поклоном ответил отец Михаил.

Кирилл проводил его до двери, выглянул на галерею и громко позвал:

– Агафья, покличь Козьму.

В горницу вошёл управляющий хозяйством Козьма, широкоплечий, невысокого роста мужчина средних лет.

– Козьма, – обратился к нему Кирилл, – сегодня вечером придут родные и знакомые разделить с нами радость по случаю рождения нового члена семьи нашей. Вели приготовить стол для нас и ещё стол для прислуги и дворовых. Поселянам раздайте угощения, ведь радость-то какая – сын родился!

– Дай ему Бог здоровья. Не волнуйся, боярин, всё сделаем, – поклонившись, Козьма поспешно вышел.

Кирилл вернулся к иконам, опустился на колени и стал молиться.

Как было принято, на сороковой день после рождения Кирилл с ребёнком на руках, Мария, Стефан, Козьма, Марфа и трое родственников, все в праздничных одеждах, пришли в церковь. Деревенская улица, окрестные луга и дубрава были покрыты яркой зеленью, радостно светило солнце. На пороге церкви счастливых родителей встретил отец Михаил. Пришедшие поклонились ему, и Кирилл торжественно произнёс:

– Вот, отче, принесли мы младенца нашего, чтобы совершить над ним святое крещение и представить дитя в непорочную жертву Богу, Который дал его.

– Хорошо, дети мои, всё готово, войдите в храм Божий, – позвал отец Михаил.

Кирилл с ребёнком на руках, за ним Мария, Стефан, Марфа, Козьма и родственники торжественно двинулись за священником.

Сельская церковь, украшенная берёзовыми ветками, выглядела празднично. Сквозь окна проникал солнечный свет. На гладких стенах висели иконы, перед ними горели лампадки и свечи в кованых подсвечниках. Священник и все собравшиеся подошли к купели. Отец Михаил, совершая обряд крещения, прочитал молитву, затем, держа младенца на руках, произнёс: