Легион вышел на берег, жалкие крохи от того, что было, но все же ушли из смертельных объятий, вливаясь в ряды уже поджидающих их товарищей, что дружно приняли на свои жала нападавших и преследующих рыболюдей.

Отход боем. Стандартный маневр, где на счет под гул свистящей стали сержант в строю дает команду на шаг назад. Человеческая масса под натиском диких навок стала уходить вглубь земли, постепенно увлекая все дальше и дальше от родной стихии все больше и больше противников.

— Молодцы, — шептал я себе под нос, искренне переживая за своих людей. — Уводим их, уводим, покажите этим гадам хвостатым, что они выигрывают!

Молодцы, все сделали красиво и по уму. Уже практически под сто метров прибрежной зоны заполонили все прибывающие и прибывающие жители реки, все так же глупой толпой бросающиеся на щиты моих солдат. Правда, и в этой толпе был плюс, она не давала и без того неповоротливым ракам-великанам доползти до моих людей, продолжающих свое неспешное отступление.

— А вот и девочки, — прокаркала Априя, поднимаясь со стульчика и извлекая из своих одежд целую перевязь различных амулетов. — Теперь и бабушка повоюет.

Неспешно, царственно, бирюзовая зелень летних речных вод выпускала из себя стройную процессию из королев подводного рода. Прекрасные создания из надменного холода и пренебрежительной массы сияющего отчуждения. Красивы, юны и прекрасны своим ликом, они неспешно выходили из воды, кривя презрительно губы при виде десятков мертвых тел своих подчиненных, раскачиваемых легкой волной реки.

— Ну, ба. — Я скрестил пальцы на удачу. — Теперь вся надежда на тебя.

— Не боись, не подкачаю, — хмыкнула она, разглядывая водяных королев. — Вон та нам нужна?

По центру шла Камхельт, увешанная гирляндой золотых украшений, а также в диадеме легкой золотой нити, замысловатым узором сходящих с висков на скулы, корона, не иначе, видно сразу — заказная вещь, не с барского, так сказать, плеча.

— Она, родимая. — У меня невольно сжались кулаки при взгляде на нее. — Ну, здравствуй, дорогая!

История повторялась, гарпиды вышли добивать отступающих, только вот в этот раз ситуация немного другая. В этот раз нет с ними перебежчика, нет с ними их мага, некому их прикрыть, а вот у меня есть, и все теперь, все будет по-другому.

Корабли, да, корабли и этот узкий плес, все это не зря и не прихоть. Слева и справа, буквально на сотню метров глубина по колено, и единственным относительно приятным выходом как раз и является то место, где сейчас, уткнувшись носом в песок, стоят суда и где меж деревянных бортов сейчас неспешно шествуют хозяева водных глубин, даже не подозревая о приготовленном для них подарке.

Хитрые, а может, трусливые. Осторожные, как я и предполагал, они не выходили из воды, пока не удостоверились в своем превосходстве. Не было их, пока шел штурм судов, не было никого и пока их подчиненные гибли, отбивая береговую черту у нас. Ну а сейчас почему бы и нет? Сейчас можно, когда люди спешно уходят, теснимые от воды прочь, теперь вышли и они, чтобы триумфаторами вырвать свой кусок славы.

— Вестовому, давай отмашку, время! — крикнул я, краем взгляда улавливая взметнувшиеся флажки, ознаменовавшие заключительную стадию операции, и вставляя в уши искусно вырезанные «беруши» из пористой, но плотной пробковой древесины, сразу же погружаясь в мир безмолвия.

Я не великий стратег, и я не храбрый полководец, я просто человек с толикой здравого смысла, а также небольшим багажом жизненного цинизма и осторожности, которые я приобрел за годы своей жизни. Прав, всецело и всеобъемлюще прав мудрец Востока, чьи слова летят и по сей день через века. Что сущность войны? Обман. Искусный должен изображать неумелость. При готовности атаковать демонстрируй подчинение. Когда ты близок — кажись далеким, но когда ты очень далеко — притворись, будто ты рядом. Да, мои дорогие, все, что было здесь на берегу, это обман. Мои люди спешно покидали корабли, неся потери, лишь для этого мига, так как не все ушли оттуда. Почти пять десятков человек сейчас пластом лежали на палубе, ожидая команды с берега от меня, и наконец она пришла. Взметнулись флаги, народ по команде подскакивал на ноги, единым дружным броском накрывая сетями проходящих между судов королев речного народа. Все теперь в моих руках все мои золотые рыбки в одном сачке, ну и главная виновница торжества, как довершение картины, так сказать, сладкая вишенка на вершине торта.

Затычки в ушах частично погасили песнь отчаяния, обиды и боли, которой огласили окрестности правители навок. Правда, даже они не помогли людям на палубах кораблей, народ там как подкошенный валился с ног, мощь и высота звуковых частот наших совсем не немых рыбок была такой ошеломляющей силы, что, похоже, даже для представителей их племени была опасна, так как близстоящие навки безвольными мешками попадали наземь.

«Адель!» — позвал я мысленно призрака.

«Я готова», — легким ветерком прилетели ко мне ее слова.

«Раканы, девочка, попробуй их на вкус».

Адель, моя умничка, теперь мощь и трепет, и мое невидимое оружие массового уничтожения. Невидимая смерть, энергетический вампир, благодаря некротике моего кольца, теперь способная за считанные мгновения превратить цветущего семнадцатилетнего юношу в семидесятилетнего старца или вообще в бездыханный труп, ринулась к тем, кто наиболее опасен в данной ситуации и еще может перевернуть чашу весов не в мою пользу. Первый ее боевой вылет, мне пока только с ее слов были известны способности моего персонального призрака и помощника.

Раканы не умирали, они замирали один за другим от прикосновения призрачной субстанции. Адель пила их жизнь, она лишала их сил, от чего речные колоссы поломанными машинами останавливались на полпути к солдатам, безвольно опуская на землю свои чудовищные оружия убийств, клешни, так и не сомкнувшиеся на телах людей.

А меж тем show must go on! Летели по порядку флажки команд, а также в работу включилась госпожа Хенгельман, пуская в ход свое искусство темных эльфов. Ажурный кокон, переливающийся всеми цветами радуги, словно мыльный пузырь окутал сети с уловом, блокируя звуковой фон, исходящий от верещавших гарпид. По команде пришли в действие упряжки коней, что стояли в отдалении, скрытые за прибрежными зарослями кустарника, натягивая присыпанный песком и скрытый до поры до времени канат-удавку, стягивающий ловчую сеть, наброшенную на королев, и, тянущий мой улов вглубь земли. Вот так, прямо по земле их потащили, опутанных в тугие путы, прочь от их дома, прочь от той стихии, что еще могла бы им дать спасение бегством. А по левому флангу, сотрясая твердь, неслась гвардия. Конным строем, сметая и опрокидывая всех успевших выбраться из воды навок, паровозом и неудержимой мощью лошадиных копыт вбивая их в грунт и окончательно ставя точку в моем плане, моей войне с этими созданиями, посмевшими замахнуться на меня, на моих друзей и на тех людей, за кого я был в ответе.

Все, пока все, это победа сегодняшнего дня и победа над одним из задолжавших мне по счетам, кои я намереваюсь все еще взыскать со всех участников этой истории. Теперь ты моя собственность, королева Камхельт! Теперь я буду говорить, и я буду решать твою судьбу, впрочем, я уже все решил давно за тебя…

Касприв бурлил, кипел и полнился слухами. Барон изловил водяную королеву! Барон разгромил русалок, усыпав их трупами весь берег реки! Война закончена! Наконец-то война закончена…

Возможно, что так. Возможно, для простых жителей этих земель она и закончилась, но, увы, пока не для меня, пока нет. А что самое главное, что, возможно, уже сегодня к вечеру не станет больше под этим небом славного Ульриха фон Рингмара.

Он идет, вернее даже не так, он летит, обуреваемый праведным гневом, маг, что по своей воле предал род человеческий, переметнувшись на сторону возлюбленной. Да, он уже в курсе, и, судя по докладу следящих за ним вампиров, это будет та еще встреча.

Скрипнув колесиками своей инвалидной коляски, я развернулся лицом к главной городской площади, на которой в спешном порядке сейчас возводилась деревянная трибуна на возвышающемся помосте. Сегодня вечером все решится.