И опять Бридон слушал с восхищением. Человек за стеной служил у Моттрама секретарем и почти наверняка знал, как обстояли дела, — кому и знать, как не ему! И Лейланд уговаривал: если вы имеете хоть какую-то полезную информацию о том, как Симмонс оценивал свои виды на наследство, сообщите ее нам; если не имеете — сфабрикуйте ее и таким образом разоблачите себя. Игра начала увлекать Майлса, вопреки его воле.
— А как насчет другого нашего приятеля?
— Бринкмана? Я ведь говорил тебе, прямых подозрений у меня нет. Судя по всему, мотивов для убийства здесь не было. Но играет он нечестно, а почему — я, ей-Богу, не могу понять. К примеру, он изначально готов был поддержать твою идею насчет самоубийства. Фактически, похоже, именно он и произнес первым слово самоубийство в связи с этой историей. Например, он сказал тебе, что доктор Феррерс, как ему кажется, случайно сам перекрыл главный вентиль. Ты же, помнится, сам говорил, что, по его словам, вентиль совершенно разболтан. На самом же деле вентиль поворачивался очень туго, и Бринкман отлично об этом знал, потому что, когда я решил его ослабить, он-то и ходил за пассатижами. Есть и другие мелкие улики, которые я, к сожалению, не могу назвать, — так вот они заставляют меня смотреть на поступки Бринкмана с подозрением. Малый что-то скрывает, но что?
— Не вижу, какой ему прок отмалчиваться.
— То-то и оно. Не хочу зря обижать парня, но я обязан добраться до истины. Сегодня же запрошу ордер на арест. Не потому, что считаю его виновным, а потому, что мы каким-то образом должны выяснить, что у него за душой, и, понюхав тюрьмы, он, по-моему, непременно заговорит. Ясное дело, для него это паршиво, ведь подобный факт — пусть даже его сто раз оправдают — здорово ему навредит в поисках новой работы. Возможно, он бережет репутацию Моттрама, возможно, боится подвести под монастырь себя, а возможно, просто потерял голову; поскольку же посоветоваться ему не с кем, он не в состоянии решить, какие предпринять шаги. Но ведь он сам себя губит, вне всякого сомнения. Думаю, он вряд ли виновен, иначе давно бы смылся. Оглянуться бы не успели, а он раз-два — и в Вене. Вот и сиди тогда, кусай локти. Однако он остается, как будто может чего-то этим достичь.
— Но если он сбежит, ты сможешь арестовать его по подозрению, верно?
— Арестовать? Вряд ли. Сейчас у меня маловато данных. Я, понимаешь ли, рассчитываю на показания, которые после ареста даст Симмонс. Слава Богу, я неплохо изучил этот тип людей, анемичных, дерганых; как только мы возьмем его под стражу, он мигом все выложит, а тогда, если у Бринкмана впрямь рыльце в пушку, он уже не вывернется. Но повторяю: не верится мне, что Бринкман человек пропащий. Ему бы повиниться во всем — мне или тебе, коли он боится полицейских… Я решил рассказать тебе все это, чтобы ты знал, как обстоит с Симмонсом. Миссис Бридон говорила, ты нынче собираешься его навестить.
— Собираюсь. Пожалуй, прямо сейчас и пойду, так как, если пойти сейчас, до наплыва покупателей, будет легче потолковать с ним приватно. Конечно, наплыв клиентов в Чилторпе едва ли очень уж велик, но я не хочу, чтобы какие-нибудь старушки пришли выбирать ленты и помешали нам.
Бридон не спеша зашагал прочь. Лейланд еще немного посидел на скамейке, а когда решил, что путь свободен, осторожно заглянул за угол сараюшки. Его расчеты полностью оправдались: сигаретный окурок, который они с Бридоном накануне вечером оставили на земле, исчез, его аккуратно убрали.
Добравшись до магазина, Майлс обнаружил, что фортуна ему благоприятствует. Кроме Симмонса, там был всего один человек — веснушчатый белобрысый парень мыл стекла витрин, причем делал это с явной прохладцей. Клиентов не видно, для чилторпцев час слишком ранний. Мистер Симмонс выслушал Бридона с таким видом, будто насчет носовых платков только к нему и следовало обращаться. В магазине, понятно, продавалось много чего: зубочистки, например, и тросточки, и лакрица, и так далее. Но если вам понадобились носовые платки, то вы пришли к настоящему знатоку, который торгует ими ни много ни мало полтора десятка лет. Может быть, требуется что-то помоднее? С этими словами он бросает оценивающий взгляд на клиента, словно признавая в нем обладателя тонкого вкуса.
— Однотонные? Просто белые, сэр? Гм, забавно, но я не уверен, что такие найдутся. Видите ли, на платки с цветным рисунком спрос выше, скажем, на такие, с каемкой. К тому же новая партия что-то задержалась доставкой. — (Новые партии у Симмонса почему-то всегда задерживались.) — Три недели назад, сэр, я бы предложил вам замечательный ассортимент гладких платков, но сейчас едва ли. Погляжу, конечно…
Засим на прилавок обрушилась лавина носовых платков всевозможных расцветок — только не однотонных. Вот яркие подковки на красном, синем, зеленом, желтом фоне; вот разводы наподобие ивовых листьев; вот смешной комплект с портретами кинозвезд; каемки в полоску, в горошек, в клеточку, — однотонных платков нет как нет. Временами мистер Симмонс принимался расхваливать достоинства своего ассортимента, намекая, что, мол, счастливый случай даровал ему клиента с такими непритязательными запросами.
— Взгляните, сэр, превосходные платки, вы, право же, не найдете ничего лучше, если, конечно, пожелаете купить комплект с узором… Нет-нет, сэр, что вы, какое там беспокойство?! Смею надеяться, вот это вам подойдет… Разве они не радуют глаз? Вдобавок и стоят недорого, я приобрел их после банкротства одной фирмы. Пощупайте ткань, сэр, ведь ей износу не будет… Да, согласен, сэр, рисунок скорее веселенький. Но у нас тут редко спрашивают гладкие платки, похоже, людям они нынче не по душе. Конечно, если вы пробудете здесь еще денек-другой, я непременно постараюсь вам помочь, послезавтра пошлю в Пулфорд… А пока, увы, ничего подходящего нет… О-о, вы возьмете вот эти, в клеточку… полдюжины? Благодарю вас, сэр, не сомневайтесь, качество превосходное, таких платков днем с огнем нигде не сыщешь. Мы их столько лет держим в запасе, и проблем со сбытом никогда не возникало. Что-нибудь еще?
Других покупок Бридон не замышлял. Он уже начал догадываться, что в Чилторпе покупают не то, что нужно, а то, что припасено у мистера Симмонса. Когда платки были упакованы, он уселся на неудобный высокий стул возле прилавка и завел беседу об усопшем. Симмонс хотя и ссорился с дядей, но, как человек малообразованный, явно испытывал мрачное удовольствие от близкого родства с покойником.
— Вас ведь постигла тяжелая утрата, мистер Симмонс?
Гм, почему это он так резко повернул к посетителю бледное, осунувшееся лицо и вздрогнул, будто прозвучавшая реплика была совершенно не к месту? О родстве знали все, о нем публично упоминали на дознании. Лейланд твердил, что, беседуя с Симмонсом, ни разу не заметил ни малейших признаков тревоги. А нынче утром заурядная ссылка на Моттрама, похоже, напрочь выбила его племянника из колеи! Ходячие профессиональные фразы автоматически слетали у него с языка, но едва посетитель заикнулся насчет поселковых сплетен, как все его самообладание пошло прахом; перед Майлсом Бридоном стоял бледный, дрожащий человек.
— Да, сэр, увы. Весьма печальное событие. Он был моим дядей, сэр… О да, сэр. К нам сюда он нечасто заглядывал… нас ничего не связывало, сэр. Отношения наши были не из лучших… в смысле, он был не очень-то высокого мнения обо мне. Н-да… Но все ж таки родной дядя, сэр. Жил в Пулфорде, отсюда уж много лет как переехал, хотя родился здесь, в Чилторпе.
— Тем не менее кровь-то не водица, верно?
— Как вы сказали, сэр? A-а, понимаю, понимаю… Конечно, сэр. Вот, о похоронах позаботился, и вообще. Прошу прощенья, сэр, одну минуту. Сэм! Возьми стремянку и убери коробки на место. Та-ак, отлично. Молодец!.. Угодно еще что-нибудь, сэр?
Да нет, Бридону ничего больше не требовалось. Он приготовился к долгому разговору, но рассчитывал-то говорить с самодовольным, суховатым торгашом, который, глядишь, ненароком что-нибудь полезное и сболтнет, а увидел вконец перепуганного человека, который чуть ли не собственной тени боится. В гостиницу Майлс вернулся хмурый и озабоченный: плакали его двадцать фунтов, равно как и полмиллиона Бесподобной. Однако что же все это значит? Почему Симмонс в присутствии Бридона дрожал как осиновый лист, а разговаривая с Лейландом, даже бровью не повел, хотя Лейланд — сотрудник полиции? Да, такое впечатление, что любая попытка распутать клубок событий только еще сильнее его запутывает.
