— Неправда! Кто звонил тебе из автомата?

— Куда ты собираешься? — требовательно спросила Клио.

— Не скажу. Никуда. Просто попробую воспользоваться своей свободой.

— Давай воспользуемся ею вдвоем.

— Нет. И перестань ныть, Клио. Делай что хочешь. Встретимся в десять, и ты мне расскажешь, где была.

— Иногда я тебя ненавижу.

— Я тебя тоже, но большую часть времени мы неплохо ладим, — примирительно сказала Кит.

— Не понимаю почему, — проворчала Клио.

У Кит была карта Лондона, и она знала, как доехать на метро до Эрлс-Корта. Но сначала нужно было избавиться от Клио.

— Ты талдычила о Сохо с пятнадцати лет. Сядешь на автобус и доедешь до Пикадилли-Серкус.

— Я знаю, ты хочешь с кем-то встретиться, — сказала Клио.

— Клио, время идет. Ты садишься на автобус или нет?

Удостоверившись, что автобус, увозивший Клио, скрылся из виду, Кит спустилась в метро и села на кольцевую линию. По крайней мере, она увидит дом, в котором живут Лена и Льюис Грей. Оставит записку и, может быть, поговорит с этой миссис Браун. Пару раз она спрашивала в письмах, что собой представляет эта женщина, но точного ответа не получила. Кит проглотила комок в горле. Через двадцать минут она будет там.

Улица оказалась не такой фешенебельной, как она думала. Почему-то ей представлялись большие дома, к которым ведут подъездные аллеи. Она думала, что миссис Браун — это либо тетя, либо родственница Греев, богатая женщина, за которой они иногда присматривают. Но увидела самую обычную проезжую улицу и самый обычный дом. Дом двадцать семь, куда она отсылала письма почти четыре года.

Лена никогда не говорила, что живет в роскошном доме, но этот оказался слишком непрезентабельным. На некоторых дверях облупилась краска, ограда местами заржавела. У подъездов и на улице стояли мусорные баки. В общем, место для маминой подруги было неподходящее.

Кит посмотрела на свое отражение в окне. Она принарядилась: надела юбку из шотландки, желтую блузку и завязала на шее подаренную Морой клетчатую косынку. Конечно, как только Кит вышла из ворот монастыря, она накрасила губы и повесила на плечо черную сумку на ремне. Волнистые темные волосы были прихвачены аккуратной черной ленточкой. Если бы Лена была в Лондоне, то, увидев Кит, поняла бы, что та не пожалела усилий. Может быть, эта миссис Браун скажет потом ей, что Кит очень симпатичная.

С чувством смертельной тревоги, причины которой она не понимала, Кит Макмагон постучала в дверь дома двадцать семь.

Льюис пришел в агентство Миллара во время ленча.

— Не хочешь выпить по кружечке? — спросил он Лену.

Джесси Парк всегда радовалась встречам с красавчиком Льюисом. Она погрозила ему пальцем и делано сурово сказала:

— В последнее время мы слишком редко вас видим.

С годами Джесси явно похорошела. Ее прическа давно уже не напоминала воронье гнездо. Она носила нарядное серое платье и синюю с золотом шаль, ногти были с маникюром. Короче, посетители видели перед собой идеальную лондонскую деловую женщину.

— Джесси, вы сегодня чудесно выглядите, — сказал Льюис.

Ее улыбка и румянец на щеках были предсказуемы. Лена видела эти знаки на лицах многих женщин при встрече с Льюисом. Каждому лестно, когда им восхищаются. Почему бы не позволить себе невинное удовольствие?

Лена извинилась перед клиентами. Судя по всему, случилось что-то важное. Льюис давно не приходил к ней на работу. Внезапно она ощутила страх. Вдруг Кит приехала и встретила Льюиса? Нет, это невозможно. Она звонила в монастырь, где остановились девочки. Кит просто не могла освободиться днем: культурная программа была слишком насыщенная.

Они вместе дошли до ближайшего паба. Лена села за столик, а Льюис принес пиво.

— Помнишь, ты уговаривала меня взять недельный отпуск? — спросил он.

— Да…

Она умоляла его, убеждала, предлагала забронировать номер в любой гостинице, даже поехать туда, куда ему хочется. Но Льюис отвечал, что это невозможно, без него в «Драйдене» не обойдутся. Просьбы его раздражали; по мнению Льюиса, Лена не считала его работу достаточно ответственной. Ей пришлось отступить.

— Если ты так нуждаешься в отпуске, поезжай одна, — говорил он.

Но Лена не могла оставить дом двадцать семь, зная, что Кит Макмагон хочет сделать ей сюрприз. Рисковать было нельзя. Вдруг Кит встретится с Льюисом и тогда все раскроется?..

Он подарил ей одну из своих самых обворожительных улыбок.

— Ты не представляешь, как хорошо, что я не проявил тогда слабость и не взял его!

— Почему? — спросила Лена, стараясь держаться непринужденно.

— Меня посылают в Париж! — торжествующим тоном сказал он.

— В Париж? — У нее упало сердце.

— Не навсегда. Всего на десять дней. Ознакомиться с опытом работы одной французской гостиницы. По обмену. Я — туда, а француз — сюда. Думаю, у многих в «Драйдене» участится пульс.

— Не так сильно, как тебе кажется. — В ответе слышались горечь и обида.

— Тем не менее я уезжаю.

— Один?

— Но ты же не можешь поехать со мной…

— Ну, я бы взяла несколько дней…

— У тебя нет паспорта, — не моргнув глазом ответил Льюис.

Конечно, как может покойница иметь паспорт? Зато Льюис мог уехать за границу когда угодно. Но без нее.

— Когда ты едешь?

— Сегодня, — ответил Грей.

Лена с трудом подняла словно налившуюся свинцом голову и посмотрела ему в глаза:

— Льюис, ты меня любишь?

— Очень. — Наступила пауза. — Ты мне веришь?

— Не знаю, — мрачно ответила Лена.

На лице Льюиса отразилось недовольство. Он ненавидел такие разговоры, но Лена слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Он все равно уедет, так зачем притворяться веселой и жизнерадостной?

— Все ты прекрасно знаешь, — огрызнулся Грей. — Не люби я тебя, только бы меня здесь и видели!

— Ты прав, — покорно ответила она.

— Лена, не заставляй меня испытывать чувство вины. Это шанс, та самая возможность, о которой мы мечтали. А ты скулишь, как брошенная жена. Это не в твоем стиле.

— Ты опять прав. В моем стиле радоваться, улыбаться и закрывать глаза на то, что происходит.

— И что же, по-твоему, происходит? — ледяным тоном спросил Льюис.

— То, что ты вытираешь об меня ноги. Возвращаешься домой ночью…

— О господи… Что угодно, только не сцена в общественном месте! — Он прикрыл лицо руками.

— Черт побери, ты делаешь все, что тебе хочется. Ты не женишься на мне, потому что я мертва. Не везешь меня за границу, потому что я мертва. Когда я умру, тебе даже не придется меня хоронить, потому что я мертва и уже похоронена. Ты не думал об этом, нет? — В ее смехе слышалась истерическая нотка.

— О боже, Лена, возьми себя в руки! — Льюис тревожно огляделся по сторонам.

— Я держу в руках себя, но не тебя. Нас ничто не связывает. Ничто.

Тут он не выдержал:

— А что нас должно связывать? Мы же не верим в брачные узы, мы выше этого. Любовь не признает правил. Она либо есть, либо ее нет.

— Какая уж тут любовь, если ты везешь во Францию какую-то горничную, с которой спишь в последнее время?

— Лена, мне противно тебя слушать. Позвони в «Драйден» и спроси, путаюсь ли я с кем-нибудь. Спроси, спроси!

— Проклятие, оставь мне хоть каплю гордости! Думаешь, я унижусь до таких расспросов?

— Ты и так меня проверяешь. Требуешь доказательств, а когда я их привожу, злишься.

— Езжай в Париж, Льюис. Я сыта тобой по горло. Езжай и не возвращайся.

— Хорошо, — ответил он. — Но если я не вернусь, помни: ты сама меня об этом попросила.

Вторая половина дня выдалась напряженной. Джесси иногда взглядывала на Лену, но та отмахивалась от вопросов и проявлений сочувствия.

— Что, плохие новости? — спросила ее Доун.

— Ничего подобного! Льюис едет во Францию. Я смогу присоединиться к нему на уик-энд.

— Какие же вы счастливые! — с искренним восхищением воскликнула Доун.