«Должно быть, это Келли», — подумала Лена.
— А почему он не взял с собой вас?
— Но кто-то должен быть дома. На случай, если появятся новости…
— Какие новости?
— Ну, ее еще не нашли…
Льюис не мог вымолвить ни слова.
— Вы слушаете? — спросила Кит.
— Да… да.
— Попросить папу перезвонить вам?
— Нет, нет. Я просто хотел заехать к нему по пути. Пожалуйста, ничего не говори. Не расстраивай его. Мне очень жаль, что я вторгся в вашу жизнь… в такое время…
— Это был несчастный случай, — сказала Кит. — Сегодня на мессе все молились за упокой ее души… Значит, не говорить, что вы звонили?
— Нет. А как себя чувствует твой брат?
— Откуда вы знаете, что у меня есть брат?
— Кажется, об этом говорили твои родители. Когда я был у вас в аптеке.
— Наверняка это была мама. Она всем рассказывала о нас. — В голосе Кит слышались слезы. — Тогда был сильный ветер. Только ветер…
Снова наступила пауза. Эти паузы съели большую часть трех минут.
— Продлить разговор? — спросила телефонистка.
— Нет, спасибо. Мы уже закончили, — ответил Льюис.
Последним, что они услышали в это сырое ноябрьское воскресенье, был далекий голос Кит, сказавший «до свидания», а потом нерешительно повторивший это на случай, если ее не расслышали.
Когда Льюис повесил трубку, они крепко обнялись и долго стояли в телефонной будке, по стеклам которой текли струи дождя. Тот, кто хотел позвонить, видел искаженные болью лица и шел дальше. Как выгнать на улицу пару, узнавшую плохую новость?
— Я бы убил его, — сказал Льюис, когда они вернулись домой и рухнули в изнеможении.
— Ты все-таки считаешь, он сделал это нарочно?
— Давай подумаем еще раз.
Льюису хотелось спросить: «Как он мог не знать?» Но ответа на этот вопрос не было.
Оба не могли уснуть, хотя нуждались во сне. Утром надо было идти на работу.
— Может, он испугался, что если люди узнают о твоем побеге, то перестанут покупать его чертовы микстуры от кашля? И решил сказать, что ты утонула, чтобы не нанести вреда бизнесу?
— Не спрашивай меня. Я его совсем не знаю.
— Ты прожила с ним целых тринадцать лет.
Лена промолчала. А через час спросила:
— Что имела в виду Кит, когда говорила про ветер?
— Наверное, в тот вечер, когда мы уехали…
— Я не помню никакого ветра.
— Я тоже, но…
Можно было не продолжать. В тот вечер, когда началась их новая жизнь, они не заметили бы ни шторма, ни снежной бури.
Лена пришла к дальнему концу озера у цыганского табора, где ее ждал на машине Льюис. Точнее, на машине приятеля. Приятель не знал о его планах. Знал только, что Льюису на денек надо было куда-то съездить. Они приехали в Дублин, на трамвае добрались до Дун Лаогхейра и оказались первыми пассажирами на борту. Проболтали всю дорогу от Холихеда до вокзала Юстон и утром весело позавтракали в «Лайонс-Корнер-Хаусе».
А жители Лох-Гласса в это время искали Элен Макмагон на дне озера.
Видимо, Льюис прав. Обида Мартина оказалась сильнее, чем они предполагали.
Мать Джесси была больна, причем уже давно, но никто толком не знал о ее болезни. Лена узнала об этом в первый же рабочий день. В понедельник.
— Не хотите навестить ее во время ленча? — предложила Лена.
— Я не могу, — ответила Джесси.
— Почему? Я вас подменю.
— Нет, не надо.
— Джесси, я не собираюсь вас подсиживать. Я всего-навсего помощница и не буду держать дверь открытой для посетителей. Если случится что-то непредвиденное, то попрошу их зайти позднее и поговорить с мисс Парк Зачем нам обеим сидеть на месте, если вы так переживаете за мать?
— А вдруг придет мистер Миллар?
— Я скажу ему, что вы решили выяснить, нельзя ли сэкономить на канцелярских принадлежностях. Вы действительно можете сделать это на обратном пути. На углу есть большой канцелярский магазин. Спросите, не согласятся ли они делать скидку оптовому покупателю. Мы будем покупать у них сотни конвертов. Они могут пойти нам навстречу.
— Да… Возможно. — И все же Джесси продолжали грызть сомнения.
— Ступайте, ступайте, — стояла на своем Лена. — Зрелых женщин берут на работу именно для того, чтобы они находили выход из любого сложного положения. Дайте мне отработать свое жалованье.
— А вы справитесь?
— Справлюсь. Хотя дел здесь хватает.
Улыбка не сходила с лица Лены. Если бы Джесси Парк знала, сколько ей предстоит переделать и какие важные решения принять! Но для этого требовалось восстановить душевное равновесие. Хотя бы слегка.
Работа была только предлогом. Лене Грей предстояло решить, стоит ли позвонить в Лох-Гласс и сообщить, что Элен Макмагон жива и здорова. Долгая беседа с Льюисом не убедила ее. Лена не могла подписать собственный некролог и навсегда отказаться от Кит и Эммета. Она не смирилась бы с тем, что дети считают ее мертвой, даже если бы сумела выносить младенца. Злиться на Мартина за его слабость не имело смысла. Ей требовалось время подумать и получить свободный доступ к телефону. Именно поэтому было так важно спровадить из офиса бедняжку Джесси.
Поиски работы для Льюиса придется пока отложить. Слишком многое зависит от того, какое решение она примет. Если она позвонит домой и сообщит, что жива и здорова, все может сложиться по-другому. Скорее всего, ей придется вернуться домой и расхлебывать заваренную ею кашу. Зачем Льюису ходить на собеседования, если неизвестно, останутся ли они здесь?
Лена представила, как он провожает ее обратно в Лох-Гласс. Воображение сыграло с ней злую шутку. Мартин, Льюис и она сидят в гостиной и молчат. Ни слов, ни объяснений. Дети вцепились в нее и не отходят ни на шаг. Кит говорит: «Я знала, что ты не умерла! Знала, и все». А Эммет заикается сильнее, чем прежде; каждое слово дается ему с трудом.
Она думала о тихом недовольстве Риты. О лицемерных беседах с Питером и Лилиан. О всегда жизнерадостной Море, которая твердит, что жизнь коротка, а потому всем следует быть оптимистами и видеть в ней только хорошее.
Лена пыталась представить себе, что будет делать в такой ситуации Льюис, но ничего не получалось. Его улыбка, обаяние и любовь к ней там были не к месту.
Значит, она вынуждена будет поехать одна. Сказать детям, что она жива, нужно только самой. Передавать такую весть через Мартина ей и в голову не приходило. Она уважала этого человека, но теперь все уважение исчезло. Да, его самолюбию был нанесен сильный удар, и все же вести себя подобным образом мужчина не имеет права. Выходит, она в самом деле абсолютно не знала Мартина.
Джесси куда-то отошла, но надежды Лены побыть в одиночестве не оправдались: перерыв на ленч оказался в агентстве Миллара часом пик. Люди, уже имевшие работу, но надеявшиеся подыскать себе другое место, использовали это время, чтобы подать новые заявления. Лена сбивалась с ног. «Наверно, это и к лучшему, — думала она, раскладывая в проволочные корзины анкеты и пожелания. — Наверно, я не смогла бы ничего решить даже в том случае, если бы у меня было время».
В оставшиеся свободные минуты она дважды брала телефонную трубку и дважды клала ее обратно. Если она позвонит в аптеку, то не справится с гневом. Или поговорить с кем-то другим? Но с кем? Только не с Келли. Ни в коем случае. Эх, если бы у сестры Мадлен был телефон… Лена улыбнулась. Телефон в доме отшельницы!
— Вы улыбаетесь. Вот и прекрасно, — сказала, войдя, Джесси.
— По-вашему, я редко улыбаюсь? — придя в себя, спросила Лена.
— Сегодня вы выглядите совсем не так, как в субботу. Я решила, что во время уик-энда у вас что-то случилось.
Джесси не терпелось узнать подробности, но Лена не пожелала удовлетворить ее любопытство.
— Нет, ничего такого… Лучше расскажите, как себя чувствует ваша матушка. Она вам обрадовалась?
— Да. Я правильно сделала, что сходила к ней. — И Джесси начала подробно рассказывать о том, с каким трудом ее мать переваривает пищу.
