Александр Якунин (Невольный)

Котовы и братец

Отдав должное послеобеденному сну, пенсионер Котов вышел из комнаты-спальни в восьмом часу январского вечера. Зевая и почёсываясь под лямочной майкой, он осмотрелся. Увидав в конце коридора свет, Котов недовольно воскликнул:

- Опоньки! - и поспешил в так называемую гостиную.

* * *

Там, вокруг детской кроватки, в гробовом молчании сгрудились трое: супруга Котова - Нинель Михайловна, их тридцатилетняя дочь Наталья и её гражданский муж Ибрагим.

- Батюшки светы! - всплеснул руками Котов. - Кого я вижу? Ибрагимушка! Сколько лет, сколько зим! Уж и не чаял увидеть! Грешным делом подумал - сбежал зятёк на историческую родину, кинул жену с дитём!

Ибрагим - невысокий, крепко сбитый парень с характерной внешностью южанина, сверкнул глазами:

- Здраствуйте, - сказал он с заметным акцентом. - Сколко надо просить - не называть меня "Ибрагимушкой"?!

Котов дурашливо заморгал глазами:

- Тю! Интересно девки пляшут, а как же прикажешь тебя величать?

Молодой человек собрал на лбу морщины:

- Есть такой загадка, - сказал он.

- Ну-кась, ну-кась?

- "К" и "Б" сидели на трубэ, "Б" - упало, "К" - пропало, кто остался сидеть на трубэ?

Приподняв одно плечо и скорчив презрительную гримасу, Котов умиленно протянул:

- Фи-и-и, я-то думал! Это, милок, каждый дурак знает: на трубе осталась "И"! Не пойму только, к чему ты это сказал?

- Тсшшшш! - зашипела, приложив палец к губам, Нинель Михайловна. - Рустамчика разбудишь!

- Подумаешь! - усмехнулся Котов.

Усевшись на край дивана, положив ногу на ногу и обняв себя за плечи, чтобы согреться, Котов сказал:

- Вашего Рустамчика пушкой не разбудишь! М-да, Ибрагим, вот, значится, какие дела: два месяца где-то пропадал, а теперь вернулся? Надо полагать, не просто так, надо полагать, денюшку привёз и теперь, надо полагать, заживём мы, как у Христа за пазухой. Верно, зятёк?

Нинель Михайловна сделала презрительную гримасу и обозначила более плотное запахивание на себе видавшего виды байкового халата.

- Котов, прекрати! - почти не разжимая губ, выдавила она из себя - Сколько можно дурака валять? Пора сменить пластинку! У парня беда, можно сказать, горе, а тебе всё хаханьки, да хихоньки!

Котов поднял бровь:

- Горе-беда? Во как! Умер кто или повесился?

Нинель Михайловна трижды перекрестилась, хотя в Бога не верила.

- Типун тебе на язык. Не умер и не повесился, а самая настоящая трагедия! - сказала Нинель Михайловна и с видимым удовольствием, первой сообщила мужу, хотя и неприятную, новость - Ограбили нашего Ибрагима, - вот что!! Под чистую всё отняли: документы, товар, выручку за два месяца и автомобиль!

Сморщив опухшее от чрезмерного употребления лекарств, лицо, Нинель Михайловна попыталась выдавить слезу. Не получилось. Наталья - обладательница массивного рыхлого тела, небольшой круглой головы и непропорционально огромных глаз-блюдец, громко всхлипнула.

Котов ударил себя по коленке:

- Вот, едрит твою налево! Я так и знал! Хотите - верьте, хотите - нет, а надысь сон видел: горит дом. А вокруг него Ибрагим бегает, орёт, как оглашенный! Нет, чтобы пожар тушить - бегает и бегает ... М-да! Ну, рассказывайте, как это всё получилось?

- Как, как! - проворчала Нинель Михайловна. - Ибрагим арендовал транспорт, набрал в долг шмотья полный кузов и поехал в Калужскую область. Поначалу всё шло замечательно. За неделю почти весь товар разошёлся. Ибрагим начал домой собираться, и тут, вдруг, откуда ни возьмись - бандиты! Налетели, отняли деньги, документы! Хорошо - не убили. Но и это не всё! Только бандиты укатили, тут полицейские - легки на помине!

- Слава тебе Господи! - перекрестился Котов.

- Да, погоди ты! - вспылила, даже замахнулась на мужа Нинель Михайловна. - Ты чего, наших полицейских не знаешь? Они хуже бандюков. Искать никого не стали, а машину - раз документов на неё нет - конфисковали. Ибрагим им - "документы бандиты забрали", а они - "ничего не знаем, иди отсюда, пока в кутузку не засадили!" А посадили бы, так выкупать Ибрагима пришлось бы. Но и это ещё не всё: хозяин Ибрагима требует вернуть автомобиль и деньги за товар. Дал неделю сроку. Вот такая бедовая беда!

- Это называется - приехали! - произнёс Котов. - Что же нам теперь делать? С голоду помирать? Ой-ё-ёй! И кто теперь вашего Ростислава кормить будет? Опять мы с бабкой?! Ой-ё-ёй!

- Котов, что ты за человек! - покачала головой Нинель Михайловна. - Только о себе думаешь! А мы тут, пока ты дрых тут, кое-что надумали. Ибрагим - молодец, идейку подкинул по поводу моего младшего братца.

- И что, зачем нам твой братец? - напрягся Котов.

- А то - после смерти родителей квартирка-то ему одному целиком досталась. Разве это справедливо? Там, ведь, и моя доля есть. Само собой, мне квадратные метры его не нужны, у меня своих хватает. (Нинель Михайловна строго посмотрела на дочь) А вот от денюшек за мою половину я бы не отказалась. Как тебе такая идея?

- А что? Ничего идейка! - оживился Котов. - Даже очень ничего! Как же это мы раньше об этом не додумались? Класс! Ну!

- Что, ну?

- Давай, звони братцу. Телефон-то помнишь?

- Помню, да только того, как бы не очень удобно. Или как? Звонить?!

Нинель Михайловна в нерешительности посмотрела на дочь и зятя. Те дружно закивали головами.

Котов оперативно подтащил аппарат. Замирая от волнения, Нинель Михайловна набрала номер.

- Нет никого, - сказала она и быстро повесила трубку.

- Ты, как будто боишься! - хмыкнул Котов. - Дольше держать надо. Мало ли. Может, у него расстройства живота. Шутка юмора. Давай, звони! Куй, пока горячо!

Нинель Михайловна повторно набрала номер.

- Алло?! Алло? Братец? - сказала она в трубку. - Что-то плохо слышно! Ага, вот сейчас лучше. Привет, братец! Узнал меня? Рад? А уж я как рада! Как у тебя дела? Хорошо? Рада за тебя, а у меня всё плохо. Так плохо, хоть ложись и помирай: болею, братец, ходить тяжело. Голова кружится. Не знаю - помру, наверное, скоро. Что, что?! Кто, кто? Котов? А чего ему сделается - на пенсии груши околачивает, да на нервах играет. Наталья? О, она у меня стала такой красавицей! Замуж вышла. Да, за очень хорошего человека! Сыночка родила. Скоро годик будет. Мальчишка замечательный. Чего? Спасибо, конечно, но особо поздравлять не с чем. Зять никак работу не найдёт. Живём на две пенсии: мою и Котова. Все деньги уходят на лекарство да на оплату квартиры. На еду не остаётся. Чего говоришь? С деньгами можешь помочь? Спасибо, не откажусь. Сколько можешь дать? Сколько? О, нет, братец! Мне этого не надо: я хоть и бедная, но гордая. Милостыню ни от кого не брала и брать не собираюсь. Чего хочу? Денег хочу за половину родительской квартиры. Чего? Приватизировал? Ну, и что? Я дала согласие?! Вот этого не надо! Не надо врать! Что?! Какая же ты сволочь, братец. После таких слов я и знать тебя не хочу! Общий привет! Прощай!

Нинель Михайловна в сердцах кинула трубку.

- Душно-то, аж взмокла вся! - сказала она, обмахивая себя ладонью. - Нет, вы видели, каков подлец! Он утверждает, что я сама отказалась от квартиры! Хам! Всё, считайте - нет у меня больше родственников!

- Офф! - глубоко вдохнул Котов, как будто вынырнул из-под воды.

От возмущения он едва не задохнулся: супруга путём отворачивания головы и сбрасывания со своего плеча его руки, проигнорировала все его попытки направить разговор с братцем в правильное русло.

- Ну, Нинель Михайловна, ты меня прости, конечно, но ты просто полная дура! Ты всё погубила! Тебе что братец предлагал? Деньги?

- Копейки! - презрительно подтвердила Нинель Михайловна.

- Да, какая разница! - воздел Котов руки к потолку. - Брать надо было! Сначала по копеечке, потом по рублику, немного выждать, и уже по сотенке можно было требовать! Вот бабы, любое дело языком погубят!