Изабелла дважды отказывала Генри, но когда он сделал предложение в третий раз, она его приняла. «Я пошла на то, чтобы мне помогли развеять мои сомнения и неприязнь, – объясняла она позднее в одном из писем, – и почти осознанно, как обреченная, надела на себя оковы ужасного супружества». Вдова тридцати одного года, с ребенком, Изабелла не могла позволить себе перебирать женихов. Этот брак хотя бы давал ей возможность выбраться за пределы той части страны, где она жила, увидеть новые места и познакомиться с новыми людьми.
После свадьбы, состоявшейся в Херефорде 29 февраля 1844 года, Генри и Изабелла уехали в Лондон, где практически год спустя в доме в Кэмден-тауне родился[6] их первый ребенок Чарлз Отуэй. Его назвали Чарлзом в честь отца Изабеллы, но имя Отуэй, судя по всему, никогда раньше не встречалось в семьях его родителей. Изабелла могла выбрать его в знак уважения к популярному драматургу времен английской Реставрации Томасу Отуэю, писавшему окрещенные «трагедиями о женщинах» пьесы о добродетельных и страдающих дамах. Этого своего второго и любимого сына она называла Душка и действительно души в нем не чаяла.
Вскоре после рождения Отуэя семья переехала в Блэкхит-парк, дорогое новое поселение в пригороде Лондона. Их дом был всего в двух милях южнее Гринвича, откуда регулярно ходил паром к железоделательным заводам Робинсонов на левом берегу Темзы. Генри и его брат Альберт проектировали и строили пароходы и сахарные заводы[7] в Миллуолле, среди невысоких кустарников и болот, идущих вдоль реки к востоку от города. На своих предприятиях они выпускали листовое железо, двигатели и детали и обеспечивали работой несколько сотен человек, на месте собиравших суда и строивших сахарные заводы. По одному из проектов, стоимостью сто тысяч фунтов стерлингов, Альберт спроектировал пять судов для Ганга, которые были построены и демонтированы в Миллуолле, перевезены в Калькутту (четырехмесячное путешествие) и собраны там под его руководством[8]. В 1848 году братья Робинсон купили железоделательный завод всего за двенадцать тысяч фунтов (более чем десятью годами ранее он был приобретен за пятьдесят тысяч фунтов)[9]. В дело вошел младший брат Ричард и новатор, морской архитектор и инженер Джон Скотт Рассел. В последующие три года компания, называемая теперь «Робинсоны и Рассел», выпустила дюжину морских судов, первый из них «Тамань» – металлический пакетбот, заказанный русским правительством для плавания по Черному морю между Одессой в Черкесией. В день спуска на воду «Тамани» в ноябре 1848 года собралась большая толпа, многие подплыли на паровых катерах и гребных лодках, чтобы посмотреть, как судно сходит со стапелей, сначала медленно, а затем с финальным, стремительным всплеском врезается в речную гладь.
Женитьба Генри на Изабелле обеспечила ему не только положение, но и деньги. Перед свадьбой отец Изабеллы выделил ей пять тысяч фунтов стерлингов «для единоличного и отдельного пользования», как сделал и при первом ее замужестве; это был обычный способ обойти закон, дававший мужу право на собственность жены. Доход с этого капитала – около четырехсот тридцати фунтов в год – переводился доверенными лицами (ее отцом и братом Фредериком) на счет, открытый на ее имя в банкирском доме «Гослинг и компания» на Флит-стрит в Лондоне. Однако почти сразу после свадьбы Генри предложил Изабелле подписать все свои чеки и передать ему, а уж он затем станет обналичивать их, как сочтет нужным, для оплаты их домашних и личных расходов. Изабелла согласилась. Генри обладал «очень властным характером», объясняла она позднее, и чтобы «как можно дальше отодвинуть возникновение каких бы то ни было разногласий» между ними, она с готовностью позволила ему действовать по своему усмотрению. Генри давал Изабелле деньги на оплату счетов от поставщиков и зарплату ее женской прислуге, а также на покупку вещей для дома и одежды для нее и детей. Он давал ей деньги и на карманные расходы и указывал, как вести счета[10]. Семья Робинсон тратила в год около тысячи фунтов, попадая тем самым в один процент самой богатой части населения и в высший слой верхнего среднего класса[11].
На этом захват собственности Генри не закончил. Когда в конце 1847 года умер отец Изабеллы и оставил своей старшей дочери дополнительную тысячу фунтов, Генри немедленно получил всю сумму по одному из подписанных Изабеллой банковских чеков и вложил эти деньги на свое имя в акции железнодорожной компании «Лондон энд Норт-уэстерн рейлуэй»[12]. Хотя Генри и позаботился, чтобы проценты переводились на счет Изабеллы – доступ к которому в любом случае имел только он один, – капитал он удерживал в своих руках. Изабелла заявляла, что Генри также пытался скрыть фамилию своего пасынка Альфреда Дэнси, чтобы унаследовать и его состояние, и присоединил две тысячи фунтов из выделенного мальчику имущества. По словам Изабеллы, она проявила перед лицом алчности Генри «нерешительность – раздраженная, но при этом пассивная». «Прекрасно сознавая, что мой супруг был неприятным и жадным, – писала она, – я никак не противостояла его посягательствам, но позволяла отнимать у меня одну вещь за другой».
В феврале 1849 года Изабелла родила третьего и последнего ребенка – Александра Стенли. Ко времени родов она находилась в ничем не примечательном доме на морском курорте Брайтон, в Суссексе, в двух часах езды от Лондона самым быстрым поездом. Вероятно, там она поселилась ради своего здоровья. В тот год Изабелла погрузилась в глубокую духовную депрессию, сопровождавшуюся жестокими головными болями и расстройством менструального цикла, и блэкхитский врач Джозеф Кидд приписал эти симптомы «заболеванию матки»[13]. В течение полугода в 1849 году Генри находился в отъезде по делам в Северной Америке. Изабелла начала вести дневник: друг в одиночестве и болезни, компаньон и доверенное лицо.
«Я совершенно не представляю, куда обратиться за помощью, – сообщала она своему дневнику, – и на душе лежит тяжкий груз уныния и невыразимой подавленности. Мне никто не сочувствует, никто меня не любит, потому что я этого не заслуживаю. Мои дорогие мальчики – единственный просвет покоя, которым я располагаю». Хотя иногда Изабелла плохо обращалась с сыновьями – била в гневе, отдавала предпочтение Душке, – любовь к ним спасала ее от самых мрачных настроений. Она говорила, что ее связывают с ними узы «не простой силы».
Подобно многим женщинам XIX века, Изабелла использовала дневник для признаний в личных слабостях, печалях и грехах. На его страницах она описывала свое поведение и мысли, боролась с ошибками и пыталась наметить путь к добродетели. Однако направляя свои сильные и непокорные чувства в эту тетрадь, Изабелла создавала также письменный документ и воспоминание об этих эмоциях. Она поймала себя на том, что рассказывает историю, разворачивающуюся по частям – каждый день, в которой она была страдающей и отчаявшейся героиней.
После возвращения Генри из Америки Робинсоны решили переехать в Эдинбург, потому что город славился своими либеральными и недорогими школами. Здесь их мальчики могли получить хорошее образование без отсылки в интернаты. Генри снял для своей семьи шестиэтажный гранитный дом – номер 11 на Морей-плейс – приблизительно за сто пятьдесят фунтов в год[14]. Район Морей-плейс был самой богатой застройкой в Новом городе – круг из двенадцати зданий, воздвигнутых на склоне холма; к северу, через парки, засаженные рододендронами и орешником, шел спуск к реке Уотер-оф-Лит. Тяжелое великолепие Морей-плейс нравилось не всем. «Возражали, – отмечал в 1851 году «Путеводитель Блэка по Эдинбургу», – что простота стиля и массивность, особенно отличающая эти здания, сообщает им оттенок торжественности и мрачности, несовместимой с характером жилой архитектуры». Робинсоны держали четверых слуг: лакея, кухарку, горничную и няню[15].
