Крисси не единственная застукала Мика и Олдэма вместе в постели. Однажды парочку под одной простыней обнаружила мать Олдэма, и, как вспоминал Эндрю, «это ее не особо обрадовало». Впрочем, ей скорее всего просто не нравился Мик как человек. «Она предпочитала Кита, – говорил Эндрю, – потому что он хорошо относился к ее собакам».
Что же до их связи, то позже Олдэм попытался объяснить это так: «У нас с ним было общее чувство какого-то волшебства, трепета перед жизнью и ощущение своей особой, секретной миссии. Мы как бы пытались нащупать свой путь в этом мире».
В то же время Мик настаивал на том, чтобы все «Роллинги» поддерживали имидж закоренелых холостяков. У них тогда как раз складывалась «фанатская база» из покупателей пластинок и посетителей концертов – понятно, что молоденьким девушкам нравилось фантазировать о звездах, сердца которых еще не заняты, а это значило, что никто из музыкантов не должен был вступать в серьезные отношения.
Взяв на себя роль лидера, Мик заставил Чарли Уоттса и его давнюю невесту Ширли отложить свадьбу до лучших времен. Также он запретил Уаймэну упоминать о своей жене и ребенке в разговорах с журналистами. Брайан должен был помалкивать о своей беременной подружке Линде Лоуренс, а также о своих незаконнорожденных детях и их матерях.
Как и другие девушки «Роллингов», Крисси оставалась в тени, пока Мик на публике с усмешкой отвергал все предположения о том, что у него есть подруга. Когда же они оставались наедине, то он уверял, что как только группа обретет имя по обеим берегам Атлантики, он будет кричать об их любви с крыш небоскребов. А между тем девушкам «Роллингов» даже не разрешалось приближаться к студии звукозаписи, и они прекрасно знали, что винить в этом должны Мика.
«Мик не уважает женщин, – сказала однажды Шримптон. – Он любит заниматься с ними сексом, но в целом настроен к ним враждебно». Всякий раз, как девушки «Роллингов» встречали Мика, они поднимали руку в нацистском приветствии и кричали «Хайль Мик!» Как сказала Крисси, «его это, естественно, бесило. Но мы на самом деле так к нему относились».
Крисси приходилось довольствоваться краткими встречами вдали от посторонних глаз. Нельзя было даже держаться за руки. Если кто-то узнавал Мика, он сразу выпускал ее руку и отходил подальше, словно и не знал ее. Терпения Крисси хватило на пару недель. Как-то раз они шли по лондонской улице, и тут перед ними возникли поклонницы, желавшие получить автограф. Мик оттолкнул Шримптон в сторону и принялся любезничать с фанатками. Когда был подписан последний автограф и они удалились, Мик подошел к Крисси и протянул руку, но она пнула его в промежность.
Строгие правила, навязанные Миком, только усложняли и без того напряженные отношения. «С самого начала между нами была страсть, – вспоминала Крисси. – Все в наших отношениях было сильным и глубоким». Несмотря на попытки Мика скрыть эту связь, между ними случались и шумные перебранки в ресторанах или отелях, они хлопали дверьми и били посуду. Крисси часто распускала руки, а Мик не всегда сдерживался, чтобы не ответить тем же. «Мы надевали темные очки, чтобы спрятать синяки под глазами, и пользовались косметикой».
В январе 1964 года Rolling Stones снова отправились на гастроли по Великобритании, на этот раз вместе с популярной в то время американской женской группой Ronettes. Ронни Беннет, которая спела ставшую классикой поп-музыки песню Be My Baby («Будь моей крошкой»), в то время была помолвлена с эксцентричным автором песен и продюсером Филом Спектором. Но для Мика это не имело значения. Ронни описывала его как «сексуального, провокационного и шикарного». Когда Джаггер стал подкатываться к ней, Ронни дала ему отпор, тем не менее она закрутила интрижку с Китом, рискуя вызвать гнев известного своей ревностью Спектора. Мик, нисколько не обидевшись, решил приударить за сестрой Ронни, Эстель. Эта связь продлилась до конца гастролей.
Но несмотря на свои победы на гетеросексуальном фронте, все «Роллинги» часто становились объектом злобных насмешек. Однажды после концерта с Ronettes музыканты ужинали в кафетерии, и их принялись обзывать американские туристы. Сначала Мик игнорировал выкрики «Педик!» и «Гомик!», но потом вскочил и набросился на обидчиков. Через пару секунд Джаггер и Ричардс лежали распростертыми на полу.
В другой раз Джаггер и художник-оформитель Ник Халсэм обедали в ресторане на Кингс-роуд, когда пожилой мужчина за соседним столиком наклонился к Мику и громко спросил: «Вы мужчина или женщина?»
В ресторане повисла напряженная тишина, а Мик уставился на мужчину бесстрастным взглядом. Не говоря ни слова, он встал, расстегнул ширинку и продемонстрировал «доказательство» своей мужественности.
Но ничто не сравнится с тем хаосом, который «Роллинги» устраивали на концертах весной 1964 года. Доведенные до безумия фанаты рвались к сцене, откуда их отпихивали охранники. Начинались драки, летели стулья, а на улице дежурили автомобили «скорой помощи», увозившие каждый раз с десяток девушек, упавших в обморок.
Олдэму же этого казалось недостаточно. Для того чтобы состязаться со своими главными соперниками, «Битлами», «Роллингам» не хватало того, что делали Леннон с Маккартни, а именно песен собственного сочинения. Олдэм был уверен, что Джаггер и Ричардс обладают скрытым талантом, тем более что они так удачно переделали песню Бадди Холли Not Fade Away («Не увянет»). Эта композиция стала их третьим синглом и пока что их главным хитом в Великобритании.
До этого у Мика и Ричардса даже мыслей не появлялось о том, чтобы сочинять самим. После Мик признавался, что тогда идея соперничать с Ленноном и Маккартни показалась им «абсурдной».
Но Олдэм настаивал. Он запер Джаггера и Ричардса в отдельной комнате и отказывался открывать дверь, пока они не напишут песню. Они написали две, и Олдэм назвал их «сплошным кошмаром». Одна из них, Tell Me («Скажи мне»), была включена в их первый альбом, выпущенный компанией «Декка» 17 апреля 1964 года. По настоянию Олдэма на обложке британской версии не было никаких надписей, лишь фотография группы, стоявшей вполоборота и смотревшей в кадр через плечо. (На американской версии альбома название группы было напечатано со словами: «Новейшие сочинители хитов в Англии».) За одну лишь ночь дебютный альбом «Роллингов» занял первое место.
Джаггер уже тогда отличался деловой хваткой и вместе с Олдэмом учредил компанию, куда переводились гонорары отдельных членов за каждую песню. Эту фирму они назвали «Нанкер Фелдж Мьюзик». «Нанкер», то есть «китаеза», – так называлась смешная рожа, которую Брайан строил всем на Эдит-гроув, а «Фелдж» была фамилией их бывшего соседа, Джимми Фелджа.
Олдэм решил не терять зря времени и заставил Джаггера с Ричардсом сочинить еще одну песню для некоей Адриенн Постер (впоследствии эта актриса и певица приняла псевдоним Поста). Для рекламы ее первого хита, Shang a Doo Lang, на ее пятнадцатый день рождения, 9 апреля (на Страстную пятницу), Олдэм устроил шумную вечеринку.
Этот вечер стал очередной вехой в жизни Джаггера, но Поста не имела к этому никакого отношения, как и Крисси Шримптон, хотя к тому времени Мик сделал ей предложение и она ответила согласием.
В сопровождении студента кембриджской школы искусств Джона Данбара вечеринку посетила семнадцатилетняя Марианна Фейтфул, тогда еще обучавшаяся в школе при женском монастыре. Они никого тут не знали, но их позвали с собой за компанию Пол Маккартни и его подружка Джейн Эшер.
Фейтфул родилась в семье бывшей балерины, баронессы Евы Захер-Мазох, и профессора лингвистики, бывшего офицера разведки Глина Фейтфула. Когда ей было семь лет, родители разошлись, и девочка осталась жить в пригороде Рединга с матерью, которая усердно трудилась, чтобы дать ей хорошее воспитание и оплатить обучение в католической школе. Учитывая, что впоследствии Марианна делала немало, чтобы разрушить свою жизнь, примечательно, что одним из ее предков по материнской линии был небезызвестный Леопольд фон Захер-Мазох, давший имя такому явлению, как мазохизм.
