Когда они ушли, Корика ещё долго смотрел им вслед, но затем наконец перезарядил свой болтер.

С уходом сержанта оставшиеся в пещере Обречённые Орлы сделались молчаливыми и погрузились в свои раздумья. Чтобы они не забывали о своих обязанностях, Корика приказал обучаемым погасить биолюмы и наплечные фонари и работать в полутьме. Они разобрали своё оружие, чтобы прочистить механизмы болтеров от скопившихся плотных наслоений песка. Имплантированные оккулобы позволяли видеть космодесантникам гораздо лучше, чем при тусклом свете любого прибора, тем не менее густой сумрак в пещере существенно снижал дальность их эффективной видимости. Корика раздражённо приказал одному из молодых бойцов встать на страже, а сам ушёл в неглубокий транс; каталепсический узел у него в мозгу успокоил его, погрузив правое церебральное полушарие в сон, пока левое оставалось на грани бодрствования.

Прошло так много времени с того дня, как десантник спал, подобно простым людям, что сейчас это казалось ему непривычным. Полностью отдаться во власть временного бессознательного состояния было попросту немыслимо для Астартес. С приходом умиротворения мысли, словно огромные льдины, всё неспешнее проплывали в сознании Корика; он ощутил неясное, расплывчатое презрение к Колиусу, смутное ментальное высмеивание того, как повёл себя юноша. Корика считал его недостойным принятия в боевые братья, но капитан Консультус имел другое мнение на этот счёт. И наверняка он разочаровался бы в своём выборе, если бы увидел, в каком свете выставил себя сейчас этот мальчишка, по глупости запаниковавший в пустой ночной пустыне.

Шагающие туда-сюда по пещере новобранцы выглядели размытыми пятнами. В полусонном состоянии чувство времени у Корики исказилось, часы казались минутами. Он смутно видел, как слабое белое свечение пробивается через натянутую у входа плащ-палатку. Суровое солнце Серека восходило, а вместе с ним расстилалась завеса радиации, которая нарушит любые радиокоммуникации, кроме связи ближнего действия. «Запроси Колиус помощи сейчас, — подумал Корика, — его сигнал потонул бы в море помех».

До него донеслись голоса новичков, а затем пронзительные крики, после чего последовали резкие однотонные хлопки, которые нельзя было ни с чем спутать. Болтерный огонь. Внезапно он стал выходить из объятий каталепсического узла, серебристые пятна и вспышки огня вокруг него замедлялись и замедлялись до тех пор, пока не превратились в новобранцев Обречённых Орлов, освещаемых выстрелами их же оружия.

— Докладывайте, — слово растянулось у него на языке, будто желе.

— В стенах! — Один из учеников выстрелил куда-то за его спиной, когда Корика поднялся на ноги. — Их не сосчитать…

Он жестом отпустил бойца и прошёл глубже в пещеру — туда, откуда доносились звуки битвы. Шагая по проходу, он раздавил под ботинком что-то металлическое, но решил не останавливаться, чтобы узнать, что именно. Корика задержался и провёл пальцем по разбитому биолюму, висящему на стене. Он сощурился, стараясь разглядеть окружающую обстановку, когда тьму озарило множество вспышек от выстрелов.

Картина боя проступала, как отдельные пикт-снимки с серыми и чёрными тонами. Корика увидел, как один из молодых учеников царапает себе лицо, пока что-то похожее на отрубленную стальную руку душит его за горло, а рядом с его плотью ярко пылает единственный зелёный глаз. Другому новичку, похоже, отрывали руку, и одновременно с тем в его ногу вгрызалось множество металлических тварей, разбрасывая во все стороны яркие снопы искр там, где острые мандибулы врезались в керамит. Во мраке пол пещеры кишел чем-то: зелёные точки густым ковром ползли и карабкались друг на друга. Корика обнаружил, что изменил своё мнение насчёт зова о помощи Колиуса, когда высвободил ярость своего болтера в живой поток членистоногих тварей. Некоторые из них с лязгом разлетелись при попадании снарядов, но большинство ускользнуло от выстрелов, развернулось и устремилось к нему. Безрукий юнец замертво рухнул у стены пещеры, и когда Корика стал отступать, то увидел, как жуки по кусочкам снимают броню с падшего брата и уносят с собой, зажав в передних лапках.

— Уходим! — прокричал он по главному каналу связи. — Все к выходу!

В следующий миг в стенах появились бреши, и сотни машин, словно гной из нарыва, хлынули на Корика со всех сторон, вылезая из трещин в чёрном камне. Острые жвала с фрактальными лезвиями вонзились в плечо Обречённого Орла, и внезапно его рука и болтер оказались на полу. Брызжущая из раны розовая жидкость стала заливать всё вокруг. Корика даже не заметил, как всё это произошло, пока не вспыхнули его нервные окончания и он дико не закричал от чудовищной боли. Ларрамановы клетки в его крови интенсивно заработали, перекрывая перекусанные артерии и насыщая кровоток эндорфинами, чтобы унять агонию. Корика врезал кулаком по жуку, что прыгнул ему на грудь, и слепо побежал к выходу из пещеры. В это время позади него машины бережно сняли силовую броню с отсечённой конечности, а затем выбросили бесполезную плоть.

Корика прорвался сквозь изорванную, хлопающую на ветру плащ-палатку и упал на колени. Вокруг него стояли три новичка. Всего трое из девяти.

Твари находились в считанных секундах от него; они появлялись из стен, из песков, и, если Корика сейчас же не уничтожит их, им всем четверым непременно настанет конец.

— Гранаты! — проревел он, срывая четыре крак-заряда с пояса. Не обращая внимания на боль, он синхронизировал детонаторы и затем бросил всю связку оставшейся рукой. Остальные космодесантники последовали его примеру и швырнули ещё дюжину смертельных шаров, закинув их прямо в пасть пещеры. Корика увидел яркий блеск сотен зелёных глаз там внутри, но через миг гранаты одновременно взорвались, и вход в пещеру оказался засыпан грудой камней.

Когда на восходе солнца они обнаружили Колиуса, тот сидел на вершине каменного островка, словно хищная птица, и не сделал ни одного движения к ним навстречу, пока они пробирались по чёрному песку, даже не предполагая, что ходят по тому месту, где что-то утащило Дорамаку.

— Брат, — издалека помахал ему сержант Тарикус. — Докладывай.

Прежде чем ответить, новобранец долго молчал, а затем показал на землю под ногами Тарикуса.

— Они забрали его. Исчез в одно мгновение. Будто провалился куда-то.

— На Сереке полно участков с осевшей почвой… — отозвался Петиус, изучая взглядом юношу.

— Провал с зубами, — продолжил Колиус, словно и не слышал слова апотекария. — Но у провалов не бывает зубов.

— Итак, ты подобрал себе подходящее безопасное место? — спокойным голосом сказал Тарикус, забравшись на каменистое образование. — О… оно тебя тут не достанет, да?

Колиус затряс головой.

— Они вернутся. Но на данный момент они взяли, что хотели. Они уже всё тут растащили.

Микилус скорчил гримасу.

— Ты говоришь загадками, парень. Потрудись объяснить, что всё это значит.

— Уже растащили, — повторил Колиус и присел к камню. — Видите?

Тарикус осмотрел гранит в том месте, куда показывал новичок, и прищурился. На поверхности были вырезаны грубые изображения скалящихся лиц с пастями, полными острых зубов.

— Орочьи символы, — прошептал он. — Но как такое возможно?

— Святые с Терры, — выдохнул Микилус. — Мой господин, вы в курсе, что это значит?

Он указал на обнажение.

— Этот камень не с Серека. У него гладкая поверхность, как если бы он оплавился, упав из космоса.

— Метеорит? — предположил Петиус.

— Нет, — уверенно ответил Колиус и протиснул свои пальцы в узкий проём в поверхности. От резкого движения в воздух взмыл чёрный песок, и из каменного пласта взору явился люк, ведущий в пустоту.

— Орочья «булыга». Звездолёт зеленокожих, спрятанный в пустыне, как айсберг в океане.

Тарикус заглянул во тьму внизу.

— А что ты имел в виду, когда сказал «растащили», приятель?

Лицо Колиуса помрачнело.

— Пойдёмте покажу, сержант.