– Что?
Чен-Лу пытался понять, как давно проснулся Жуан и не слишком ли много лишнего он сболтнул, понадеявшись на крепкий сон и глубокое дыхание бразильца.
– Огни! – проговорил Жуан. – Вон там. Видите?
– Эти? Они сопровождают нас некоторое время. Это наши друзья присматривают за нами.
– Насколько широка здесь река?
– Метров сто.
– И как они нас видят? – спросил Жуан.
– А почему бы им не видеть нас в этом лунном свете?
– Может, опрыскать их пару раз?
– Будем экономить заряды, – покачал головой китаец. – После того, что мы учинили днем, еще одной битвы нам не вынести.
Неожиданно Рин сделала предупреждающий жест рукой.
– Я что-то слышу, – произнесла она. – Это не пороги?
Жуан выпрямился. На это нехитрое движение потребовалось столько усилий, что он испугался. В таком состоянии я не смогу управлять аэрокаром, подумал он. А Трэвис и Рин не знают, как это делать. Он услышал шипящий звук.
– Что это? – спросил Чен-Лу.
Жуан вздохнул и вновь откинулся в кресле.
– Что-то в реке, на мелководье. Слева от нас.
Звук становился громче, и вода словно жаловалась на что-то, что, лежа на отмели, мешает ей двигаться вольно и свободно.
Источник звука остался позади.
– А что будет, если мы наткнемся на что-нибудь такое правым поплавком? – спросила Рин.
– Конец прогулке, – усмехнулся Жуан.
Водоворот развернул аэрокар и стал медленно раскачивать его то вправо, то влево, словно маятник. Но вскоре поплавки наткнулись на рябь, и маятник остановился.
Темные джунгли проплывали мимо аэрокара, огоньки на берегу гипнотизировали, и Жуан чувствовал, как погружается в дремоту – даже если бы от этого зависела его жизнь, он бы не сумел побороть сон.
– Ночью я тоже буду охранять аэрокар, Трэвис, – сказала Рин.
– Интересно, почему наши друзья не беспокоят нас ночью, – произнес Чен-Лу. – Все это весьма любопытно.
– Но ведь они не спускают с нас глаз, – заметила Рин. И, выпрямившись в кресле, добавила: – Ложитесь спать, а я буду охранять.
– Охраняйте, но постарайтесь не сделать чего-нибудь еще.
– Что вы имеете в виду?
– Постарайтесь не заснуть, моя дорогая Рин.
– Идите ко всем чертям!
– Вы забыли – я не верю ни в ад, ни в чертей.
Жуан проснулся от звуков дождя. Неясный утренний свет наползал на остатки ночи. Когда стало достаточно светло, на фоне бледно-зеленых джунглей, простиравшихся вдоль левого берега, стали видны густые плотные струи дождя. Правый берег будто утонул в густом тумане. Дождь монотонно колотил по фонарю кабины и выбивал на поверхности воды бесчисленные маленькие кратеры.
– Ты не спишь? – спросила Рин.
Жуан выпрямился, чувствуя себя посвежевшим. Ясной была и голова.
– Давно идет такой дождь? – спросил он.
– С полуночи.
Сзади, откашлявшись, заговорил Чен-Лу:
– Уже довольно давно я не видел никаких признаков присутствия наших друзей. Может, им не нравится дождь?
– Это мне не нравится дождь, – усмехнулся Жуан.
– Почему? – спросила Рин.
– Река превратится в ревущий ад.
Он посмотрел на тучи, плывущие слева от них над кронами деревьев, и добавил:
– А если нас будут искать, то черта с два увидят.
Рин облизала губы.
– Как долго продлится этот дождь? – поинтересовалась она.
– От четырех до пяти месяцев, – сообщил Жуан.
Очередной водоворот развернул аэрокар. Береговая полоса потекла мимо взора Жуана – пальмы и кусты, чья интенсивная зелень была сглажена дождем до пастельных тонов.
– Кто-нибудь выходил наружу? – спросил он.
– Я, – ответил Чен-Лу.
Жуан обернулся и увидел потеки дождевой воды на одежде китайца.
– Там ничего не было, кроме дождя, – сообщил тот.
Левая нога у Жуана начала зудеть. Он провел по ней рукой и почувствовал, что энергетический пакет исчез.
– Ночью у тебя начались мышечные спазмы, – пояснила Рин. – Я сняла его.
– Да, я крепко спал. – И, тронув Рин за руку, улыбнулся: – Спасибо, сестра!
Та отвела руку.
Удивленный Жуан посмотрел на нее, но Рин отвернулась и принялась разглядывать пейзаж за окном.
– Пойду-ка я, выйду, – сказал Жуан после минутной паузы.
– Сил хватит? – спросила она. – Ты был совсем слабый.
– Все нормально.
Жуан встал с кресла, шагнул к люку и, открыв его, вышел на понтон.
Теплый, освежающий кожу дождь заструился по его лицу. Он остановился на самом краю поплавка, наслаждаясь лившейся с небес влагой.
А в кабине Чен-Лу говорил:
– Почему бы вам не пойти и не подержать его за руку, Рин?
– Вы – негодяй, Трэвис.
– Вы его любите?
Рин повернулась и злобно посмотрела на китайца.
– Что вам от меня нужно? – спросила она.
– Ваше содействие.
– В чем?
– Вы хотели бы иметь собственные изумрудные копи? Или, допустим, алмазные? Иметь состояние гораздо большее, чем можете сейчас представить?
– В уплату за что?
– Когда придет время, Рин, вы узнаете, что нужно делать. А пока – делайте из этого бандейранта послушную, податливую куклу.
Рин подавила ярость и отвернулась к окну. Наши тела предают нас, подумала она. И тут являются такие вот Чен-Лу, которым принадлежит мир. Они нажимают кнопки, сгибают нас, выкручивают нам руки. Я не стану делать этого! Этот Жуан слишком мил, слишком хорош.
Только почему он носит в кармане оружие?
Я мог бы убить ее и столкнуть Джонни в воду, размышлял Чен-Лу. Но с этим аэрокаром мне не справиться. Нет опыта управления.
Рин обернулась и, прищурившись, посмотрела на него.
Она должна будет выполнить мой приказ, думал Чен-Лу. Я знаю ее слабые места, но тут я ей помогу.
Вернулся Жуан и сел в кресло. С собой он принес в кабину свежий аромат дождя, хотя запах плесени внутри сохранялся и даже усилился.
Дождь понемногу стихал. Теплый влажный воздух заполнял пространство кабины. Облака цвета оружейного металла ползли по вершинам окружавших реку холмов, а каждое дерево было усыпано бисером дождевых капель.
Аэрокар раскачивался и крутился в мутно-коричневом потоке, сопровождаемый все большим и большим количеством плавника – деревьев, кустов, корней. Переплетаясь с травой, они составляли острова размерами с аэрокар.
Жуан дремал, размышляя об изменениях, произошедших с Рин. В мире, где связь между мужчиной и женщиной не выходила за рамки легкой, никого и ни к чему не обязывающей интрижки, он просто пожал бы плечами и отпустил остроумное замечание. Но он не хотел острить по поводу Рин. Она тронула в его душе струны, которые прежде не звучали.
Неужели это любовь?
В их мире уже не было места для романтической любви. Ценились лишь семья да честь, а все остальное сводилось к тому, чтобы делать правильные вещи и спасать то, что еще можно было спасти в ситуации, когда все разваливалось.
Жуан не находил простых способов решения этой проблемы. То, что его тянуло к Рин, было очевидно, но все осложнялось физической слабостью, туманившей ему голову и мешавшей мыслить ясно и определенно. Кроме того, сама ситуация, в которой они оказались, была безнадежной.
Я болен, думал Жуан. Весь мир болен.
Болен давно и серьезно.
Неожиданно раздался жужжащий звук, вырвавший Жуана из оцепенения. Он вскочил, сбросив с себя сон.
– Что случилось? – спросила Рин.
– Тихо, – прошептал Жуан и, подняв руку в предупреждающем жесте, склонил голову набок, прислушиваясь.
Чен-Лу подался вперед.
– Грузовик? – спросил он.
– Похоже на то, – кивнул Жуан. – И летит низко.
Он посмотрел на небо и начал уже открывать фонарь, когда Чен-Лу положил ладонь на его руку.
– Джонни! Смотрите туда, – произнес китаец и показал налево.
Жуан повернулся.
От дерева отделилось то, что поначалу выглядело как странное облако – широкое, густое и двигающееся вполне целенаправленно. Подлетев ближе, облако превратилось в скопище трепещущих крыльями белых, серых и золотистых насекомых. Они зависли на высоте в пятьдесят метров, прямо над аэрокаром, и вода вокруг потемнела от отбрасываемой ими тени. Насекомые следовали вниз по течению, строго над аэрокаром, закрывая его от обзора сверху.