- Я знаю, что он околдовал тебя, да. Ты очарована им, и он возбуждает тебя в сексуальном плане, а я нет, но я знаю, что вы еще не приняли окончательного шага Воссоединения, и в глубине себя ты знаешь, что это правда.

Мой румянец, который начал проходить, заново запылал на моем лице с удвоенной силой при упоминании о привлекательности Рафаэля, описанной Кристианом.

- Я чувствую твои эмоции Возлюбленная, чувствую глубину твоей страсти, и знаю, что источником не может быть никто кроме меня. Ты моя Возлюбленная. Потому что я знаю это, потому что, в конечном счете, ты будешь моей, я даю тебе время, чтобы избавиться от чувств к Рафаэлю.

Его глаза были холодные и твердые, как камни рун.

– Это было нелегко для меня, но я уверен, что ты поймешь единственную истинную причину, почему я позволил другому владеть тобой.

Оглядываясь назад, я думаю вокруг было слишком много людей, которые говорили мне, что я могу и не могу сделать. На самом деле нет другого объяснения тому, что произошло дальше.

- Ты знаешь, эти брутальные штучки, вроде «Я позволил вам…» действительно начинают меня раздражать. Я не твоя собственность Кристиан. У меня есть своя голова. Я могу принимать решения самостоятельно. И я сделала это! Сейчас ты нравишься мне. Я бы хотела, чтобы мы были друзьями. Я обещала помочь тебе найти Возлюбленную.

Я подняла руку, чтобы остановить возражения, которые видела, он собирался произнести.

– Ок, твою другую Возлюбленную. Я знаю, ты думаешь, что это невозможно, но что если для тебя предназначены две женщины, а? Что если я, волею судеб влюбишаяся без ума в Рафаэля, пытаюсь занять место другой несчастной женщины, которая не знает о твоем существовании, но предназначена именно тебе. Независимо от моих слов, я хотела бы быть твоим другом, но я клянусь Богом, если ты ЕЩЕ РАЗ скажешь мне, что твое раздутое самовлюбленное эго позволяет мне далеть, а что нет, то я врежу тебе прямо в нос.

Его глаза опасно вспыхивали в течение трех секунд, прежде чем я была прижата к его груди, а его руки как железо сковали меня. Мой разум был заполнен его гневом, его потребностью доминировать и согнуть меня под гнетом его воли. Честно говоря, я не знаю, что могло бы произойти, если бы он показал мне другую сторону своих страданий, острую потребность в любви и невыносимое одиночество, но он не сделал этого. Вместо этого я была завалена его убеждениями, что он имеет полное право взять под свой контроль мою жизнь.

- Ты…моя. - его голос походил на жидкий металл, гладкий, красивый и с твердой решимостью. – Ты всегда будешь моей.

И тут он допустил ошибку. Он нажимал на меня своим разумом, фактически пытаясь толкнуть к тому, что он хотел услышать. Я издала клич боевой амазонки и сложила пальцы в кулак. Его голова наклонилась, чтобы поцеловать меня. Я ударила ботинком по его ноге и наблюдала с удовлетворением, как он дернулся назад, его глаза широко раскрылись от удивления. Я подняла свою ногу и коленом ударила его в пах, а затем он качнулся вперед и мой кулак ударил его в нос, он согнулся от боли.

- Никогда не делай этого снова, – вопила я, когда он рухнул. – Мой разум только мой! Ты не можешь заставлять меня делать ЧТО- ЛИБО!

Я вырвалась от него, игнорируя ошеломленные выражения на лицах его сотрудников, так как они видели, что их работодатель корчится на земле, потирала пальцами суставы и чувствовала себя чрезвычайно довольной собой. Пока не вспомнила, что хотела, чтобы Кристиан прочитал мысли Майлоса для меня.

- Ну, чёрт, - зарычала я, шокируя старика, у которого в руках были скатерти. – Простите, - я извинилась и развернулась. Я шла назад, туда, где Кристиану помогал большой крепкий парень. Парень выглядел так, что мог бы доставить мне неприятности, пока я не уставилась на него сердитыми глазами; затем он отошел на достаточное расстояние, чтобы я смогла увидеть Кристина. Он больше не искал опоры, но также и не стоял со столь привычной для него элегантностью.

- Ты снова собираешься ударить меня? – спросил он обычным ровным, немного колючим голосом. – Если это твое намерение, то, пожалуйста, дай мне отправить своих сотрудников из сада. Мне не хочется, чтобы они были свидетелями того, как ты повторно заставишь встать меня на колени перед твоей воинственностью.

- Мне правда жаль, что я ударила тебя. И наступила на ногу. И ударила коленкой. Я надеюсь, что все будет в порядке там.

Мы оба взглянули на то место, о котором идет речь. Его рука дернулась, как будто он хотел еще раз перепроверить, но вместо этого он выпрямился и махнул рукой.

- Я принимаю твои извинения. Однако я попрошу, чтобы в будущем, если ты не согласна с чем-то, что я делаю, ты предупреждала о своей готовности ударить меня. Я не нашел ничего приятного в этом опыте, чтобы еще раз вернуться к нему.

От удивления я подняла брови. Спасибо этому мастеру по части бровей. Кажется, у меня намечаются успехи в этом искусстве.

- Ты имеешь в виду, что это первый раз, когда тебя кто-то избил? – я понизила голос так, чтобы меня никто не слышал. Я понятия не имела, знали ли его работники, кем он был или нет, но я не собиралась попадать в глупое положение, если они этого не знали.

– Тебе почти девять сотен лет, ради Бога. И ты говоришь мне, что за все это время никто не двинул тебе в нос?

Его глаза были темными, когда он посмотрел на меня.

- Была попытка один раз или два.

- Ты позволил мне ударить себя, - указала я, игнорируя предупреждение, - я знаю, какой силой ты обладаешь, Кристиан. Ты мог сломить меня, пока я стояла. По крайней мере, ты мог бы удержать меня от удара коленом или в нос, но ты этого не сделал. Почему?

- Ты моя Возлюбленная, - сказал он. – Я не могу причинить тебе боль. Если у тебя есть желание вредить мне, я должен позволить это.

- Но я сделала тебе больно, - утверждала я. – Разве все эти вторые половинки могут вредить друг другу? Если бы я была твоей настоящей Возлюбленной, разве для меня было бы возможным причинить сознательно тебе вред?

Уголки его губ дрогнули в кривоватой улыбке, поскольку он все еще чувствовал боль в носу.

- Я всегда считал так.

Я улыбнулась и мягко отодвинула его руку, чтобы потрогать переносицу.

- Ничего не сломано, задета только твоя гордость. И я сожалею об этом, хотя, если это заставило тебя переосмыслить то, что я говорила, то ты пострадал не напрасно.

Он посмотрел на меня одним из своих мученических взглядов.

- Полагаю я действительно собираюсь проверить нашу дружбу, - добавила я, вытаскивая ткань и вытирая крошечную струйку крови, которая сочилась из его носа. Он стоял совершенно неподвижно, но глаза его были широко раскрыты и напряжены. Я отошла назад, и образовалось небольшое расстояние между нами.

- Я хотела попросить тебя об одном одолжении. Если ты еще не вычеркнул меня из списка друзей, я бы хотела, чтобы ты мне помог с небольшой проблемой в отношении одного человека.

Он обдумывал мои слова, молча, потом дал несколько распоряжений своим сотрудникам, и протянул мне руку. Я взяла ее, и мы пошли из временного убежища в саду, обратно в шум, суету и общее безумие, чем являлся вся эта ярмарка.

- Почему ты делаешь это каждый год? – спросила я, на мгновение отказавшись от своей просьбы.– Похоже, что это приносит много проблем тебе и твоим работникам.

- Проблем?- он посмотрел на море лиц, людей в разных костюмах, Готов и не Готов, семей, подростков, взрослых, - все есть, и смех и танцы, масса людей, чьи тени мелькают и переливаются на белых каменных стенах замка Драханска. – Это не проблемы. Я делаю это, потому что на короткий промежуток времени, мне позволяют поверить, что я один на один со всем человечеством.

Он взглянул на меня.

- Просто потому что тот, кем я являюсь, не означает, что я избегаю компании людей. Напротив, я вполне наслаждаюсь этим.

Мои глаза немного расширились, реагируя на его комментарии. Он улыбнулся и наклонился ко мне, прошептав:

- И не всегда в качестве обеда.