Звонок оповестил нас об окончании урока химии и, в общем, о конце учебного дня. Я даже услышал протяжные стоны разочарования наших девушек, видно, приглянулся им наш новый химик.

- Всем спасибо за урок, свободны. Ей, ты, - я обернулся на тон Владислава. Я даже не до конца поверил, что он обращается именно ко мне. – Да-да, ты. Будь добр, подожди пару минут, сейчас отнесешь журнал в учительскую.

- Этим до меня занималась наша староста, Настя Галкина, она и отнесет. – Терпеть не могу, когда меня просят заниматься такой школьной ерундой, как отнеси/принеси журнал, вытри доску и сходи за мелом. Для этого в каждом классе существует отдельное подразделение жополизов, пусть они этим и занимаются. Им важно выглядеть в глазах учителя старательным и отзывчивым учеником, а я из себя ничего корчить не собираюсь. Я такой, какой есть, и оценки зарабатываю только своим интеллектом.

- Да, ты правильно подметил. До ТЕБЯ. Но теперь мы внесем некие коррективы в стандартную схему. – Спокойно проговорил Владислав, затем наклонился над журналом и начал спокойно и каллиграфическим почерком там что-то выводить.

- В смысле? – Я ничего не понял из его слов.

- Теперь после каждого нашего урока ты будешь относить журнал в учительскую. – С невозмутимым видом произнес парень, даже не поднимая на меня глаз, продолжая писать в журнале, будто я самое последнее, что его интересовало в данный момент.

- С чего бы это? – Удивился я.

Учитель глубоко вдохнул, отложил ручку и наконец-то поднял на меня свои глаза. Он смотрел в упор, он вглядывался в меня. В его серых глазах я увидел промелькнувший интерес, но он быстро погас.

- Мне рассказывала про тебя Марья Константиновна, говорила, что ты способный ученик, всё схватываешь на лету. – Владислав пробежался по страницам журнала. – У тебя хорошие оценки.

- Стараюсь. – Сухо ответил я, чувствуя подвох.

- Но я ничего из этого не увидел. – Резко ответил учитель, сложа перед собой руки и снова в упор глядя на меня. Меня вдруг охватило желание ему врезать. – Ты весь урок находился в своих мыслях, а я ждал от тебя какой-то активности. Сегодня почти все заработали себе плюсики на самостоятельную, я думал, ты будешь в их числе.

- Простите, нет настроения. – Меня он уже порядком вывел из себя, а он только начал завоёвывать мое расположение, херовое начало, однако.

- Я не буду пинать тебя подзатыльниками и заставлять учится, всё в твоих руках. Но учти, можешь даже не надеяться на пятерку за полугодие, если процент твоей активности не достигнет хотя бы восьмидесяти. Свободен. – Он вручил мне журнал, и я снова успел заметить маленькие буковки на его запястье.

Когда я выходил из школы, мое настроение было окончательно испорченным. Какое ему дело до моих оценок вообще? Он всего лишь учитель на замену. И то, не совсем учитель, так, подобие. Не люблю, когда человек что-то из себя строит, ему глубоко плевать на мою успеваемость, он просто пытается показаться хорошим педагогом, но если на девушек это действует, то меня не проведешь.

Я остановился чуть дальше школьного двора, так, чтобы меня никто не заметил. Это место знали только самые заядлые курильщики школы, обычным смертным оно было не известно. Не хватало еще, чтобы учителя узнали, а потом доложили родителям. Я курю с начала десятого класса, меня это успокаивает. Не скажу, что затянуло, просто нравится пускать дым. Хорошо спрятался за дерево, оглянулся вокруг, мало ли, вдруг кто увидит. Мне сейчас и без того проблем хватает. Достав из пачки сигарету, прислонился спиной к дереву и медленно затянулся.

Докурив и выкинув окурок, я с раздражением уставился на наручные часы. Половина четвертого, нужно идти домой, пока отец не пришел раньше с работы. Мать у меня много работает, а так же на ней всё хозяйство, а отец у меня еще тот тип - военные в отставке. Сейчас он просто рабочий человек, иногда подрабатывает сторожем. Прошлое наложило на него заметный отпечаток, и теперь он постоянно в гневе. Он часто кричит на мать, приходит подвыпивший, а однажды я заметил синяк у матери на руке. Говорит, что ударилась, но я же не слепой, я же вижу следы от пальцев на ее руке. Я неоднократно пытался поговорить с отцом, но он лишь отнекивается. При мне он не трогает мать, только лишь задирает её по любому поводу. Мне ужасно надоели эти скандалы и ссоры, неужели нельзя жить как все остальные нормальные семьи? Если нет, то толку терпеть друг друга? Развод все решит. Я уже не маленький мальчик, я всё пойму.

Выходя из своего убежища, я снова огляделся по сторонам, всё чисто. Стоп. Я медленно поворачиваю голову к зданию школы. Вижу, как выходит наш новый учитель, а настроение у него на высоте, не то, что у меня. Он, видимо, из тех вампиров, которые подпитываются чужой энергетикой. Наглотался моей энергии и довольный как слон. Вижу, как подходит к машине, БМВ, не хило так. Открывает переднюю дверь со стороны пассажирского сидения, и, стоит захлопнуться двери, машина тут же срывается с места.

Странно, кто это за ним приехал, и к кому он такой радостный направлялся? Он вообще какой-то непонятный. И этот парень должен нас учить? Я в шоке.

Часть 2

Весна кружила головы, заставляла влюбляться, испытывать эйфорию, выяснять отношения и делать всё, что угодно, но только не учиться. Десятый класс оказался легким и непринужденным: никакой головной боли в виде экзаменов не предвиделось. До лета оставалось всего несколько дней, и половина моих одноклассников уже мыслями отлёживались на пляже. Да кому вообще нужны были эти уроки, когда на улице пахнет свободой и отдыхом?

Я не из любителей строить планы и ожидать чуда от летнего времяпровождения, поэтому я спокойно отношусь к весеннему обострению и просто отсиживаю последние оставшиеся дни. Тем более, я вообще далек от таких понятий как «любовь», «отношения». Это слишком пресно для меня. В таком возрасте от любви только напряги и потраченные нервы. Мы вечно влюбляемся не в тех, в кого нужно, а потом страдаем от неразделенной любви. И в чем парадокс, так это в том, что мы сами придумываем себе эти страдания и кайфуем от них. Нет, я не такой мазохист. Я лучше поживу пока в своем мире, где место есть только друзьям, сигаретам, компьютерным играм, иногда учебе и моему велосипеду. Больше для счастья ничего и не требуется.

Учителя нас особо не нагружали, они ведь тоже люди - тяжело не поддаться природному влиянию все-таки. Почти каждый урок для нас стал личным, неприкосновенным временем, и проводили мы его на собственное усмотрение, главное, тихо и бесшумно, как просили нас сами учителя. Хотя есть один кадр, которого, кажется, абсолютно не волнует, что на дворе всё бушует и цветет, на его уроках мы откровенно пашем.

Владислав оказался не таким простым, как могло показаться на первый взгляд. Поначалу ему приходилось нелегко, все-таки после Марьи Константиновны ученики восприняли его как личную отраду, но не тут-то было. Учитывая смешной для преподавания возраст и несоответствующую внешность, которую он так усердно скрывал выглаженными костюмчиками, Влад все же сумел добиться расположения и уважения учеников. Он умел преподавать, он неплохо разбирался в материале, и, что самое главное – никакой сухой теории, только практика и различные эксперименты. Очень увлекательно и свежо, новый уровень, даже я оценил.