26 июля командиру 56-го танкового корпуса была поставлена задача нанести удар через Лугу на Ленинград. Для этого ему были подчинены 3-я моторизованная и 269-я пехотная дивизии, а также вновь прибывшая полицейская дивизия СС. 8-я танковая дивизия была выведена в резерв командующего 4-й танковой группой. Из подвижных соединений в распоряжении фон Манштейна оставалась всего одна 3-я мотопехотная дивизия.
Начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков, внимательно следя за развитием событий на фронтах, пришел к выводу, что немецкое командование, видимо, не решится оставить без внимания опасный для группы армий «Центр» участок – правое крыло фронта – и будет стремиться в ближайшее время разгромить войска Центрального фронта[161]. Если это произойдет, то противник получит возможность выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту, нанесет ему поражение и, захватив Киев, получит свободу действий на Левобережной Украине. Поэтому только после того, как будет ликвидирована угроза флангу центральной группировки со стороны юго-западного направления, противник сможет начать наступление на Москву. Что касается северо-западного направления, то Жуков полагал, что противник попытается усилить войска группы армий «Север», чтобы в кратчайшее время овладеть Ленинградом, соединиться с финской армией, а затем также повернуть свои силы на Москву, обходя ее с северо-востока. Эта операция позволяла снять угрозу левому флангу ударной группировки вермахта на московском направлении. О своих предположениях Жуков 29 июля доложил Сталину.
Мы имеем возможность сравнить прогнозы генерала армии Жукова с намерениями Верховного главнокомандования вермахта, которые были изложены в директиве № 34 ОКВ, подписанной 30 июля Гитлером. Она требовала от войск группы армий «Север» продолжать наступление на Ленинград, окружить его и установить связь с финской армией. Группе армий «Центр» предстояло перейти к обороне, на правом фланге провести наступление с ограниченной целью – занять более выгодные исходные позиции. Группе армий «Юг» предписывалось продолжать операции против войск Юго-Западного фронта западнее Днепра, захватить плацдармы в районе Киева и южнее, уничтожить 5-ю армию[162]. Впервые с начала Второй мировой войны войска вермахта вынуждены были перейти к обороне на главном стратегическом направлении. Гитлер считал, что в условиях, когда сопротивление Красной Армии значительно возросло, а потери вермахта увеличились, особенно в танковых группах, невозможно одновременное наступление на Ленинград, Москву и в сторону Донбасса. Поэтому наступление на Москву было временно остановлено.
В тот же день, когда была подписана директива № 34, Гитлер направил в штаб группы армий «Север» генерал-фельдмаршала В. Кейтеля с целью еще раз разъяснить фон Леебу значение наступления на Ленинград. Одновременно он приказал перебросить 8-й авиационный корпус из группы армий «Центр» для поддержки войск фон Лееба. Под давлением обстоятельств командующему группой армий «Север» пришлось назначить начало наступления 4-й танковой группы на 8 августа, хотя 56-й танковый корпус не успевал к этому времени выйти в исходный для наступления район.
А в это время командующие и штабы Северо-Западного направления, Северо-Западного и Северного фронтов напряженно готовились к отражению удара на Ленинград с юга. В конце июня началось создание Ленинградской армии народного ополчения. К 14 июля первые три дивизии народного ополчения общей численностью 31 тыс. человек были переданы в Лужскую оперативную группу. Партийные мобилизации дали фронту свыше 12 тыс. коммунистов – политработников и политбойцов. 24 июля приказом главкома Северо-Западного направления[163] маршала К.Е. Ворошилова при обкоме и горкоме ВКП(б), областном и городском исполнительных комитетах советов была создана комиссия по оборонительным работам под председательством секретаря горкома партии А.А. Кузнецова. На строительстве оборонительных сооружений ежедневно работало до 500 тыс. человек[164].
Итак, взгляды Гитлера и командования Сухопутных войск полностью совпали с оценками советской Ставки Верховного Командования[165] и командования Северо-Западного направления по поводу наиболее выгодного направления удара на Ленинград. Самой опасной советская Ставка считала вражескую группировку, действовавшую на новгородском направлении. Учитывая это, начальник штаба Северо-Западного направления генерал М.В. Захаров представил 28 июля маршалу Ворошилову свои соображения об организации удара по этой группировке. Он предлагал развернуть в районе Луги четыре-пять стрелковых и одну танковую дивизии для удара с севера на Струги Красные. С востока, по замыслу генерала Захарова, на Сольцы должна была наступать 11-я армия. Однако он считал, что для разгрома новгородской группировки названных сил будет недостаточно, а потому предлагал привлечь формируемую 34-ю армию для удара с востока. Наступление планировалось на 3–4 августа, чтобы упредить противника. Но из-за того, что сосредоточение войск затягивалось, оно началось только 12 августа.
Соединения 4-й танковой группы, воспользовавшись этим, 8 августа перешли в наступление. Части 41-го танкового корпуса нанесли удар с лужских плацдармов, а спустя два дня в наступление на новгородском направлении перешел 56-й танковый корпус. В первый день 41-й танковый корпус генерала Рейнгардта продвинулся всего на 5 км. Гитлер приказал ему остановиться и перейти к обороне. Фон Лееб, считая, что на этом направлении невозможно добиться успеха, планировал перенести основные усилия на правый фланг. Но и там соединения группы армий «Север» увязли в упорной обороне войск Северо-Западного фронта. Неожиданно 1-й танковой дивизии 41-го танкового корпуса удалось найти слабое место в этой обороне. Генерал Рейнгардт немедленно перебросил на это направление 6-ю танковую и 1-ю пехотную дивизии, а командующий 4-й танковой группой приказал перебросить 3-ю моторизованную, а затем и 8-ю танковую дивизии.
В результате войска группы армий «Север» получили возможность развить успех и захватить Ленинград. Однако начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал Гальдер был настроен пессимистически. Он, оценивая обстановку, сложившуюся к 11 августа, отмечал, что противник продолжает отводить свои разбитые части перед правым флангом группы армий «Юг». В то же время в полосе наступления немецкой 2-й армии удалось добиться незначительных успехов лишь на участке 24-го моторизованного корпуса. И далее Гальдер пишет:
«Совершенно незначительны успехи первого дня наступления на фронте группы армий “Север”. На всех участках фронта, где не ведется наступательных действий, войска измотаны. То, что мы сейчас предпринимаем, является последней и в то же время сомнительной попыткой предотвратить переход к позиционной войне. Командование обладает крайне ограниченными средствами. Группы армий разобщены для этого между собой естественными границами (болотами). В сражение брошены наши последние силы. Каждая новая перегруппировка внутри групп армий требует от нас крайнего напряжения и непроизводительного расхода человеческих сил и технических ресурсов. Все это вызывает нервозность и недовольство у командования (главком) и все возрастающую склонность вмешиваться во все детали. Всякое же вмешательство в детали, которое в данном случае носит с нашей стороны характер отнюдь не приказа, а пожеланий или рекомендаций, естественно, связано с большой опасностью. Мы не знаем конкретных условий, при которых развиваются события. Когда они развиваются медленнее, чем мы хотим, тогда мы сразу же думаем о недостаточном желании и рвении или даже о злостном самоуправстве на местах. В особенности это касается танковых соединений, которые в большей степени зависят от технических моментов и условностей, чем соединения других родов войск. Мои усилия помешать или предотвратить вмешательства такого рода, к сожалению, не всегда увенчиваются успехом. Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся. Таким образом и получается, что наши войска, страшно растянутые и разобщенные, все время подвергаются атакам противника. И противник потому одерживает местами успехи, что наши войска ввиду растянутости на огромных пространствах вынуждены создавать громадные разрывы на фронте»[166].
