Интеллигентная и тихая Леночка сильно смутилась от подобной наглости, даже не представляя, как реагировать на эти слова. Ян добродушно улыбнулся:

– Ну ты что, шуток не понимаешь?

– А ты думай, что говоришь.

Леночка на всякий случай ретировалась подальше от Яна. Тот же усмехнулся и пробормотал себе под нос:

– А вообще, неплохо было бы…

Повалять в помойке шляпу Шабуров категорически отказался, поэтому ее просто хорошо помяли и посыпали сверху придорожной пылью.

– Ян, смотри, там башмак на помойке валяется, – Димка не решался сам прикоснуться к подобной гадости. – Чё, слабо надеть?

Ян медленно подошел к башмаку, который, похоже, выбросил уже настоящий бомж. Юноша поморщился, развернулся и направился к дому:

– Я сейчас.

Шабуров вернулся через десять минут, прихватил башмак газетой, сложенной в несколько слоев, и положил его в пакет.

Спустя некоторое время, Ян полностью был упакован: старый свитер, вывернутый наизнанку, от которого во все стороны торчали рваные нитки, короткая ситцевая юбка в цветочек, изрядно потрепанная и запятнанная помойкой. Из-под юбки торчали старые тренировочные штаны Яна. Они уже давно стали ему малы и побывали половой тряпкой. Сверху надели спецовку и нахлобучили на голову мятую и пыльную шляпу. Волосы вымазали подсолнечным маслом. Девчонки выгребли всю косметику, нарисовали Яну красивый фингал под правым глазом, лицо намазали самым темным тональным кремом и хорошенько запачкали тенями.

Апогеем процесса стало надевание на толстом слое газет в коридоре того самого башмака с помойки. Ян натянул на ногу два носка, сверху – полиэтиленовый кулек и, в резиновых перчатках домработницы, под аплодисменты, надел башмак. Для второй ноги нашли старый отцовский резиновый сапог, из серии «пора бы уже выбросить, но еще жалко».

Вид получился – жуть полная. Шабуров посмотрел на себя в зеркало, загнулся от смеха. Перекосил лицо, повернулся к ребятам, протянул трясущуюся руку:

– По-по-по-дайте, люди до-добрые, на на-настойку бо-боярышника! – голос Ян изменил до неузнаваемости.

Ребята были в полном восторге.

– Ян, ты в цирковое не хочешь поступать? Тебе клоуном надо работать, – Димка хохотал громче всех, – у тебя дар людей смешить.

– Ка-каким к-клоуном? Я тут на по-помойке такие бабки зашибаю! Ты чё, пацан! У меня етот, бизьнес!

Вся компания дружно отправилась на улицу. Чтобы не привлекать внимания, ребята расположились вокруг скамейки. Димка тихо наигрывал что-то на гитаре. Ян же одиноко поплелся выполнять нелегкую миссию. Поначалу он немного стушевался и выбрал самый простой путь: подобрал пустую банку и сел у дороги, прямо на асфальт. Но, по-видимому, особой жалости у прохожих он не вызывал и подавать ему деньги никто не торопился. Ребята поглядывали на новоиспеченного бомжа, вернее, «бомжиху», перекидываясь шутками и приколами. Уговор был «работать до первой подачки». Разгорелись споры, удастся ли Яну получить милостыню.

– Ой, какая прелесть! – невольно вдруг воскликнула Лена: мимо шла бабулька с хорошеньким пекинесом на поводке. Малюсенькая собачка так смешно и неуклюже вышагивала по дороге, что все невольно улыбнулись, до того славная была собачонка.

Шабурову надоело сидеть на холодном асфальте, и он решил перейти в наступление. Поднялся, жертвой выбрал молоденькую дамочку в строгих очках, похожую на учительницу.

– Девушка! Помогите, Христа ради! На хлебушек подайте, сколько сможете!

Компания на скамейке отвлеклась от пекинеса, напряженно и заинтересованно наблюдая за происходящим. Девушка же торопливо достала кошелек, протянула Яну десятку и быстро пошла дальше. Ян, настолько искренне счастливый, что все удалось, прокричал ей вдогонку:

– Спасибо! Дай вам Бог здоровья и счастья!

Тут уже ребята просто упали от хохота. Ян, весьма довольный собой, двинулся по направлению к друзьям, но тут послышался чей-то истошный визг и крики.

Все резко повернулись. Девчонки хором вскрикнули. Пекинеса, которым они только что восхищались, держал в зубах здоровенный бульдог, мотая его в воздухе, как тряпку. Собачонка отчаянно визжала, барахтаясь в слюнявой пасти и вырываясь изо всех сил. Брызнула кровь. Хозяйка собачонки в ужасе бегала вокруг:

– Уберите свою собаку! Господи, да что ж это такое! Господи, ну помогите же! Помогите кто-нибудь! Что вы стоите, это же ваша собака!!! – кинулась она к бритоголовому высоченному мужику, равнодушно жующему жвачку.

– Ну моя, и чё я сделаю?

– Собаку уберите!

– Как я ее уберу? Тебе надо – ты и убирай.

Ян, не раздумывая, кинулся к бульдогу, бросился на него сверху, буквально сев верхом, схватил за ошейник двумя руками. Бульдог задергался, но хватку не ослабил. Пекинес продолжал истошно визжать и извиваться.

– Э-э-э! Ты, бомжиха поганая! – мужик наконец заинтересовался происходящим и даже выплюнул жвачку. – Ты чё…, делаешь?! Ты мне собаку щас раздавишь!

Ян, не обращая на него внимания, крикнул:

– Ребята, дайте палку какую-нибудь!

Подбежала вся компания. Федя, подобрав на земле толстую палку, пришел на помощь Яну, и они вместе принялись засовывать палку бульдогу в рот, пытаясь разжать ему зубы.

– Э! Вы чё делаете! Уроды! Я щас на вас его натравлю! – хозяин псины схватил Литвинова за шиворот и оттащил от своей собаки, но это оказалось как раз вовремя, поскольку бульдог выпустил из зубов пекинеса и чуть не прокусил Феде руку. Пекинес, хромая, бросился к своей хозяйке. Бабулька, рыдая, прижала его к себе:

– Маленький мой, Тосенька, живой, слава Богу!

Бульдог же, разозленный до предела, теперь пытался добраться до Шабурова, который продолжал крепко, как только мог, держать его за ошейник.

– Ты, уродина вонючая, отпусти собаку! Нашлась тут защитница фауны! Еще мне вшей на собаку напускаешь! Я тебе щас ноги поотрываю!

– Рот закрой!!! – Литвинов встал перед мужиком, прямо и нагло смотря ему в глаза. – У меня отец – областной прокурор! Ты еще этой бабушке заплатишь за ущерб! А если не уберешь сейчас же собаку и, не дай Бог, она кого-нибудь покусает, то сядешь как за убийство!

Матерясь последними словами, мужик взял бульдога за ошейник. Ян отпустил собаку и, не удержав равновесия, свалился рядом на асфальт. Мужик, плюясь и чертыхаясь, с трудом потащил бульдога по улице за поводок.

Шабуров тяжело поднялся. Бабулька кинулась к нему:

– Спасибо вам! Дай вам Бог здоровья! Как благодарить вас – прямо не знаю…

– Да все нормально, – Ян только сейчас понял, насколько его трясет. – Сильно он его покусал?

– Не знаю даже… К ветеринару срочно сейчас пойдем, – бабулька плакала. Она достала кошелек, выгребла оттуда все деньги и протянула Шабурову: – Вот, вы возьмите…

Ян отпрянул назад:

– Вы чего?! – тут же понял, снял с головы шляпу, пробормотал: – Да это… Это… так просто… шутка… пари.

Бабушка не въезжала. В другой ситуации ребята бы ухохотались, но сейчас всем было очень жалко собачонку и было как-то не до смеха. Федя пришел на помощь:

– Бабушка, он с нами. Мы просто его переодели… Это так, игра. Вы идите сейчас лучше в больницу… с собачкой…

До старушки понемногу начало доходить происходящее. Она весьма странно посмотрела на Яна, сконфуженно убрала деньги и сказала:

– Вы простите меня, старую, ребятки… Спасибо вам. Просто Бог вас послал.

Со слезами на глазах бабулька перекрестила Яна с Федей и ушла. Ребята долго смотрели ей вслед.

Шабуров немного оклемался, улыбнулся Литвинову:

– Ничё ты Олега-то в прокуроры записал! Ему б подошло.

– Ян, я никогда не имею в виду Олега под словом «отец», – раздраженно ответил Федя.

– Ты чё так серьезно воспринимаешь?

– Да ничё! – Федю почему-то взбесила тема. – Что первое пришло в голову, то и сказал. И вообще, пошли домой. Тебе переодеться надо.

– Да, и помыться желательно, – Ян, картинно сморщившись, понюхал подмышку.

История разлетелась по школе со скоростью молнии. Шабуров обрел небывалую популярность на несколько дней и очень этим гордился. Однако постепенно все забылось, как это всегда происходит, и жизнь пошла своим чередом. Потянулись долгие учебные дни, похожие друг на друга, как скопированные файлы. Осень, опавшие листья, холодный ветер и дожди… дожди… дожди…