Обан оперся о край стола — и в следующий момент его вырвало, вода, которой он нахлебался — рванулась зловонным потоком…

— Надо уходить, амрикай… Посты проверяют каждые полчаса. Поднимут тревогу и нам уже не уйти…

— Кто… ты

— Это неважно. В Ираке помнят добро, амрикай…

Обан попытался идти. Чуть не упал — но неизвестный — ловко подхватил его.

— Осторожно. Нам надо попасть на время намаза. Тогда мы сможем выйти из здания и сесть в машину. У меня есть намазы в мобильнике… ^[161]

— Где… мы?

— Аль-Азизия, амрикай. База спецназа. Они привезли вас сюда.

— Господи…

— Вы не первый. Они убили здесь стольких, что не сосчитать. Они хуже федаинов. ^[162]Вам повезло — вас они вряд ли бы оставили в живых…

Иракец — поднял американца, закинул руку на плечо и потащил к двери.

— Пошли, амрикай, надо спешить…

— Американец. Здесь… еще один американец. Еще… американец.

— Ему ничем не помочь. Он в другом блоке. Я не смогу вытащить… вас двоих.

— Я должен… его видеть. Иначе я… никуда не пойду.

— Ты… дурак, амрикай…

— Я… должен… его видеть. Иначе я… никуда не пойду.

Иракец — согласился с американцем и потащил его по коридору. В правой руке — он держал пистолет с глушителем.

В небольшом коридоре — тускло горел свет. На стуле — сидел иракец, в форме гвардии, он слушал музыку через CD-плейер и отстукивал ногой ритм. Услышав движение, он повернулся.

— Хаким-эфенди? Что происходит?

Иракец вскинул пистолет

— Что…

Две пули поставили точку — булькая горлом, иракец повалился на пол, перевернув стул. Едва слышно, через наушники играл Рамштайн…

Офицер-предатель — поставил американца у стены, забрал у убитого иракца ключи. Щелкнул замок.

— Потащите его сами, эфенди. Двоих я вытащить не смогу, я и так рискую.

— Дай пистолет…

— Что?!

— Дай, пистолет.

— Амрикай, я…

— Что ты хочешь? Уехать в США? Клянусь Аллахом, я сделаю тебе грин-кард, и вывезу и тебя и всю твою семью, только дай добраться до посольства. Денег? Клянусь Аллахом, я заплачу тебе столько, сколько здесь тебе никто не заплатит. А сейчас — дай пистолет…

Иракец помедлил — но затем все же протянул пистолет рукояткой вперед.

— Выйди…

Лежащий на кровати человек проснулся, закашлялся. Повернулся.

— Господи… Рей…

— Выйди, черт возьми! — крикнул Обан и его голос — был похож на карканье

Иракец помедлил — но все же повиновался.

— Рей… черт. Сними с меня это.

Помощник директора Национальной разведки улыбнулся. Он еле стоял на ногах — но он улыбался. Потому что теперь — все было на своих местах и все шло так, как и должно было идти.

— Ты и правда думаешь, что выйдешь отсюда?

— Рей, я не виноват!

— Виноват. Ты даже не знаешь, в чем ты виноват… — Реймонд Обан прицелился из пистолета в своего коллегу

— За что!?

— Не стоило тебе сюда приезжать.

Пистолет — привычно отдал в руку, глушитель скрал звук выстрела — но черной точки на переносице — так и не появилось. Помощник директора нацразведки выстрелил еще раз — и ровно с тем же самым результатом.

— Что за…

Салливан сел на кровати, улыбаясь. Показал куда-то в угол.

— Помаши рукой, Рей. Тебя снимают…

И тут — в камеру вошли трое иракцев. Двое — из тех, кого на его глазах застрелили, а третий — тот, кто их застрелил…

Помощника директора национальной разведки, совершенно ошалевшего от происходящего — вытащили на свет и привязали к стулу. Свет был искусственным — от мощных ламп, висевших под крышей ангара. Там была аппаратура, были мониторы, и около них — стояли люди, которых Обан не знал. Старшими — были полковник Внутренних войск России Краснин и полковник ВВС США Томас Браун, бывший «Педро-61», командир группы спасателей ВВС США с Багдадского международного. Все это время — они сидели перед монитором, на который передавались и звук и видел из ангара.

И конечно, они все слышали. И Подольски — он зашел следом, он уже не выглядел как человек, которого сломили избиениями, и на его руках — не было наручников.

Увидев Подольски, которого он только что пытался застрелить Обан — забыв, что привязан к стулу, попытался вскочить.

— Что… — прокаркал он — что происходит?!

Я протянул руку полковнику

— Сэр, для меня было честью работать с вами.

— Для меня тоже, парень. Может, мы когда-нибудь и перестанем видеть друг в друге врагов. Я молю Бога, чтобы этот день когда-нибудь наступил.

— Да, сэр. Пока не стало поздно.

— Развяжите меня! — выкрикнул Обан — иначе я…

Договорить я не успел — полковник в одно мгновение оказался у стула и, ударил подонка так, что он полетел вместе со стулом.

— Мразь! Ублюдок! Гад!

Больше он ничего сделать не успел — мы с Алексом оттащили его.

— Спокойно! — крикнул Алекс — он получит своё!

— Тварь… — полковник дернул плечами, показывая, чтобы его отпустили — какая же тварь. Это из-за таких тварей мы оставили здесь пять тысяч парней! Это из-за таких тварей нам больше никто не верит…

— Да — сказал я — теперь вы понимаете, кто все это устроил, и почему не нашли и следа от химического оружия Саддама?

— Да… понимаю.

Оперативный сотрудник Агентства Алекс Подольски подошел к перевернутому стулу, и с усилием поставил его на место.

— Ну, Рей… — сказал он — и почему же ты пытался меня застрелить?

…

— Ты понимаешь, что теперь твой единственный шанс — сдать всех, а? Ты понимаешь, что теперь тебя спишут в расход. Ведь ты облажался — а они пока нет, верно? Как думаешь, они будут тебя спасать, рискуя собой?

И Реймонд Обан, несмотря на потрясение верно просчитав ситуацию, понял — спасать его никто не будет. В их стае оступившегося — разрывают на части свои же. А величайшая доблесть — решить проблему с собой самому, дабы не подставить остальных. Решить с помощью пистолета или, если у кого-то не хватает смелости — тихо уснуть в собственной машине, проведя шланг от выхлопной трубы в салон…

— Ал, хватит с ним возиться… — заявил я, подходя ближе — давай, просто сольем все это дерьмо в Ютуб, как это делают они. И посмотрим, кто и в какую сторону метнется…

— Оставь его мне! — резко заявил Подольски

— Как знаешь. Только недолго.

Ну… я надеюсь, вы уже все поняли. Никакая это не Аль-Азизия, это база ВВС США Рашид, неподалеку от Багдада, где по согласованию с американцами мы разыграли небольшой спектакль. И в разыгранной сцене перехвата конвоя — не было ни одного трупа: все мы стреляли тренировочными патронами. Синяки и порезы не в счет. Мы разыграли эту сцену для одного человека — для Реймонда Обана, чтобы заставить его признаться во всем. Нападающими — были спецназовцы Внутренних войск из группы обеспечения безопасности посольства. Защищающимися — американцы и группы обеспечения безопасности ВВС. Машины американского конвоя — мы просто купили на базаре, здесь не проблема найти три белых Субурбана. Американские дипломатические номера — тупо подделали, тем более что мы знаем все американские дипломатические номера до последнего знака. Полковник Краснин пошел на это для того, чтобы найти и уничтожить Аль-Малика, он сказал, что пойдет на все ради этого и сдержал свое слово. И мы, и американцы — получили отличное представление о возможностях друг друга: две команды сейчас сидели рядом с КП, жарили шашлык и обменивались впечатлениями. Кстати, несмотря на то, что мы соперники, а когда-то были и врагами — нам всегда есть о чем поговорить, и все что надо для того, чтобы сесть за один стол — это много мяса и еще больше пива.

Но ни один из нас — не сядет за стол с любым человеком с Востока, не сняв перед этим с предохранителя пистолет. Ни один из нас — не ляжет спать с любым человеком с Востока в одной комнате. Мы — это мы. Они — это они. Мы можем уважать друг друга — но мы навсегда останемся друг другу чужими.

Никакого другого способа расколоть Обана — не было. Американцы — ни за что бы не согласились сотрудничать, если бы дело происходило на базе в Аль-Азизии или на территории базы ВВС Балад — сейчас принадлежащей нам. Только изначально отдав бразды правления им — можно было получить согласие…