Трап подали, но автобуса не было — единственный, который имелся здесь давно вышел из строя и чинить его никто не собирался.

Забросив сумку на спину, прилетевший из Рима человек встроился в цепочку людей, тащащихся к зданию аэропорта под палящим солнцем…

Таможенные формальности были сведены к минимуму — прилетевших проверять не было смысла, многие были по государственным или частным военным контрактам. Таможенник — шваркал какие-то печати в паспорт всем по очереди и ничего не проверяя, визы тоже не было нужно. Когда до него дошла очередь — человек из Рима сунул таможеннику русский паспорт и пластиковую карточку, похожую на международные водительские права.

— Николай Орлов? Контракт ООН?

— Да.

Шварк — проходи…

В самом аэропорту было душно, кондиционеры не справлялись. Пол не мыли, по крайней мере, месяц, везде — на пластиковых стульях, на вещмешках, на полу сидели люди, и их было много. Пахло немытым телом, потом и спиртным…

Орлов остановился перед висящим на стене телевизором с большим плоским экраном. Его мало кто смотрел, его присутствие ощущалось как некий фон. А вот Николаю — посмотреть было интересно.

Телевизор был настроен на CNN.

… и как только что стало известно, ударный авианосец «Джордж Буш» примерно час назад прошел через Гибралтар, чтобы присоединиться к авианосцу «Теодор Рузвельт», уже находящемуся у берегов бывшей Ливии. Напомним, что прошлой ночью самолеты палубной авиации США нанесли новые ракетно-бомбовые удары по целям в Восточной Ливии. Президент США в своем еженедельном телеобращении в ответ на вопрос о планируемом вторжении в Ливию заявила, что идет плановая перегруппировка сил в Средиземном море и «Теодор Рузвельт» проследует в Индийский океан после того, как «Джордж Буш» займет позицию. Однако, как подчеркнула госпожа Президент — удары по позициям боевиков, препятствующих стабилизации обстановки в Ливии будут продолжаться. Соединенные штаты — со всей решительностью обрушатся на экстремистов, препятствующих продолжению процесса примирения в Ливии, и заставят их выполнять решения контрольной комиссии по ливийскому урегулированию…

Контрольная комиссия по урегулированию заседала как раз в Риме, откуда он прилетел. США, ЕС, Россия и Китай плюс племенные вожди. За то время, которое прошло со времен ливийской революции — вожди научились кое-как носить костюмы, регулярно мыться и давать обещания. Изначально честные, примитивные бедуины — теперь они поняли, что Западу нужна только видимость. Достаточно сказать правильные слова перед камерой, с суровым видом подписать какой-то документ, пообещать соблюдать права человека — и их оставят в покое до очередной вспышки массового насилия или до вопиющего случая. Случая типа вырезанной на глазах западных репортеров деревни, массированной атаки лагеря ООН, угона автобуса вместе с врачами. Достаточно сделать несколько заученных движений — как в бальных танцах и этого в глазах Комиссии будет достаточно. Рим и Триполи существовали не по разную сторону одного моря, они существовали в разных вселенных, в разных временных и ценностных измерениях. Все лгали… западные союзники знали, что ливийцы лгут, но решать проблему не хотели, потому что… потому что не хотели. И ливийцы знали, что когда западные партнеры говорят о помощи — они лгут, потому что все что им надо — это нефть. Им наплевать на ливийцев, на племена, на арабов, на египтян… дайте нефть и все будет зашибись. И они смотрели друг другу в глаза, смотрели прямо и честно… и клялись в приверженности единым ценностям… и подписывали одни и те же документы… но в нескольких сотнях километров от них маховик вялотекущей войны вращался неторопливо, солидно, размеренно, перемалывая в кровавую кашу и арабов и ливийцев и войска ООН и американских контрактников охраняющих месторождения, и мужчин и женщин и стариков и детей с неотвратимостью бульдозера, которым трамбуют отходы на свалке. Каток медленно катился по стране, и хруст костей заглушался предсмертными криками попавших под каток людей, и кровавая жижа неторопливо растекалась, чтобы быть впитанной песком, который уже впитал кровь и римлян и французов и итальянцев и немцев и арабов и бедуинов… всех. В этом — были все равны. Все — едины.

Орлов знал это… он видел это и видел уже не раз, у него не было никаких иллюзий ни относительно прошлого, ни относительно настоящего, ни относительно будущего. Чечня, а потом Ирак… две разные и в то же время поразительно схожие войны… по разочарованию всех сторон, по изменению первоначальных целей, по запашку разложения, по общему ощущению медленно и неотвратимо надвигающейся катастрофы. Ничего хорошего не стоило ждать и здесь, и потому — Николай Орлов просто стал искать место, где бы ему пристроиться и немного отдохнуть…

— Эй, москаль!

Он обернулся. Наголо бритый мужик без типично-украинских вислых усов, но по акценту точно украинец — поднимался со своего тюка с вещами. Ну, да, как украинец — и без тюка с вещами…

— Это ты мне?

— Тебе, тебе. Че, по ногам как по асфальту?

Николай недоуменно пожал плечами. Вообще, в среде военных контракторов — а этот мужик судя по разгрузке именно к таким и относился — подобные разборки с хулиганскими предъявами типа «ты ваще с какого района?!» не были приняты. Все делали одно дело и работодатель в общем то был один — а американцы не терпели разборок по национальному признаку в армии и это, соответственно плавно перетекло в фирмы, занимающиеся частным военным бизнесом. Нет, иностранца по деньгам они конечно проще прокинут, чем американца — потому что иностранец не сможет нормально защитить свои интересы в американском суде. Но вот разборок между наемными иностранцами — они не терпели, потому что это вредило делу или могло навредить.

— Я не заметил, извини.

— А я тебе че, микроб?

Разборка плавно скатывалось к типично советскому «пойдем, выйдем».

— Э, Петро! — лениво сказал один из хохлов рядом.

— Глохни!

Все понятно. Любви между русскими и западенцами не было никогда — а теперь, после кровавой гражданской войны на Украине, где западноукраинцы приняли и принимали на себя основной удар войны — искрило повсеместно и по самым малым поводам. У каждого был счет, счет кровавый, западенцы и свидомые получили свое собственное государство — но отчетливо понимали, что оно существует ровно столько, сколько сильны поляки и американцы. Стоит хотя бы одному пошатнуться… и все. Это придавало свидомым дополнительной ярости, ярости от безысходности. Этот был ростом под два метра — и решил не упускать момента.

— У тебя проблемы, парень?

— Да нет, москаль. Проблемы у тебя…

Николай не был драчуном. Не был он и большим специалистом по рукопашному бою. Обычно, хорошие стрелки беспомощны в рукопашке и наоборот. Николай никогда серьезно рукопашкой не занимался — но в свое время инструктор показал им два десятка приемов и два десятка точек на теле человека, попав по которым можно было искалечить и даже убить. Все это не было предназначено для соревнований и даже для относительно честной уличной драки, назначение этих приемов было: позволить перейти в атаку из критической ситуации, завладеть оружием противника и продолжать бой. Или, по крайней мере — прорваться, и дай Бог ноги. Николай мог искалечить этого ублюдка тремя или четырьмя способами — вот только здесь была не иракская пустыня и не улица в чеченском горном селе. Здесь был аэропорт цивилизованной страны, и искалеченный ублюдок непременно обернулся бы привлечением внимания, каталажкой, высылкой, сообщением в ООН, где ему сварганили легенду. Ничего из этого — Николаю не было нужно, но и драку с амбалом он обречен был проиграть.

— Я не хочу с тобой махаться. По крайней мере, здесь.

— Чего?!

— Эй, парень, у тебя проблемы?

Проходивший рядом мужик резко остановился — а за ним остановились и те, кто был с ним. Русские — не остановились бы, в России долгие годы перестройки и дикого капитализма начисто отучили людей вмешиваться в чужие дела. Но это были американцы и амбал сразу утух, услышав английский язык.