— Это нужно вам, молодой человек?

— Не помешало бы, сэр.

— Сколько у вас людей, способных управлять этой техникой.

— Э… найдутся, сэр. У нас много кто отслужил.

— Я спросил — сколько?

— Думаю, пара сотен, сэр.

— Вы представляете себе, что такое БТР или БМП мистер? Это только на экране они хорошо выглядят. На самом деле это как корова на льду. Обзорность там — примерно как из чулана, где мы в отрочестве прятались с подружкой, зато мощи хватает. И еще пулемет, пули которого легко прошьют обычный дом насквозь. Или автоматическая пушка. Если такая штука едет по иракскому городу и за что-то ненароком зацепится — не думаю, что кто-то сильно от этого расстроится. Кроме иракцев, конечно. А вот если такая штука проедет через чей-то дом здесь — может быть очень хреново. Ты понимаешь, о чем я говорю, парень?

— Да, сэр.

— Поэтому, думаю, пусть пока мои бронемашины останутся на месте. Так лучше будет для всех. Но я уже заказал сеанс связи с председателем ОКНШ, и я поставлю перед ним вопрос о возможном оказании помощи местной национальной гвардии. Я знаю этого парня, он бывший десантник и знает, что к чему. У вас есть еще какие-то пожелания?

— Сэр, мы можем использовать вашу базу как безопасное укрытие?

— Думаю что да, у нас найдется свободное место. Пойдемте, я представлю вас офицеру, который занимается гражданскими лицами на базе. С ним и договоритесь.

— Хорошо, сэр.

Оставшись один, генерал прикинул, что к чему. Подобное развитие событий — очень настораживало.

Конечно, он знал, что техасцы так до конца и не стали американцами. И весь Юг — так до конца и не стал американским. Здесь жили разные люди, богатые и не слишком — но всех южан родило одно. Какая-то странная гордость в сочетании с упертостью, местничеством, жестокостью и следованием своеобразному кодексу чести. Здесь даже черные… тьфу, афроамериканцы были совсем другими. Он видел конфедератские андреевские флаги на бронемашинах в Рамади и Тикрите и слышал, что с такими не рискуют связываться самые отпетые джихадисты. Он видел конфедератские флаги и здесь, перед домами и на бортах седельных тягачей. Он знал, что если зайдет в такой дом — то там ему предложат домашнего лимонада и окажут уважение, как герою, воевавшему за страну — здесь это чтит, это на Востоке готовы судить солдат, которые их защищают. Но все это — одно. А когда представитель губернатора штата почти открытым текстом предлагает ему выйти из повиновения вместе со своей воинской частью, тем более в условиях войны.

То такое не заслуживает ни понимания, ни малейшего снисхождения.

И все-таки — надо как то помочь этим ребятам. У него на базе — примерно две сотни «Хаммеров», из них как минимум пятьдесят — бронированных. Примерно семьдесят — восемьдесят JLTV — по сути большие бронированные грузовики и столько же MRAP. Он не имеет права передавать федеральное имущество, тем более военное имущество в распоряжение даже властей штата Техас, не говоря уж о техасской милиции. Но в случае обострения обстановки — наверное, можно будет создать несколько десятков мобильных групп реагирования, состоящих из полицейских и военных. Да и вертолеты — лишними не будут.

— Сэр… связь установлена, сеанс через пять минут.

Генерал посмотрел на часы.

— Найди мне приличную куртку. Живо.

— Сэр!

На экране защищенной системы видеоконференцсвязи появился генерал-полковник вооруженных сил США Марк Кэмпбелл, председатель Объединенного комитета начальников штабов, второй по старшинству после министра обороны, а фактически — первый, потому что министром является гражданское лицо.

— Пит… — председатель потер подбородок, чувствительный микрофон донес скрип щетины — что там у вас происходит, нахрен? Это что-то вроде Вако или все намного серьезнее?

— Я сам не вылезаю с базы, сэр. Но моему человеку едва не отстрелили руку пятидесятым калибром, когда он выехал в город посмотреть, что происходит.

— Да? Это хреново?

— Более чем, сэр. У меня были люди. Просят содействия.

— Какого рода содействия?

— В наведении порядка, сэр. Им не хватает сил — а мексиканцев тут чертовски много. Я хотел спросить, кто-то занимается этим вопросом? Я имею в виду — прикрытие границы, работа на той стороне. Кто-то вообще имеет представление о том, что здесь происходит?

Генерал-полковник покачал головой.

— Ты знаешь, кто этим занимается. Господи… сейчас этих ублюдков стало как собак нерезаных. Все подставляют карманы под золотой дождь и делаю вид, что они спасают человечество. Есть тут один… наверное, он занимается. Я хотел спросить — что с погрузкой?

— Сэр, восемьдесят семь процентов, но на этом все.

— То есть как — все, Пит? — не понял председатель.

— Сэр, перевозками занимаются гражданские подрядчики в основном. Сейчас дороги слишком опасны, чтобы по ним что-то возить. Тем более — оружие и боевую технику.

Председатель ОКНШ издал нечто среднее между стоном и рыком.

— Господи, Белый Дом спляшет на моей могиле. У них этот вопрос на контроле. Ты уверен, что ничего нельзя сделать?

— Сэр, в таком случае, я прошу санкцию на активное вмешательство в ситуацию. Если мы хотим вовремя погрузиться — нам нужно пробить коридор до Корпус-Кристи. При необходимости — применяя боевое оружие.

— Нет. Только не это… Черт возьми, нам еще не хватало уголовных обвинений.

Это было. Когда приходила пора отстаивать непонятно какие интересы у черта на рогах — страна посылала их, парней в форме. Когда они возвращались, переломанные войной — люди сторонились их. В прошлом году — в Джорджии прокурор потребовал для ветерана, избившего соседа и выстрелившего ему в ногу — пожизненного заключения, мотивируя это тем, что он крайне опасен для общества потому, что служил в Афганистане. Это было…

— Тогда, сэр, я не вижу никакой возможности доставить грузы по назначению. Все, чем закончится такая попытка — гибель людей и появление у банд уже бронетехники.

Генерал-полковник Кэмпбелл помолчал несколько секунд. Потом спросил.

— У вас все так серьезно?

— Совершенно, сэр. Перед КПП — все залито кровью моего человека, который проверял, насколько это серьезно. Если мне будет позволено высказать свое мнение, сэр — сейчас совсем не лучшее время для разборки с Ираном.

— К сожалению, никто нас не будет слушать, Пит. Нас давно уже никто не слышит, даже если орать в уши. И не видит. Не вижу злого, не слышу злого, не говорю злого.

— Я понял, сэр.

Последние слова — означали, что генерал Дирк может делать все, что угодно, и ровно до тех пор, пока не попадется…

США. Техас

24 июля 2015 года

Если вы думаете, что на истории с нападением на участок шерифа и убийстве самого шерифа история с бойней в Мексике прекратилась — вы сильно ошибаетесь. Очень сильно.

Los Zetas — не просто так стала опаснейшей криминальной группировкой мира, затмив и сицилийцев и этнические преступные группировки бывшего СССР и албанских дилеров. И совершенно не просто так — ей удалось завоевать искренние симпатии значительной части мексиканской молодежи…

Los Zetas не была преступной группировкой в общепринятом смысле этого слова, многие ее действия указывали на более высокий уровень мотивации. В преступном мире действует простой закон «Умри ты сегодня, а я — завтра». В Los Zetas было не так — группировка расправлялась со своими врагами, даже если это было невыгодно по деньгам или откровенно опасно. Los Zetas представляла собой настоящее государство в государстве — с бюджетом, армией, подземными тюрьмами, средствами массовой информации и многими другими атрибутами государства. Все действия этого объединения отличались последовательной, методичной жестокостью. Если они кого-то приговаривали к смерти — уцелеть было практически невозможно, группировка посылала исполнителя за исполнителем, банду за бандой. Уцелеть — шансов не было.