— Да.
— Контейнеры на палубе — одинакового цвета и примерно в одно и то же время покрашены. Так бывает, но редко — в такие порты обычно берут сборный груз.
— Окей, понял…
Британец набрал номер капитана с Шарля де Голля.
— Это Наблюдатель — назвал он себя — есть свежая информация. У нас здесь судно, по виду захваченное пиратами и наскоро переделанное. Сухогруз, дедвейтом примерно восемь тысяч, контейнеровоз. Название… по крайней мере с нашей стороны закрашено, флаг — Монголия, красно — синий, полосы вертикальные. Мы думаем, что это и есть цель, к тому же — контейнеры на палубе похоже что-то скрывают.
— Вы думаете, Наблюдатель?
— Черт возьми, мы не может проникнуть на судно и все там осмотреть, это ваша работа, мать вашу! Судно явно пострадало от действий пиратов!
— Легче Наблюдатель! Я собираюсь выслать досмотровую группу, ударный вертолет и транспортный под его прикрытием. Вопрос — вы можете указать цель?
— Положительно, мы можем обозначить цель лазером. Повторяю — мы можем обозначить цель лазером.
— Отлично, Наблюдатель. Ждите ударную группу, РВП десять минут. Конец связи.
— Десять минут… — сказал британец, снова прилаживаясь к винтовке.
Ирландец присвистнул.
— Они что, подошли вплотную к побережью?
— Не знаю. Свяжись с боссом, доложи ситуацию. Возможно, он уже движется в сторону порта, еще не хватало, чтобы он попал под огонь.
Ирландец попытался связаться с бароном Гренвиллом, их непосредственным командиром на данной миссии. Но его спутниковый — упорно не отвечал.
Сирт. Аэропорт Гардабайя
29 июля 2015 года
В городе постреливали — но им удалось прорваться. В какой-то момент им показалось, что к ним прицепилась машина, водитель которой твердо намеревался пойти на таран и подорваться. Несколько выстрелов по капоту — и машина резко остановилась, а из-под капота ударил в небо белый столб пара. Это еще что — американцы в таких случаях обычно стреляли по водителю.
База была поднята по боевой тревоге. Людей не хватало, к выезду на трассу выгнали самое серьезное, что у них было — итальянский колесный танк со ста двадцатимиллиметровой танковой пушкой, прикрыв его бетонными блоками. Броня у этого «танка» была аховая, с ним могла справиться даже древняя тридцатьчетверка — но вот пушка была достаточно мощной, чтобы вступать в бой практически с любыми танками…
Карточки Гренвилла, сэра Джека — хватило, чтобы снять все вопросы. В конце концов — он был вторым по старшинству офицером в целой зоне ответственности.
Они едва успели выехать на полосу — как услышали шум моторов в небе. Ильюшин-76 Кандид [124]заходил на посадку в Гардабайе, резко, по-афгански снижаясь, щедро отстреливая светящиеся шары тепловых ловушек. Второй — где-то гудел моторами в небе, держась вне зоны поражения ПЗРК…
Ил тяжело плюхнулся на бетонную полосу, прокатился по ней, свернул к аэропорту. Судя по кабине — один из последних вариантов, с французской электроникой в кабине, способный летать в кромешной тьме, без диспетчерской поддержки с земли. Самолет остановился, из боковой двери повалились десантники, разбегаясь и занимая оборону вокруг самолета. На них была черная боевая униформа полицейского спецназа, бронежилеты, тяжелые шлемы с забралом.
Опустили аппарель, начали выгружать технику — французские «Шерпы», наскоро перекрашенные в белое и с пулеметами — аналог «Хаммеров», только еще больше. С самолетом прибыло не меньше пятидесяти бойцов, снайпер с напарником — уже побежали в сторону диспетчерской вышки, второй горбатый [125]шел на посадку. По лестнице, сопровождаемый двумя телохранителями — спустился генерал Пелье, неспешно направился к грузовым машинам, у которых стояли англичане. Николай лежал в кабине — плен не прошел даром, ему было совсем хреново. Но он мог понадобиться при выяснении того, что произошло в Сирте за последние несколько дней.
Подойдя к англичанам — генерал первым отдал честь, на французский манер, открытой ладонью. На нем была полувоенная униформа контрактника без знаков различия и черный шейный платок [126]. Британцы тоже отдали честь генералу, после чего генерал о чем-то начал спрашивать Гренвилла. Тот отвечал, генерал понимающе кивал.
Случившееся далее — шокировало своей безумной обыденностью и в то же время — непредставимостью. Генерал вдруг достал из кармана пистолет и, не прекращая говорить, несколько раз выстрелил в Гренвилла. Тот упал, так и не успев ничего понять — и в это время телохранители генерала открыли по англичанам автоматный огонь практически в упор. Ни один из англичан не успел ничего предпринять — они умерли, не сделав ни единого выстрела…
Николай попытался скрыться — понимая, что ловить здесь нечего, он попытался перебраться на водительское место грузовика, рассчитывая потом открыть дверь и, прикрываясь грузовиком, сбежать в неразберихе. Но французы оказались быстрее… его вытащили из машины и ударили по голове. Хоть и не сильно — но ему хватило…
В который раз за последние дни — ему пришлось возвращаться из мира черного небытия — в наш мир, мир жестокий и неласковый. Где русские. Американцы, англичане, французы, индийцы, пакистанцы, чеченцы, ливийцы — только и делают, что убивают и предают друг друга…
Он просто открыл глаза. Он лежал на сетке, какой фиксируют грузы при транспортировке самолетом. Его руки были свободны, его даже не связали.
Он повернулся — и просто свалился с сетки на ребристый пол горбатого. В голове помутилось, потом его вырвало… нехорошо вырвало, одной почти желчью. Стоя «в позе оленя» на полу Ильюшина он понимал что проиграл — целиком и полностью. И теперь — его судьба зависит вовсе не от него…
Пахло гарью и авиационным топливом. Судя по шуму — в аэропорту садились другие самолеты. Работал генератор.
Держась за сетку — он поднялся на ноги. За спиной — раздались сухие, негромкие хлопки в ладоши.
— Браво… Русские умирают, но не сдаются. Браво…
Николай добрел до борта — там было сидение для десанта. Рухнул туда…
Генерал Пелье сидел за небольшим столиком, находящимся у самой пилотской кабины и работал на небольшом, тонком ноутбуке, тут же — стояла небольшая пирамидка современной спутниковой антенны. Бумаг на столе не было — зато тут же, на столе лежал FN SCAR PDW [127]со смотанными валетом магазинами — как у израильских десантников и русских солдат ВДВ. Настоящий боевой генерал, мать его.
Николай считал себя проницательным человеком — но теперь он понял, что он — дурак набитый и больше никто. Идиот.
Через силу он улыбнулся.
— Не дождетесь…
И сплюнул на пол остатки крови и рвоты.
Генерал прикрыл крышку ноутбука, но не до конца. Встал, потянулся всем телом… Он устал работать на компьютере здесь, в одиночку. Он хотел пройтись…
— Я… в сущности должен был дать приказ вас расстрелять — генерал кивнул, словно подтверждая свои слова — но я повременю это делать. Видите ли, вы можете оказаться полезны. После того, как вы поймете мои мотивы и осознаете свою правоту.
Генерал армии Франции говорил на русском языке — не том убогом, которому ЦРУ учит в языковых школах, а настоящем богатом русском языке, которого сейчас не встретишь даже в самой России. Языке, бережно сохраненном эмигрантами, тихо умиравшими в Париже с мечтами про то, что их мир возродится. В каком — то смысле это сейчас и происходило — старый мир возрождался, с болью и кровью. Противостояние западных держав, колониализм, схватки на периметре цивилизованного мира с варварской ордой. Видимо, генерал долго скрывал и свое великолепное знание русского и свои планы — а возможно, они принадлежат и не ему одному.
— Вашу… правоту?
— Не юродствуйте. Я понимаю, что некоторые мои действия выглядят не совсем… этичными… но ведь правильно говорят: нельзя изжарить яичницу, не разбив яиц. Я хочу попросить вас сыграть роль адвоката дьявола. Укажите мне, где я неправ.
