Владимир Блохин в начале 1950-х работал в секретном отделе МВД УССР. По его словам, режим был такой, что трудились с 9 утра до 2 часов ночи. Около десяти вечера в его кабинете раздался телефонный звонок. «Владимир Иванович? – спросил женский голос. – Я – врач. Ваша жена только что родила сына!» Екатерина Адаменко вспоминала, что родила Олега быстро. Роды принимала бывшая спортсменка. Сын родился богатырем.
Так 5 ноября 1952 года появился на свет великий украинский футболист Олег Блохин.
Раннее детство Олега Владимировича прошло на улице Шота Руставели, в районе Республиканского стадиона, на футбольное поле которого он выходил потом много лет. Стадион окружали крутые горки, склоны которых густо покрывали сады и заросли. Летом маленький Олег носился в этих зарослях, а зимой слетал с самых крутых склонов на лыжах. Говорили, что по этому признаку Екатерину Захаровну даже узнавали на улице – это, дескать, мать того малого в кожушке, который с таких горок съезжает, где даже взрослые боятся.
У Блохиных тогда жила немецкая овчарка по кличке Джек, с которой Олег часто гулял. Он вспоминает, как зимой родители запрягали Джека в санки, которые мчали мальчика по первому пушистому снегу.
Олег Владимирович вспоминал, что в семье не принято было говорить об одежде, о вещах. Ни Олег, ни его старший брат Николай (сын Екатерины Захаровны от первого брака) никогда не злоупотребляли столь обычными для многих детей словами «хочу» или «купи». Родители покупали им только самое необходимое, излишеств в игрушках и вещах они не знали.
Лишь однажды Олег нарушил это правило. Когда он учился в 9-м классе, Екатерина Захаровна хотела купить сыну зимнее пальто. Но как раз тогда в моду входили нейлоновые куртки, и это была мечта Олега. Ему очень хотелось выглядеть взрослым, современным парнем. Мать поняла это и подарила сыну такую куртку. Олег был от счастья на седьмом небе.
Вообще Николай и Олег Блохины, несмотря на 13-летнюю разницу в возрасте, очень дружны с самого детства. По воспоминаниям Олега, в детстве у него не было друга ближе и вернее, чем старший брат, который всегда казался ему самым сильным и ловким. Николай следил за младшим братом, терпел все его шалости и проказы, охотно играл с ним во дворе в футбол, катался на лыжах и на санках, ходил с ним в зоопарк, на стадион.
Самым радостным и большим праздником в доме Блохиных был день рождения Екатерины Захаровны. По неписаному закону Олегу и Николаю разрешалась приятнейшая из приятных работ: они доставали из-за стекла серванта кубки, завоеванные мамой за долгие годы ее спортивной карьеры, – с тонкой палехской росписью, с серебряной вязью, литые и на тонких ножках, любовно украшенные накладными медалями на спортивные сюжеты. Дети выставляли эти реликвии на стол и стулья и, вооружившись коробочкой зубного порошка и набором фланелевых тряпочек, принимались за работу. Потом кубки осторожно водворялись на место.
Ко дню рождения готовили специальную концертную программу. Гвоздем ее были частушки, посвященные Екатерине Захаровне и сложенные Олегом вдвоем с братом, и акробатическая феерия – она разыгрывалась на одеяле, специально расстеленном на полу. Единственное, что омрачало праздник, так это отсутствие собственного музыкального сопровождения.
Родители долго не оставляли надежды увлечь Олега игрой на баяне или аккордеоне. Он даже учился в музыкальной школе по классу виолончели. Но сама мысль, что нужно часами сидеть дома и пиликать, угнетала мальчика и заставляла с редким упрямством сопротивляться родительским планам.
С детства братьям прививали любовь к спорту. Екатерине Захаровне, конечно, очень хотелось, чтобы сыновья стали легкоатлетами. Но ожиданиям матери сбыться было не суждено.
Николай, вероятно, унаследовал от матери ее способности. В студенческие годы во время учебы на химическом факультете Киевского государственного университета он выполнил первый разряд по легкой атлетике. Лучшие результаты Николая Блохина по тем временам были вполне приличными: стометровку он пробегал за 11,1 секунды, прыгал в длину на 6,5 метров. Впрочем, он никогда не придавал особого значения своим спортивным успехам. Говорил, что занимается спортом в свое удовольствие. Да и Екатерина Захаровна не особенно настаивала на регулярных тренировках Николая. Сама она объясняла это так: «Мы ведь с Колей пережили войну. Он всегда был худеньким. Даже когда повзрослел и окреп, мне все равно казалось, что физически он слабоват. В его юношеские и студенческие годы с питанием было не ахти как. Помню, когда ехала с соревнований из Москвы, обязательно набивала сумки продуктами…» В итоге, выбирая между химией и спортом, Николай Блохин выбрал химию.
Перед Олегом, правда, такой выбор никогда не стоял. С ранних лет стало ясно, что его жизненное призвание – спорт.
В одном из семейных альбомов Блохиных есть две фотографии, где Олегу чуть больше четырех лет. На одной из них его левая нога победно поставлена на футбольный мяч, кажущийся чуть ли не больше самого мальчика. Играть с мячом маленький Олег вообще любил – первый раз ударил по нему, когда ему еще не исполнилось трех лет. На втором снимке щупленький Олег отталкивается от стартовых колодок, а старт ему на беговой дорожке дает мама. Как говорил сам Олег Блохин, эти снимки свидетельствуют, что с самого раннего детства в нем боролись легкоатлет и футболист.
Родители считали – у сына должна быть скорость, ведь мать все-таки спринтерша. И быстроту в нем надо было развивать, чтобы она не угасла. По воспоминаниям Владимира Блохина, сына он не баловал – как раз где-то лет с четырех начал будить его в 6–7 часов утра. Олег делал зарядку, потом бегал кросс вокруг спортплощадки, которая была рядом с домом. Пробегал за раз до 10 километров, а отец стоял рядом с секундомером в руках. После кроссов – гимнастика. День за днем результаты мальчика улучшались.
Олег Владимирович вспоминает, что в первый раз он воспринял спорт как нечто праздничное и прекрасное (как день рождения или Новый год) в шесть лет. В тот день Екатерина Захаровна повела его из детского сада не домой, а в спортивный зал Киевского инженерно-строительного института. Мальчик был поражен множеством интереснейших предметов: на стены можно было взбираться, как по лестнице; на свисавшем с потолка толстом канате – оттолкнуться от стены и, подобно маятнику кухонных ходиков, качаться из стороны в сторону; можно было, разбежавшись, кувырком перелететь через голову на толстом мате. К тому же зал заполняли молодые люди, студенты Екатерины Захаровны, в лице которых Олег неожиданно встретил доброжелателей, готовых поддержать его самое отчаянное начинание. В их обществе мальчик почувствовал свободу, что, по словам Олега Владимировича, подталкивало его сделать что-то такое, что вознесло бы его в глазах этих людей на недосягаемую высоту.
Дома выходки Олега решительно пресекались родителями. Теперь же выдался очень благоприятный момент – мама занималась с группой девушек в противоположном конце зала, а канат находился рядом. Если раскачаться посильнее, можно было птицей пролететь в воздухе и приземлиться на мат. Олег тогда пожалел только об одном – об отсутствии хорошего большого зонтика. Но последний зонтик был сломан два дня назад во время прыжка с крыши сарая на задворках дома, за что Олег был в очередной раз крепко наказан родителями.
Убедившись, что никто и ничто не мешает ему выполнить задуманное, мальчик незаметно подкрался к канату. Осмотрелся, делая вид, что разглядывает гимнастическую стенку, на которую мама взбираться разрешила. Никто за ним не следил, не спешил прервать приготовления. Подтянуть конец каната и быстро вскарабкаться по стенке почти под самый потолок было секундным делом. Олег взглянул на траекторию предстоящего полета, так сказать, со стартовой высоты. Сердце обмерло – мат лежал так далеко и выглядел таким крошечным. А попадет ли он на него вообще? Мальчик понимал, что разумнее было бы слезть вниз, тем более что он никого о своих намерениях не оповещал. Но разве в шестилетнем возрасте человек обращает внимание на сомнения и неуверенность?
