Получилось так, что Советы, цинично используя Северную Корею, смогли вовлечь США в войну в далекой стране, о которой американцы мало что знали. Россия, прикрываясь завесой этой войны, смогла сосредоточить свои войска, организовать крупные военные учения Варшавского Договора, создать новые виды оружия и дать их корейцам для испытания на поле боя. Причем все это было осуществлено под видом реакции на усиление международной напряженности, а не в порядке подготовки нападения на Западную Германию.
Хотя это может показаться чрезмерным упрощением, заявление о том, что операция «Раскол» косвенным образом вызвала корейскую войну, не является полностью неоправданным. Именно операция «Раскол» высекла искру – дала пишу для сталинской паранойи. Он нуждался в этой войне, потому что после ужасных политических последствий инсценированных процессов ему надо было дать какую-нибудь победу международному коммунизму. Ему надо было показать не только Западу, но и всем в своем собственном лагере, что он – а не американцы – олицетворяет собой будущее.
Хотя корейская война проходила в Азии, в действительности это был европейский конфликт. Корейские и китайские солдаты дрались в защиту европейских интересов. Конечно, солдаты войск ООН также гибли, но это носило преимущественно характер несчастных случаев. Отношения между Востоком и Западом стали такими тесными, что для того, чтобы разрядить невыносимое напряжение, обязательно должна была произойти война. Корея была для этого удобным местом. Ее преимуществом было то, что она находилась достаточно далеко от Европы и Америки, а это давало гарантию, что белых граждан фактически не будут убивать; ее удаленность обеспечивала и то, что никакое поражение одной из сторон не вызовет использования атомных бомб в западном полушарии для поддержания национального достоинства. Обе стороны подогревали амбиции своих союзников в Корее, русские к тому же убедили северян начать внезапное наступление. Сталин был не из тех, кто хорошо думает о своих товарищах. Если такие товарищи, как Райк, оказались предателями, то это не потому, что ими двигала какая-то идея, а в силу оппортунизма. Сталин чувствовал, что он должен показать, что является хозяином. И он выбрал маленькую слаборазвитую страну в Азии, чтобы поупражнять свои мускулы.
Если операция «Раскол» повлияла на возникновение войны, то и война оказала решающее влияние на судьбу операции. Нападение Северной Кореи 25 июня 1950 года застало правительство США врасплох. Хотя ЦРУ на протяжении некоторого времени докладывало о приведении северокорейских войск в состояние боевой готовности, оно не смогло предупредить об угрозе вторжения через 38-ю параллель. В широком плане та критика, которой немедленно подверглось ЦРУ, была несправедливой, поскольку оно в данном случае натолкнулось на генерала Дугласа Макартура, «подавлявшего» всякого, кто приносил плохие вести.
Но пока генерал Макартур занимал свой высокий пост, было немыслимо, чтобы он стал козлом отпущения. В результате способный и честный руководитель ЦРУ адмирал Хилленкётер был вынужден уйти в отставку, а вместо него был назначен генерал Беделл Смит. Став в октябре 1950 года директором ЦРУ, Смит первым делом поднял доклад об обстановке в Корее, составленный в 1949 году Даллесом и Джексоном и тогда же положенный под сукно президентом Трумэном. Затем он вызвал в Вашингтон обоих главных авторов доклада – Даллеса и Джексона и предложил им представить свои рекомендации. Это был один из самых важных моментов в карьере Даллеса: наконец у него в поле зрения оказалось его будущее наследство. Смит мудро перепоручил все вопросы разведки Даллесу, а сам сосредоточился на крайне необходимой внутренней реорганизации и, что было самым главным, на установлении новых взаимоотношений с Белым домом и Пентагоном, с тем чтобы они прислушивались к тому, что говорит ЦРУ. Даллес и Джексон, глубоко уважавшие Смита, предоставили ему возможность заняться этой важной проблемой, а сами окунулись в практическую работу. Даллес быстро обнаружил, что специалисты ЦРУ серьезно озабочены военной угрозой, но ни президент, ни конгресс до сих пор не хотели прислушаться к их предупреждениям. Руководство штаба НАТО в Европе просто не верило, что ЦРУ вообще способно добыть сколько-нибудь ценную разведывательную информацию. В самом деле, любые разговоры о коммунистической агрессии слишком уж смахивали на типично американские басни на тему «красные под кроватью», чтобы их принимать всерьез. Американское военное командование во главе с председателем Объединенного комитета начальников штабов генералом Омаром Брэдли рассматривало доклад ЦРУ о том, что, по мнению русских, американцы не станут воевать за целостность Европы, не как ценный разведывательный документ, а как прямое оскорбление достоинства американского народа.
Новое руководство ЦРУ немедленно разглядело, что, хотя война в Корее занимает главное место на газетных страницах, основные проблемы по-прежнему связаны с Европой. Оно поняло: Корея является прикрытием для сталинских планов в Европе. Даллес, лишь только он переступил порог ЦРУ, сразу же поднял все дела по операции «Раскол». Крайне сложное международное положение требовало срочного решения, и операция «Раскол», которая после гибели Костова в конце 1949 года отошла на второй план, стала единственным имевшимся в наличии средством, которое ЦРУ могло с выгодой использовать.
Не считая, что операция «Раскол» угрожает рикошетировать по самим американцам, не беспокоясь о том, что до сих пор имеется мало признаков назревания предсказанной им народной революции в восточноевропейских странах, Даллес почти ясно видел, что Сталина можно вынудить отсрочить свои планы вторжения, если убедить его в том, что он не может положиться на своих союзников.
Между тем моральное состояние населения Восточной Европы крайне ухудшилось. Производство продукции уменьшалось. Люди выполняли свои повседневные обязанности в состоянии молчаливого недовольства. Ни одно правительство не пользовалось популярностью. Ни один партийный деятель или министр не мог рассчитывать на народную поддержку. С каждым днем перед Сталиным вставало все больше проблем в деле сохранения единого фронта против «империалистов». И Даллес считал своим долгом способствовать увеличению этих трудностей. Более того, Даллес не сомневался, что однажды произойдет взрыв. Руководимые ЦРУ вашингтонские лоббисты уже готовили почву для того, что впоследствии стало известно как поправка Керстена (поправка к закону о вооруженных силах 1952 г.). На территории Германии должны быть созданы, обучены и размещены специальные части, полностью укомплектованные лицами восточноевропейского происхождения: эти части должны были прийти на помощь повстанческим движениям за «железным занавесом», профессионально оказать поддержку восставшим и помочь восстановить демократию после контрреволюции. В ее скором наступлении Даллес был уверен.
То были жаркие дни. Даже несмотря на то, что атомная война все еще представлялась как реальная возможность, несмотря на то, что вторжение русских в Западную Европу казалось вероятным, такие американцы, как Даллес, по-видимому, прониклись новым чувством уверенности: насколько они могли предвидеть, коммунизм будет отвергнут повсюду, где имеется свободный выбор. Там же, где он существует, он может господствовать лишь при помощи тайной полиции.
Но предстояло сделать еще большее. Россия все еще была способна развязать мировую войну, Сталин все еще был способен навлечь на Европу ядерное опустошение. Борьбу с противником следует вести с еще большей энергией. Поэтому план операции «Раскол» следует теперь пересмотреть и продумать все до мелочей: цели должны быть выбраны более тщательно, задача должна быть определена более четко.
Из всех стран Восточной Европы только Чехословакии удалось избежать сталинской ярости в ее полном объеме. А между тем там уже назревало возмущение. Привыкшее к демократии западного типа, чешское население чувствовало себя неуютно в строгих рамках, установленных коммунистическими хозяевами. Если повернуть внимание Сталина в сторону Чехословакии, то у него не будет времени или охоты заниматься авантюрами в других местах. Стоит вывести чехов на улицы для выступления против коммунистических правителей, как за ними последует вся остальная Восточная Европа.
