Приятно конечно, и я бы с удовольствием прогулялся с девушкой по городу до дома, но я же ее даже не вижу. И вообще, у меня виски начало ломить!

– Уберите свет! – не выдержав, крикнул я.

Глаза уже перестали что-либо видеть, вместо двора я видел переливающееся четырьмя, уже ставшими мне ненавистными, цветами радуги зарево.

– Эй! Да у него сенситивный шок! – вскричала девушка.

Ко мне тут же подбежали еще какие-то люди.

– Заберите его отсюда и проводите в башню, – распорядился спокойный мужской голос.

Меня подхватили под руки и куда-то потащили. Когда сознание уже почти покинуло меня, я не к месту подумал о том, что какой-то подлец выхватил из моих рук «музыкалу», прервав тем самым веселую мелодию.

И в тот же момент сознание отказалось меня покидать. Оно осталось со мной с болью в глазах, пробивающей до самого мозга. Но даже эта боль была не сравнима с тем, что было до этого.

Я пошатнулся от неожиданности и выдал такой вздох облегчения, что ведущие меня под руки люди остановились и испуганно уставились на меня, по всей вероятности решив, что я уже испустил дух.

Два силуэта расплывались у меня в глазах синими пятнами, и я понял, что это, по всей видимости, старшие ученики.

– Все в порядке, мне уже лучше, – выдавил я.

– Что с тобой случилось? – спросил взволнованный женский голос, и я наконец-то смог сквозь красную пелену увидеть красивое лицо девушки, встреченной мною на площади.

Я судорожно вздохнул и часто заморгал, пытаясь хоть как-то прогнать с глаз красную пелену и приобретая взамен троекратно усиленную головную боль.

– Да вот… стою смотрю на этот ваш непонятный цветастый комок… Кстати, вы вообще думаете, что делаете? Я же чуть не ослеп! Вы ведь говорили, что первое испытание не опасно, а тут такое… – я задохнулся от переполнившего меня возмущения.

Что удивительно, я совершенно не понимал, что за чушь несу, и уж тем более не мог себя никак заткнуть до того момента, пока у меня не иссяк воздух в легких.

Девушка подозрительно посмотрела на меня и произнесла на удивление спокойным и тихим голосом.

– Ты ведь шутишь?

Я прервал свою совершенно глупую тираду и удивленно уставился на нее.

Она пристально смотрела в мои красные и слезящиеся глаза до тех пор, пока я опять не пошатнулся и не оперся на стоящего очень кстати рядом парня.

– Э, да ты совсем плохой, – она повернулась к парню, терпеливо держащему меня под руку. – Отведи его в кабинет Мастера Ромиуса, он разберется с этим «чудом» сразу после того, как закончит здесь.

У меня такое чувство, что она хотела сказать какое-то другое слово. С чего бы это?

Она повернулась и быстро пошла в направлении, противоположном тому, в котором меня потащил парень.

Я проводил все еще мутным взглядом девушку, и перевел взгляд на ведущего меня под руку парня. Такие же, как у меня темные волосы, только начинающая расти бородка и смешливые глаза. В общем, самый обычный парень, не считая того, что он принадлежит к лучшим ученикам Академии, о чем говорит темно-синий оттенок ливреи (это я на тот случай говорю, если вы этого еще не знаете).

– Да ладно, – сказал я, отстранившись, – сам дойду, ты только дорогу показывай. Как тебя зовут-то, а то как-то неудобно…

Парень улыбнулся.

– Ник.

– А меня Зак, – сказал я. – Очень приятно.

Больше ничего я сказать не успел, потому что мы подошли к входу в башню. Огромные двери казались такими же незыблемыми, как и сама башня. Однако, как только до них дотронулся мой провожатый, они на удивление тихо и мягко отворились, открыв моим глазам длиннейший коридор.

Ник зашел и поманил меня за собой. Я немного задержался, неожиданно осознав, что впервые в жизни вхожу в Академию Ремесла. Считалось большой честью попасть в нее, не являясь учеником или Ремесленником. Разве что наш правитель да специалисты из других стран могли войти в эту башню, да и то по специальному приглашению.

Я ступил на красный ковер и почувствовал, что ворота за мной так же тихо закрылись. Если бы не легкое дуновение ветра в спину, я бы вообще этого не заметил.

Мы пошли по красному ковру вперед по коридору.

Каменные стены коридора угнетали. Мы проходили мимо множества однотипных дверей, и я быстро заскучал от монотонности окружающей нас обстановки. И чего такого особенного в этой башне спрашивается? Подумаешь, высокая…

Мой провожатый, по всей видимости, не желал общаться, да и у меня все еще жутко болела голова. Осталось только смотреть по сторонам. Над нами светили самые обычные лампы, работающие на «магах», но я присмотрелся внимательнее и скоро заметил, что лампы не совсем простые. Они светили таким образом, что мы совершенно не оставляли теней. То же самое касалось и прочих предметов: изредка встречающихся ваз и красивых золотых доспехов. И это при том, что ламп было в среднем одна на десять метров! Одна такая лампа, как бы обволакивала светом весьма приличную площадь.

Мы подошли к одной из дверей, с виду ничем не отличающейся от прочих, и она опять-таки моментально открылась от одного прикосновения Ника.

Когда я прошел вслед за ним в дверь, моему взору открылся приличных размеров зал, на полу которого на равном расстоянии друг от друга стояли круглые платформы высотой в пару десятков сантиметров. Все они были покрыты золотом, как и большинство вещей, созданных Ремесленниками. Это были знаменитые «телепорты»!

«Телепортами» пользовались только в стенах Академии, и узнал я их только по рассказам, неизвестно как просочившимся за стены Академии. Кто-то из Великих Домов, помнится, жаловался, что можно было бы оснастить этими «телепортами» весь город, но Академия ревностно охраняла свои секреты и не собиралась ими делиться ни с кем.

– Это мне… туда? – спросил я, с некоторым страхом глядя на круглую платформу, которая засветилась, едва к ней подошел мой проводник.

Моя опаска легко понятна, если знать принцип действия «телепортов». Я его, понятно дело, не знал, но слышал кое-какие догадки, которые они мне совершенно не понравились. Чего стоит одна теория, по которой «телепорт» разбирает человека на мелкие кусочки, а потом собирает его в другом месте. Мне совершенно не улыбалось быть разобранным на мелкие кусочки. А вдруг потом что-нибудь не так соберется?

Ник понимающе улыбнулся.

– Небось вспомнил одну из теорий, распространенных в городе?

Я согласно кивнул.

– Можешь расслабиться, все они довольно далеки от правды. Более того, скажу по секрету, большинство из них Академия распространяет сама, – он предупреждающе поднял руку. – Не спрашивай, просто у Академии своя, очень сложная политика. Я могу дать тебе слово, что ничего страшного в «телепортации» нет. Тебя не расщепит на атомы, и не будет никаких твоих копий.

Хотя я понятия не имел, что такое «атомы», да и о «расщеплении» имел лишь смутные догадки, я ему все же поверил. Как тут не поверишь, ведь Ремесленники никогда не лгут… во всяком случае так многие считают.

– Что мне делать? – как можно бодрее спросил я.

– Просто встань на этот святящийся круг, а когда попадешь в другое помещение, тут же сойди с него.

Я послушно встал на «телепорт» и, естественно, моргнул, слегка ослепленный светом, идущим от платформы. Едва моргнув, я с удивлением понял, что уже «телепортировался». Я оказался в обычном с виду кабинете, в строгом стиле со стеллажами книг вдоль стен, большим столом и парой кресел посередине. Единственным источником света было окно, в которое бросало лучи солнце.

Я так засмотрелся, что чуть не забыл сойти с «телепорта».

Едва я отошел, во вспышке света появился Ник.

– Предупреждаю сразу, ничего не трогай. А то превратишься в лягушку… случайно. Садись сюда, – он указал на здоровенное кресло, стоящее напротив стола. – И жди, когда придет Ремесленник Ромиус. А мне нужно присутствовать на принятии, оно еще далеко не закончилось.

Договорив, он так же быстро шагнул на телепорт и тут же пропал в легкой вспышке света.