– Ты, как зайчик солнечный, вроде и видно, а не поймать… потому и догонять не буду. Лучше посижу и посмотрю игру природы.

Василиса медленно стала приближаться, наивно полагая, что Елисей игру не принимает.

– Ты не лукавишь?.. потерял надежду на удачу?..

Не ответил Елисей, просто смотрел.

– Ты ведь знаешь, что я для тебя реальна, а говоришь, не знаешь… ты хитришь?.. ведь да?..

Возмутился Елисей:

– Знаю!.. но этого не может быть. Я не верю, и ты исчезнешь, растворишься в озере своём.

Василиса подошла вплотную, и запах женщины он ощутил вдруг явно, даже не женщины, запах бутона дивного цветка, готового раскрыться, расцвести.

– Дай потрогаю тебя…

Не понимала Василиса Елисея, ведь трогал и уже не раз, а всё не верит. Какой он интересный, не верит сам себе… Она, конечно, не догадывалась о коварстве Елисея, протянула руку. Он взял, привлёк её к себе мгновенно, упала Василиса прямо на него, встретились глазами, тугие груди, которые соприкоснулись с его телом, желанье возбуждали. В глазах испуг увидел Елисей, понял, что она не ведает обмана.

– Ты удивительна, хоть и мираж!..

– Ты обманул меня?.. – глаза слезами стали наполняться, – хочешь убить?

– Нет, не хочу, но и не хочу, чтобы кто-нибудь другой сорвал цветок прекрасный.

Ты ведь хочешь сама меня любить, ласкать и нежить?..

– Я боюсь… и не умею.

Понял Елисей, это хочет не она, а тот бутон готов раскрыться, расцвести цветком прекрасным, это же сама природа в ней стремится к проявленью, чтобы принять луч солнца самого.

– Я обосновал нашу встречу, теперь ты сможешь покинуть этот мир, уйти домой, я тебя держать не буду.

– Правда?.. – обрадовалась Василиса.

– Правда!.. как только меня отпустишь… а то прижала – глубоко вздохнул, – дыхание перехватило, – улыбнулся Елисей.

Василиса опять не понимала, она думала, что он держит её.

– Сверху лежит и меня же обвиняет…

Растерялась Василиса вновь, чуть покраснела, подняться попыталась, он не держал её, но тело всё дрожало мелкой дрожью, сил не было совсем, она опять упала на него, в глазах слёзы появились от бессилья.

– Ты хитрый!.. ты знал, что так будет!.. Я не могу-у, нет сил… ты помоги мене?..

– Нет, не помогу, ведь ты сама не хочешь подниматься? Эх!.. сейчас бы в озере студёном искупаться, охладить пыл Василисы… – издевался Елисей.

Покраснела Василиса ещё больше, но ничего поделать не могла, уронила голову ему на грудь и замерла, беззвучно плача, как показалось Елисею. Он не тревожил, не шевелился даже, каждой клеточкой впитывая её нежность души, что блаженством растворяет в неге.

– Какой-то день сегодня необычный!.. удивительный, прекрасный!.. пусть будет, даже, если это только сон… – тихо произнёс ей прямо в ухо.

Василиса не ответила ему, душа её к нему стремилась, душа жаждала безумства.

Она даже упрекала Елисея, что он такой!.. такой!.. хороший!.. и такой несмелый. Вдруг произнесла:

– Солнце не спрашивает разрешенья у природы, оно просто приходит и раскрывает… – даже замерла, дышать перестала от откровенности такой.

– Наверное, потому, что она его супруга!.. Но и так пока я не хочу. Хочу насытиться тем, что сейчас имеешь. Солнце не спрашивает, а раскрывает, но приходит вновь и вновь, чтоб насладиться чистотой, умыться в утренней росе, сверкнуть в ней всеми красками природы. Давай просто полежим пока на брачном ложе, что приготовила природа нам.

– Тогда слушай тишину, меня услышишь, раскроешь всю от края и до края – прошептала Василиса, устраиваясь рядом, – а ты хитрый!.. проникаешь всюду и нет сил никаких сдерживать твоё нахальство.

Они лежали рядом, прижавшись плотно, и слушали ту тишину, что доначальна. Эта тишина их наполняла, готовая взорваться и разбросать по всей вселенной тысячами звёзд, форм жизни, образов творений.

– Неужели это мы всё сотворили, Василиса?..

Она смотрела широко открытыми глазами, чувствовала, как какая-то пустота всё тело наполняет, будто она становится большая, как сама природа или ещё больше. Стало тесно в платье… села, сняла его, положила рядом, наклонилась к Елисею:

– Не появится творенье, если дева женщиной не станет.

– Знаю я, но бутон должен созреть, чтобы раскрыться и не завянуть на корню.

Сама же говорила, что убить себя придётся… или не придётся?.. а принципы морали?..

– Пусть умру, сейчас жажду безумства.

Понял Елисей, бутон жаждет проявленья в виде цветка, он наполнен и готов, но нельзя сломать…

– Не умрёшь!.. – встал Елисей, её поднял, – свершим мы ритуал венчанья!..

– Как?..

– Колени преклоним перед матушкой природой и благословения попросим.

– И как узнаем, что она благословила?

– Узнаем, почувствуем, поймём.

Всё это Елисей делал не для себя, а для неё, не понимая, что творит, понимал лишь то, что нельзя иначе. Нельзя чистоту убить необдуманным поступком ради одного мгновенья счастья для себя. Василиса опускалась на колено, но Елисей опять остановил:

– Нет, Василиса. Как я могу гарантировать тебе всё то, что должен дать, просто обязан, ты другая и этот мир не твой.

Но Василиса не хотела слушать:

– В каждой буду, которую полюбишь и столько, сколько любить будешь.

Понял Елисей, колено преклонил, она присела рядом, смиренно очи опустили и!.. замерла природа вся, чтоб через мгновение опять взорваться тысячами голосов в симфонии встречи двух начал великих. И поняли они, что их благословили.

– А что даёт благословенье?.. – тихо спросила Василиса.

Рассмеялся Елисей:

– Ты меня спрашиваешь, будто я знаю. Отныне мы с тобою муж и жена в пространстве нашем, – показал рукою всю округу, – вот и узнаем, кто нам помешает?..

– Теперь и я хозяйка здесь?.. – развеселилась Василиса.

– Единственная и неповторимая – ответил Елисей.

– Тогда разденусь я совсем, и мне не стыдно будет, ведь я хочу тебя любить, ласкать и нежить!..

– Г-м-м!.. вроде всё как бы наоборот должно быть?.. – усомнился Елисей.

– Нет!.. у нас будет по-другому.

– Ты же не умеешь?..

– Буду учиться, ведь когда я на тебе лежала, я чувствовала и не могла подняться.

– И что же чувствовала ты?

– Молчи, лежи, не двигайся, я посмотреть хочу, что чувствовала я…

– Будто не знаешь?

– Знаю, сейчас всё по-другому.

Душа в сплошных противоречьях у Василисы пребывала. Природа настаивала, но детство, не ушедшее совсем, и юность лицо лёгким румянцем окрашивало от смущенья. Она раздевала Елисея, целуя и лаская те места, что обнажались…

– Я раньше видела не раз, как раздеваются мужчины… почему сейчас иначе всё?..

Елисей не отвечал, молча смотрел и наслаждался прикосновеньем её пальцев. Он тоже обратил внимание, что всё сейчас иначе, может потому, что всё сейчас во сне, как будто?.. Он видел, как груди Василисы наливались, становились упругими и будто изливали свет или какой-то эликсир, что обволакивал сознанье негой. Стоило лишь прикоснуться к ним рукой, как по телу блаженство проходило лёгкими волнами электрических разрядов.

Она его уже раздела, сама была раздета, навалилась всем телом на него.

– Ты хочешь задавить меня?

– Хочу, но я боюсь… ты же дал мне повод раскрыться до предела, а сам молчишь…

– Вспомни, как раскрывается природа навстречу Гелиосу.

Василиса напряглась, пытаясь вспомнить состояние женщины-природы, которая встречает солнце, всё порождая и наполняя его силой.

– Нет, это состояние не то, сейчас всё совсем иначе, сейчас оно первично.

– Откуда знаешь ты?.. ведь не человек?..

– Только для тебя, но не сейчас и не в этом пространстве. Сейчас ведь я к тебе пришла.

– Ты только эльф, как и я для тебя. Наше пространство – единственное место, где мы равны. И, вообще, молчи теперь, если хочешь понять, как в мире людей всё происходит.

Он опрокинул Василису, положил на спину, прильнул губами нежно к соску её груди, так нежно, что волны блаженства побежали всюду, наполняя радостью и счастьем. Водил рукой вокруг соска, опуская ниже иногда, смотрел в глаза, не отрываясь. Она ждала глазами. В них таинственность, маленький испуг и ожидание раскрытья тайны. Тайны чего?.. Тайны единения или?.. всё зависит только от того, с кем, когда и!.. Вот почему он благословения просил!.. он исключил насилие совсем, одну таинственность оставил. Стыд смущением сменился, страх – ожиданием, сомнения – желанием раскрыться для него, даже если и через боль, отдаться без остатка.