– Сутки, – сказал Мазур и поманил официанта. – Счет, пожалуйста.

Ван Гут с понимающей улыбкой кивнул, не стал навязываться, чтобы заплатить самому. Мазур кивнул ему и неторопливо вышел из ресторана. Моментально подметил среди припаркованных машин начищенный черный «ДС» с флажком на крыле и дипломатическими номерами – флажок дипломатическому паспорту Ван Гута соответствует. Ну да, он принял меры, чтобы не стать жертвой похищения – Мтанга и в самом деле провернет такой фокус, не особенно и колеблясь, так что со стороны Ван Гута, будем справедливы, это в самом деле не трусость, а разумная предосторожность много знающего человека, понимающего, что под пытками можно и развязать язык…

Вернувшись к себе, он первым делом осведомился у «коридорного» (очередного агента Мтанги), где сейчас майор Петров (сиречь Лаврик). Узнав, что господин майор отправился в город по каким-то своим делам, нисколько не огорчился – времени хватало. В прихожей лакей-агент, принимая от него шляпу, сообщил:

– Мон колонель, в гостиной вас уже минут двадцать дожидается полковник Турдье. По-моему, очень нервничает, приказал подать джина и твердит, что обязан непременно вас дождаться…

– Требует – примем… – пробормотал Мазур под нос по-русски реплику из знаменитой комедии и прямиком направился в гостиную.

Бутылка джина оказалась пуста на три четверти, ледяные кубики в вазочке, вроде бы совершенно нетронутые, полурастаяли, а Леон и в самом деле сидел, как на иголках.

– Наконец-то, – проворчал он, наполняя свой стакан. – Я уже извелся…

– Что случилось? – спросил Мазур спокойно.

– Меня вербовали, – далеко не так спокойно ответил Леон. – Буквально только что.

Вот совпадение, подумал Мазур. Судя по времени, это разные люди…

– Кратенько и сжато, – сказал Мазур. – Где, кто, о чем шла речь?

– В кафе «Антреколь». Я его не знаю, а вот он обо мне немало наслышан… Описание внешности хотите?

– Потом, – чуть подумав, сказал Мазур. – Кого он представляет?

– Вот этого он не пожелал нужным сообщить, – фыркнул Леон. – Но чек, который он был готов вручить в виде аванса, выписан на здешнее отделение солидного банка, так что он прав: я в два счета мог бы проверить, существуют ли эти деньги в реальности…

– Ну и как, завербовались? – с интересом спросил Мазур.

– Взял сутки на размышление, – сказал Леон.

Мысли у нас идут параллельным курсом, подумал Мазур. И спросил:

– Коли уж вы во всем признались, не собираетесь перевербовываться, я так понимаю?

– Вы удивительно догадливы, – ухмыльнулся бельгиец.

– А почему?

– Профессиональные заморочки, – ответил Леон сразу же. – Во-первых, наша братия предпочитает не перекупаться. Дело не в моральных качествах, а в деловой репутации: наниматели не любят связываться с людьми, о которых ползают слухи, что они всегда готовы перепродаться. Во-вторых, чутье… Могут честно расплатиться, а вскоре выстрелить в спину или организовать «несчастный случай».

– Почему вы так уверены?

– Потому что им нужно одно, – сказал Леон. – Система охраны Лунного дворца и его точный план с указаниями, кому и какие покои принадлежат. Похоже, ни того, ни другого у них нет. Вы понимаете, зачем требуют именно такие сведения?

Мазур налил себе лекарства колонизаторов и сделал добрый глоток. Не просто система охраны, а еще и расположение комнат, и кому какая принадлежит… Сто против одного: речь идет уже не о покушении – о налете. Где мишенью станет в первую очередь Натали. Дворец набит охраной и солдатами, и поблизости Лавута расквартировал роту своих головорезов, но дело тут не в количестве, а в качестве. Небольшая группа крепких профессионалов, располагая планом здания и незнакомая с системой охраны, имеет огромные шансы проникнуть внутрь, оставшись незамеченными и, не вступая в бой, – и добраться до мишени. Мазур со своими ребятами смог бы – а ведь они не единственные в мире крепкие профессионалы, под другими широтами найдутся иные, которые, в общем, не уступят в выучке и хватке…

Значит, вот так. Противник заторопился. Пошел в атаку по всем направлениям: если Мазур откажется или все же продастся, но не сможет убедить Натали, те, что приходили к Леону, пошлют убийц в Лунный дворец. Поскольку возможностей устроить покушение снаружи у них практически не осталось: Натали придется появиться на публике один-единственный раз, в лицее святой Женевьевы, где покушение устроить гораздо труднее, чем в других местах. А потом до самой коронации может преспокойно отсиживаться в Лунном дворце. Ну, а потом убирать ее будет попросту бессмысленно: договор с французами она намерена подписать в первый же день царствования, и правильно: уже не будет иметь никакого значения, жива королева или мертва, лакомый кусочек придется выдирать из глотки у французов, а это нелегкое предприятие…

– Сутки… – протянул Мазур. – А потом?

– Потом я должен позвонить и сообщить о своем решении. Вот… Мазур глянул на визитную карточку – другой номер, другое имя… Леон угрюмо добавил:

– Он предупредил, что искать и ловить его бесполезно: на всякий случай он после нашего разговора уберется из страны.

Еще один немало знающий, кому никак нельзя попадать в плен? – подумал Мазур. Похоже. Они спешат, в наступление пошли фигуры.

– Они только деньги предлагали, или использовали что-то еще?

– Если бы только деньги… – сказал Леон, сидевший с самым угрюмым видом. – Он знает обо мне далеко не все, но вполне достаточно, чтобы обнародованием кое-каких прошлых дел крайне осложнить жизнь. Настолько, что придется уносить ноги из Африки. А то и получить пулю в спину – на что он недвусмысленно намекал. То же касается и моих людей – у него и на них немало припасено. Если, как он сказал, я им этого не сообщу, они найдут способ сделать это сами. Короче говоря, после того, как я передам им нужные сведения, мне следует со своим отрядом в темпе убираться из страны, чем быстрее, тем лучше…

Точно, налет, подумал Мазур. Леон и его пятнадцать рыл – не плохой боевой кулак, превосходящий во многом здешних, пусть и неплохо вышколенных, но не имеющих практического опыта. Стоят той самой роты военной полиции…

– И как же вы намерены поступить? – спросил Мазур небрежно.

– Собрать ребят, не дожидаясь истечения суток, все им растолковать и сдергивать из страны всей компанией, – сказал Леон решительно. – Единственно возможный вариант, два других пахнут скверно: и перепродашься – могут пристукнуть или слить кое-какие материалы в прессу, и не перепродашься – то же самое… Так что лучше сматываться.

– Дезертировать? – усмехнулся Мазур.

– Ничего подобного, – серьезно сказал Леон. – Согласно договору, имею полное право…

Мазур как-то видел один такой договор, которые подписывают наниматели с ребятками вроде Леона. И в самом деле, все расписано с точностью, заставившей бы позавидовать опытного бухгалтера – выплаты родным в случае смерти… выплаты в случае тяжелого ранения, потери руки, ноги, даже пальца… Абсолютно все расписано до мелочей, предусмотрительный народ…

Леон продолжал сухим, равнодушным тоном судейского крючкотвора:

– Договор автоматически теряет силу в двух случаях: если наниматель досрочно откажется от наших услуг – с выплатой нам предусмотренной неустойки – либо умрет, неважно, от естественных причин, или погибнет. Ни словечком не упомянуто об обязанности выполнять те же функции при его преемнике… или преемнице. Собственно говоря, со смертью Папы договор автоматически расторгнут. Ну да, мы по инерции продолжали нести службу: не оставалось сомнений, что Натали подпишет новый договор, как только получит возможность это сделать в качестве официального лица. Пока что она этого сделать не в состоянии. Мы посовещались и решили продолжать, благо жалование выплачивается прежнее, но теперь все изменилось. Пора делать ноги.

– Что касается законов и договоров, то здесь есть лазейки, – сказал Мазур, не особенно и раздумывая. – Она может буквально через четверть часа подписать с вами новый договор – уже как частное лицо, пожелавшее обзавестись собственной личной охраной. Деньги те же. Я слышал, в Африке это не является чем-то из ряда вон выходящим?