Я действительно не мог понять. Что она имеет в виду. Но одна вещь была очевидна.

-Ни то, ни другое не вариант. Чтобы это не было, мы решим все вместе.

Ева поднимает голову и касается своими губами моих. Ее поцелуй страстный и нуждающийся. И я целую ее с тем же самым энтузиазмом.

-Там - шепчу я, нежно касаясь рукой ее щеки - -Скоро это фото распространится как вирус.

Она вздыхает. -Ты не слушаешь меня. Ты ужасно упрямый человек. Я должна идти.

-О, я слушаю, Ангел, но ничто не сможет держать меня от тебя на расстоянии.

-Мы поедем домой вместе после работы, - бормочу я, отстраняясь, но держа ее за руку, пока расстояние разделяет нас.

Глава 21

Отпустить Еву в парке было уроком для моей сдержанности. Все, что я хотел в тот момент – это забрать ее домой, быть только с ней, держать в своих руках, восполнить мое ревнивое поведение.

Боже, чертова пресса, я должен знать лучше на будущее. Я имею в виду фото меня и Мегги. Я знал, что они были безобидными. Что я сделал не так, что Ева мне не доверяет? Глупый… Глупый… Боже, сколько болтовни ни о чем!

Несомненно, Джонас будет рвать на себе волосы этим утром. Таким образом, у него будет очень интересный день, если фото меня и Евы будут опубликованы. Если так, то я должен убедиться, что он достанет для меня несколько.

Остальная часть дня тянулась бесконечно, в конечном итоге пришло время уезжать. Ева тиха, слишком тиха. Поскольку мы едем домой, я изучаю ее пристально, она мрачна. Я чувствую, что, если я попытаюсь завести разговор, она разрыдается. Беря ее руку, я целую ее пальцы и надеюсь, что скандал этого дня не причина ее страданий.

В квартире я привожу ее в мою спальню, где я выложил на кровати одно из платьев, которое вчера купил и красивую черную ночную шелковую сорочку стиля 20-х годов.

-У меня было вчера немного времени для шопинга, - объясняю я. -Чувствуй себя как дома. Можешь одеть то, что я купил тебе или что-то мое, как тебе будет удобней. Я открою бутылку вина, пока ты принимаешь душ, а потом мы можем поговорить.

-Спасибо, - мягко отвечает она, держа в руках шелковую сорочку.

Я быстренько принял душ, надел пижаму и пошел в гостиную, по дороге зажигая свечи, используя их как единственный источник освещения.

-Извините, я ищу Гидеона Кросса, у которого нет романтики в репертуаре, - улыбаясь, говорит Ева.

Я усмехнулся застенчиво -Я стараюсь впечатлить тебя и надеюсь на лучшее.

-У тебя получается, - шепчет она.

-Я работаю над этим.

Ева пересекла комнату и положила голову на мою грудь, она дрожит немного.

-Эй, это из-за сегодняшнего дня? Я был полнейшей задницей. Или это из-за того, что ты хотела мне рассказать? Поговори со мной Ева! Все будет хорошо.

-Ты должен сесть. Есть вещи, которые я должна тебе рассказать. Ужасные вещи о себе.

Вздыхая, я освобождаю ее и забираю стакан вина. Ева садиться на диван и принимает защитную позу, обнимая себя за колени, словно в позе зародыша. Я усаживаюсь рядом, кладя одну руку на спинку дивана, а другой держу бокал. Все мое внимание сосредоточено на ней.

Она берет мою руку и целует костяшки пальцев, как будто ловит момент, словно это ее последний шанс. Держа мою руку в своей и делая глубокий вздох -И так… Ева начинает свой рассказ со своей матери, что будучи совсем молодой она забеременела, отказалась от аборта, но не вышла замуж за ее отца.

-Я счастливчик,- бормочу я, поглаживая ее по волосам.

Ее мать продолжала выходить замуж за мультимиллионеров. Затем, после очередного развода, она выходит замуж за вдовца, у которого есть сын старше Евы на 2 года. У них прекрасная договоренность – Моника воспитывает детей и тратит его деньги, пока он все свое время проводит на работе.

-Ева, я понимаю потребность в деньгах, они дают необходимую власть и защищенность.

Наши глаза встречаются, этот мой способ показать ей честность моего заявления. Казалось, это придает ей храбрость.

Смотря прямо на меня, ее глаза мрачнеют: -Мне было десять лет, когда мой сводный брат первый раз изнасиловал меня.

Мое тело напряглось от шока. Я сжал стакан в руке так сильно, чтобы сдержать эмоции, что он треснул.

-Ты порезался? - закричала она.

-Все нормально, - отрезал я и быстро ушел на кухню, чтобы выкинуть разбитый стакан в мусорное ведро. От ее откровенности меня пошатывало. Я закрыл лицо руками, пытаясь сдержать возрастающую тошноту. Я пытался думать трезво. Я должен вернуться к ней и закончить разговор, независимо от того на сколько он болезнен для меня. Я должен замаскировать боль, что я чувствую. Она и так натерпелась достаточно унижений. Залив в себя стакан бренди, я попытался принять спокойное выражение лица, хотя злость на Натана и на то через что пришлось пройти Еве словно пожар пульсировала внутри меня.

Я вернулся к Еве. -Ева, сядь.

Она просто уставилась на меня. Боже, это трудно…

-Ева, присядь, пожалуйста.

Садясь, она прижимает колени к груди, как бы в защите.

-Ты сказала первый раз, как много раз это происходило?- спросил я, смотря на нее и делая короткий вдох.

-Я не знаю. Я сбилась со счета.

Боже, никто, только не ты тоже!

-Ты кому-нибудь говорила?

Ее голос превратился в шепот. Каждое слово было для нее пыткой. Она была вне себя от стыда. Она объясняла, что была слишком напугана, чтобы что-то рассказать матери, пока это не стало еще хуже, и тогда Натан убил ее кошку и оставил на кровати как предупреждение.

Больной ублюдок… Я попытался не представлять себе Еву маленьким красивым ребенком, испуганным, боящимся и одного. Я знал это чувство. Знал на что это похоже, когда кто-то более взрослый, более сильный …. О, Боже, нет, не Ева …

-Иисус Христос! Он был не просто ебанутым! Он больной! И он трогал тебя, Ева.

Ева спокойно продолжила, говоря, что некоторые слуги должны были знать, но они, так же как и она, боялись говорить что-либо. В конечном счете, когда ей было четырнадцать, ее мать запаниковала из-за обильного кровотечения и отвела ее в больницу. Там и обнаружились многочисленные анальные и вагинальные повреждения.

Я не знал что сказать. Я потратил всю свою сознательную жизнь, пытаясь оставить ужас моего детства позади. Я просто смотрел на нее испуганный, а она вниз, неспособная встретить мой взгляд.

-Я сожалею - шепчет она – Но ты должен знать. Если кто-то начнет рыть слишком глубоко. Стэнтон попытался скрыть это. Ты имеешь право знать. Я не хочу смущать тебя”.

Что … - это то, что она думает обо мне?

-Смутить меня?! Это не то чувство, что я чувствую в данный момент.

Гнев за то, что она тоже была подвергнута этому и месть, я нуждаюсь в мести. Темная сторона моего характера начинает брать верх. Мне жаль, что Натана нет здесь сейчас. Я убил бы его, медленно. Подвергнул бы пыткам за то, что причинил вред моему ангелу.

«Гидеон, если пресса …”

-Я уничтожил бы любого репортера, который написал бы об этом, и разрушил бы любое издание, посмевшее напечатать это. Я собираюсь найти его, Ева, и он пожалеет, что родился.

-Он не стоит усилий, не трать впустую свое время.

-Черт побери, Ева, ты стоишь этого.

Она продолжала объяснять, что в качестве компенсации, ей было выплачено пять миллионов долларов. Деньги, к которым она никогда не прикасалась и не станет. Она называла их кровавыми деньгами. Что репортеры умеют и любят откапывать такие вещи.

-Стентон инвестировал их и теперь там, возможно, больше. Гидеон, если ты когда-нибудь волновался, что я с тобой из-за денег …

Я замерз. Ни разу, с того момента как я встретил Еву, не думал, что она со мной из-за корысти. Это задело меня. Она так плохо думает об о мне. Но сейчас, она стояла перед о мной сломленная и мое сердце разрывалось от боли за нее.

-Остановись, Ева.

Она повернулась ко мне, сжимая пояс своего халата в руке и закрыв глаза на несколько секунд.

-Я сейчас оденусь и уйду - сказала она с печалью в голосе.