– Свяжутся с таким хлыщом, и что поделаешь? – спросил Вась-Васич.

Он имел в виду своих дочерей и вызов на ДТП.

Молодой парень за рулем «Ауди» последней модели въехал в столб, опору городского освещения. Бригада Егора прибыла на место раньше гаишников. У парня были сломаны или сильно ушиблены два ребра и расквашен нос, из которого обильно текла кровь. Но Егор, быстро осмотрев водителя, передал его Вере, а сам занялся пассажиркой – молоденькой девушкой, сидевшей на переднем сиденье. У нее не было открытых ран и заметных повреждений. Девушка тихо и вяло жаловалась на головную боль в области затылка, была странно заторможена, хотя обычно после аварии легкораненые люди возбуждены, паникуют. Вроде парня-водителя, который с ходу просек, кто в бригаде врач, а кто медсестра, и орал, что ему нужна помощь, бросьте ее, черт с ней, с девушкой, она-то цела, а он кровью истекает и дышать не может, он папе сейчас позвонит и этой долбаной «скорой помощи» мало не покажется.

Егор не обращал внимания на его истерику. Более того, велел Вере оставить парня и помогать им с Вась-Васичем осторожно укладывать девушку на носилки, фиксировать шейный отдел позвоночника.

– Тихо и плавненько, – говорил Егор, – тихо и плавненько. На счет три подняли и несем в карету.

– А я? – гундосил, сплевывая кровь, пересыпая речь матюками, парень. – Почему она первая? Меня, меня надо! Вы не знаете, кто мой папа!

Через час или два, когда ему окажут помощь в больнице, парень примется писать в твиттер, строчить в твиттере про ту аварию и про бездушных врачей «скорой».

Егор любил свою работу, но собственно на саму работу – поставить диагноз, оказать помощь – приходилась десятая часть рабочего времени. Остальное – усмирение эмоций пациентов и их близких, плюс писанина, заполнение бланков, плюс транспортировка в клиники.

– Женщины, они такие – непредсказуемые, – ответил Егор Вась-Васичу. – Бунин сказал, что женщины – это и не люди вовсе, а какие-то загадочные существа, живущие рядом с людьми, непонятные, необъяснимые, хотя люди постоянно думают о них и пытаются разгадать.

– Это какой Бунин? Зав стоматологией?

– Другой. Наш Бунин, откровенно говоря, – широко зевнул Егор, – позер и прохиндей. А был и есть великий русский писатель Иван Бунин. «Темные аллеи», – снова не удержал зевоту Егор, – и прочая поэзия.

– Мои девчонки про правильного Бунина точно знают. Они начитанные. Что не уберегает. Потом локти кусай.

Вась-Васич хотел сказать, что богатый интеллектуальный багаж не уберегает девушек от извечного: любовь зла – полюбит, и никому не поверит, что он козел, хоть во все трубы труби, пока сама не убедится через несколько лет, когда уже судьба отравлена роковой ошибкой.

– Не скажи, – возразил Егор. – Наличие виртуального идеала способно поднять планку требований и таким образом отсеивать претендентов, не подходящих под внутренне установленный стандарт… Что я несу? – потряс головой Егор. – Вась-Васич, не вибрируй! Твои девочки большие умницы. Их выведи на международный уровень – и все скажут, что воспитывались под крылом английской королевы. Ей – привет, Ольге Александровне!

– А то! – благодарно хмыкнул Вась-Васич, польщенный тем, что его супругу сравнили с королевой.

Но не подумал оставить мечтающего о минутах блаженного младенческого сна Егора в покое.

– Почему ты с девушкой возился, а сынку другую «скорую» вызвал? Папаша сынка нам бы отвалил, не поскупился заплатить…

– Аз есмь слаб, несовременен и попросту лопух. Когда вижу, что человеку лихо, забываю про свои долги, финансовые обязательства и прочие важные обстоятельства. У девушки была так называемая хлыстовая травма…

Как есть люди, которые любят, но не запоминают анекдоты, и один и тот же им можно рассказывать по нескольку раз – реагируют бурно, смеются, так Вась-Васич обожал рассказы про диагнозы и способы лечения недугов. Ничего в его мозгу не откладывалось. В отличие от водителей, проработавших на «скорой» несколько лет и способных катетер поставить, Вась-Васич даже жгут на ногу или на руку боялся наложить. Но рассказы «про медицинское» обожал.

Егор объяснял, что такое хлыстовая травма: когда при резком торможении позвоночник человека, пристегнутого ремнем безопасности, совершает поступательно-возвратно-поступательное движение, похожее на взлет хлыста. Последствия обычно сказываются через несколько дней…

– Но в тяжелых случаях, когда позвонки съехали, – бормотал Егор, – и это самый нехороший вариант… рентген и томография могут не показать… И вообще, девушка была замедленная, тупая, ее не волновало, что парень оказался трусливым слюнтяем… такая энцефалопатия случается при скрытой кровопотере, например, разрыве селезенки… – засыпал на полуслове Егор.

– А малец? – повысил голос Вась-Васич. – Который у бабки с инфарктом?

Вась-Васич не давал ему заснуть, не потому, что был извергом, а потому, что считал, что в жизни важно не перебить – не перебить аппетит закусками, не перебить удовольствие от футбола, поругавшись с женой. Сон перебить тоже вредно, сейчас Егор покуняет, а потом дома не заснет толком. А если мужик не спит заслуженно, то ему добрые домочадцы тут же найдут триста двадцать дел, и про отдых придется забыть.

Егор в свою очередь считал, что разговоры «про медицинское» – малая плата за то, что Вась-Васич подвозит его до дома. В противном случае пришлось бы сорок минут трястись в автобусе.

– Слышь? – Вась-Васич сорвался на фальцет, потому что машина наехала на высокий ледяной валун. – Малец загибался?

– У-у-у… – потер лицо руками Егор.

Напрасно это сделал, потому что физиономию, научно говоря, кожные покровы лица, засаднило с каким-то долгожданным чесучим удовольствием.

– Ты про что?

– Вызов к тетке с инфарктом.

Инфаркта не было и даже предыинфарктного состояния, как показала кардиограмма. Но пожилая женщина, к которой был вызов, восприняла это известие с недоверием.

Егор к подобному привык. К тому, что подозревают в непрофессионализме, не верят очевидным данным. В коммерческом центре та же история: приходит пациент после обследования: анализы, на которые направил Егор, отличные, а человек хмуро насуплен. Он столько денег отвалил напрасно за обследование, а оно хорошее! Человек, как правило, женщина. Мужики лечиться не любят, а женщины обожают. Они такие – подверженные психосоматическим недугам. «Психо» – понятно, а «сомас» – от греческого «тело». У нее с мужем нелады, или на работе склока, или ранние морщины злят, или новую сумочку купить не может – вот тебе «задыхаюсь», «сердце давит», «что-то у спины не отпускает», «рези непереносимые в животе», «по рукам мурашки бегают», «ноги отнимаются». С точки зрения физиологии, организм у нее в порядке, работает как часы, а всех близких извела своими жалобами. Женщины, они такие – им не хватает жалости, сочувствия, внимания. Сколько не окажешь – все равно мало. Они сильны и здоровы, только когда обстоятельства заставляют их работать от зари до зари, до изнеможения, как в войну. Они героини, но было бы негуманно держать их в обстановке вечного подвига, в рабском черном теле, мы же не звери, и войны нам самим надоели. Следствие – прет психосоматика. Важно! Женщины не придуриваются, не играют… может, только самую малость. Им действительно плохо, больно, и весь свет не мил. Их надо лечить. А поскольку мы не психотерапевты в плюшевых кабинетах и с астрономическими гонорарами, то будем лечить то, на что жалуется хмурая красавица. Женщины, они такие – проще дать то, чего возжелали, чем тыкать правдой в лицо. Благо есть много расплывчатых диагнозов и хороших препаратов, которые не навредят здоровому организму и даже помогут впрок.

– А куда бы мы девались без этих теток? – пробормотал Егор. – Медвузы закрывай, докторов на биржу труда…

– Чего-чего? – переспросил Вась-Васич громко, чтобы Егор очнулся.

– Мы про что говорили?